Николай Лейкин - На заработках

— Къ тебѣ-то насъ и послали. Положи на первыхъ порахъ по двутривенному и оставь насъ при себѣ, кланялась Акулина.

— Какъ? По двугривенному?! воскликнулъ Кокоркинъ. — Да ты хлебала-ли щи-то сегодня? По двугривенному…

— По пятіалтынному мы, Истинный Христосъ, у Ардальона Сергѣева нанявшись были.

— Ардальонъ Сергѣевъ мнѣ не указъ. У него свои порядки, у меня — свои. Вообще я съ гдовской бабой дѣла дѣлаю, ну, а ежели хотите оставаться, то оставайтесь до Фомина воскресенья изъ харчей, а съ Фомина воскресенья, которая ежели будетъ старательная да работящая, я по шести рублей въ мѣсяцъ положу. У меня работа до Покрова. Даже и послѣ Покрова все еще капусту прибираемъ. Вонъ у меня подвалы-то понастроены… И по сейчасъ еще въ нихъ прошлогодняя капуста виситъ. Такъ вотъ… До Фомина воскресенья изъ харчей, а тамъ ряда будетъ. Ну, по субботамъ на баню давать буду. Къ Пасхѣ двугривенничкомъ порадую. Хотите, что-ли, изъ харчей-то? Тогда оставайтесь.

— Да какъ-же это такъ только изъ харчей, милостивецъ? недоумѣвала Акулина.

— Очень просто. Работы теперь мало. Гряды начнемъ копать только съ Фомина понедѣльника, а теперь работа только около парниковъ, отвѣчалъ Кокоркинъ.

— Положь по пятіалтынному, благодѣтель.

— Нельзя, тетка. По пятіалтынному я теперь только своимъ гдовскимъ даю, говорю прямо, а постороннюю бабу я принимаю покуда изъ харчей, чтобы приглядѣться къ ней, какова она въ работѣ, и потомъ выбрать. Которую ежели отберу, то у меня съ Фомина воскресенья шесть рублей ей въ мѣсяцъ, какъ по писанному. На Троицынъ день платкомъ дарю. А поденной бабы у меня лѣтомъ нѣтъ. Развѣ въ засуху когда — для поливки принанимаю. Ну, что-жъ, думайте….

Акулина переглянулась съ Ариной и сказала:

— Не расчетъ изъ однихъ харчей оставаться.

— Ну, какъ знаете. Скатертью дорога отъ нашего огорода. главная статья, что мнѣ баба-то не особенно нужна.

Кокоркинъ кивнулъ въ знакъ прощанья. Акулина и Арина стали уходить съ огорода. Минуту погодя Кокоркинъ крикнулъ имъ вслѣдъ:

— Хлѣба то вѣдь теперь по огородамъ наищитесь!

— Въ другую какую-нибудь работу пойдемъ, отвѣчала Акулина, обернувшись.

— И другой бабьей работы повсюду умаленіе. Вотъ послѣ Пасхи — другой разговоръ.

Акулина и Арина направлялись къ воротамъ. Кокоркинъ еще разъ крикнулъ имъ вслѣдъ:

— Слоновъ-то по Питеру поводите, да какъ брюхо съ голодухи подводить начнетъ, то приходите ко мнѣ. Изъ харчей я приму. Все-таки харчи и квартира. А тамъ послѣ Пасхи и жалованье. Слышите?

— Слышимъ, слышимъ, голубчикъ. Спасибо тебѣ, проговорила Акулина, на этотъ разъ уже не оборачиваясь.

Арина и Акулина вышли на улицу, посмотрѣли другъ другу въ глаза и остановились въ раздумьи.

XV

— Ой, дѣвушка, какъ плохо на счетъ заработковъ-то! печально сказала Акулина Аринѣ. — Чѣмъ дальше, тѣмъ хуже. Еще у Ардальона-то Сергѣева былъ, стало быть, рай.

Арина хоть и видѣла неудачу, но бодрилась.

— Надо, Акулинушка, къ Никольскому рынку идти. Всѣ говорили, что къ Никольскому рынку. Вѣдь новоладожскія-то бабы знаютъ. Онѣ бывалыя, отвѣчала она. — Надо поспрошать, гдѣ этотъ Никольскій рынокъ, да и идти туда.

— А вдругъ какъ и на Никольскомъ рынкѣ ничего? Что тогда?

— Ну, вотъ… Въ Питерѣ работы много. Да, можетъ быть, по дорогѣ и еще огородъ попадется, такъ тамъ наймутъ. Вонъ на углу солдатъ стоитъ. Пойдемъ и спросимъ его — нѣтъ-ли тутъ еще огорода?

На углу улицы стоялъ городовой. Акулина и Арина подошли къ нему.

— Миленькій! землячекъ! Не укажешь-ли намъ огородъ, гдѣ женскаго полу въ работу требуется? начала Акулина.

— Вамъ въ полольщицы, что-ли? спросилъ городовой.

— Да, въ полольщицы. Да и вообще на всякую работу. Деревенскія мы. Работы ищемъ.

Городовой сталъ указывать на тѣ огороды, на которыхъ женщины уже побывали.

— Были мы туточка, землячекъ, были, да все не ладно. Нѣтъ-ли еще гдѣ огородовъ? задала вопросъ Акулина.

— Какъ не быть. Есть. Надо будетъ вамъ только на большую дорогу, на шоссе выдти и дальше идти. Тамъ ягодные огороды пойдутъ.

— А къ Никольскому рынку отъ тѣхъ огородовъ далеко?

— Никольскій рынокъ совсѣмъ въ другой сторонѣ. Никольскій рынокъ въ городѣ, а ежели вы на ягодные огороды пойдете, то выйдете за городъ.

— За городъ?

— Да, за городъ.

— А куда лучше-то идти для найма: на Никольскій рынокъ или на ягодные огороды?

— Никольскій рынокъ будетъ отсюда далече, а ягодные огороды — версты двѣ пройдете, такъ тутъ они и будутъ. Толкнитесь прежде на ягодные огороды.

Городовой указалъ путь. Акулина и Арина отправились къ ягоднымъ огородамъ, то и дѣло спрашивая у встрѣчныхъ прохожихъ, гдѣ тутъ ягодные огороды. Пришлось идти съ полъ-часа. Наконецъ онѣ пришли къ одному ягодному огороду. Огородъ былъ обнесенъ крашеной рѣшеткой. Сквозь рѣшетку виднѣлись гряды съ начинавшей уже зеленѣть клубникой, но на огородѣ никого не было. Даже шалашъ, стоявшій у запертыхъ воротъ огорода, былъ заколоченъ досками.

— Поди-жъ ты, какая незадача! Не работаютъ еще на ягодномъ-то огородѣ, покачала головой Акулина. — Да и мы-то, дуры, передъ Пасхой сунулись на клубничный огородъ. Ну, какія теперь ягоды!

— Я, говорила, Акулинушка, что надо было къ этому самому Никольскому рынку идти, — отвѣчала Арина. — Пойдемъ назадъ. Спросимъ у кого-нибудь, какъ къ Никольскому рынку пройти.

— Шагай… У меня, дѣвушка, животъ подвело. Хлѣбца поѣсть надо. Вотъ даве мимо лавочки-то шли… Розыщемъ эту лавочку, купимъ себѣ хлѣбца, поѣдимъ и пойдемъ на Никольскій рынокъ.

Лавочка вскорѣ была найдена, хоть и не та, которую Акулина и Арина видѣли раньше. Она была на шоссе въ деревянномъ росписномъ домѣ. Въ окна лавочки виднѣлись чайныя чашки, разставленныя на подоконникахъ, апельсины и лимоны, положенные на рюмки. Тутъ-же лежали большіе ситные бѣлые хлѣбы.

— Эхъ, ситники-то важные! — слегка облизнулась Арина при видѣ ситныхъ хлѣбовъ.

— До ситниковъ-ли намъ, милая, теперь! — оборвала ее Акулина. — Дай-Богъ и чернымъ-то хлѣбомъ зобы набить.

— Да вѣдь я, Акулинушка, только такъ… Я знаю, я понимаю. Такіе-ли наши капиталы, чтобы ситный хлѣбъ ѣсть! Быть-бы живу.

У крыльца лавочки стояли двѣ крестьянскія телѣги, изъ которыхъ торчало что-то увязанное въ рогожи. Разнузданныя лохматыя лошаденки ѣли сѣно, положенное прямо на землю. Сами владѣльцы этихъ телѣгъ — мужикъ и баба сидѣли на крыльцѣ и уписывали съ бумаги изрѣзанную на куски астраханскую селедку, заѣдая ее хлѣбомъ. Акулина и Арина зашли въ лавку и, купивъ себѣ три фунта хлѣба, усѣлись тутъ-же на крыльцѣ и стали жадно пожирать хлѣбъ. Проѣзжіе мужикъ и баба, съѣвъ селедку, принялись пить квасъ, который имъ вынесъ въ жестяномъ ковшѣ лавочный мальчишка. Арина соблазнилась квасомъ и спросила бабу:

— А почемъ здѣсь, тетенька, квасъ? Мы не здѣшнія, такъ не знаемъ.

— Да вотъ на копѣйку-то даже не полный ковшъ дали. Здѣсь все дорого, отвѣчала баба.

— Кваску-то, Акулинушка, на копѣйку все-таки купимъ, шепнула Арина Акулинѣ.

— Эка ты, дѣвка, лакомка, посмотрю я на тебя, пробормотала Акулина. — Ну, да ужъ ладно, купимъ. Вотъ только хлѣбъ дожуемъ.

Проѣзжая баба, посмотрѣвъ на Акулину и Арину, спросила ихъ, откуда онѣ, куда идутъ и, узнавъ всю подноготную, сказала:

— Трудно нонѣ въ Питерѣ насчетъ заработковъ. Да и рано вы пришли въ Питеръ насчетъ заработковъ. Надо-бы позже, такъ къ началу мая мѣсяца. Конечно, вы отъ голодухи, но все-же лучше было-бы до Еремѣя-то запрягальника промаячить.

— Намъ-бы хоть какую-нибудь работу, проговорила Арина. — Мы вотъ на Никольскій рынокъ пойдемъ, такъ зарываться не станемъ. — На огородъ, такъ на огородъ, поломойничать, такъ поломойничать, на фабрику, такъ на фабрику.

— Отъ Никольскаго рынка, милая, на фабрики не берутъ. Тамъ либо на огородъ рядятъ, либо въ прислуги.

— Ну, въ прислуги.

— А ты дѣлать-то что-либо по домашеству умѣешь-ли? Вѣдь въ прислуги берутъ, такъ тоже спрашиваютъ, чтобъ все умѣла, что около господъ требуется.

Уѣзжая отъ лавочки, мужикъ и баба разсказали Акулинѣ и Аринѣ, какъ пройти къ Никольскому рынку. Напившись квасу, Акулина и Арина отправились въ путь. По дорогѣ имъ попались еще два-три огорода. Онѣ заходили на нихъ, но тамъ жили только хозяева съ двумя-тремя работниками, которые и исполняли первоначальныя весеннія огородныя работы. Женщинъ-же работницъ покуда еще не требовалось.

Только часу въ четвертомъ дня пришли Акулина и Арина къ Никольскому рынку и расположились подъ навѣсомъ на скамейкѣ среди десятка бабъ и мужиковъ, также какъ и онѣ ожидающихъ найма. Акулина и Арина были сильно уставши. Сегодня имъ пришлось пробродить болѣе десяти верстъ.

XVI

Какъ только Акулина съ Ариной появились подъ навѣсомъ около никольскаго рынка, на нихъ тотчасъ-же было обращено вниманіе всѣхъ присутствовавшихъ тамъ мужчинъ и женщинъ. Всѣ начали коситься на нихъ и осматривать ихъ съ ногъ до головы.