Марк Колосов - Письма с фабрики
Когда ему говорят: "Это невозможно!" - он, не повышая голоса, спокойно отвечает: "А вы попробуйте!" Люди пробуют и убеждаются, что невозможное осуществимо.
- Я из бедной крестьянской семьи, - рассказывает Королев, - Учился в детстве мало. Крестьянская работа поглощала все мое время. Моя школа партия и комсомол. Теперь уже я думаю навсегда остаться партийным организатором. Глубоко овладеть партийной работой, которая затрагивает все стороны жизни, - это моя цель!
В тридцать первом году я стал наборщиком Собинской районной типографии. В том же году вступил в комсомол. Здесь меня учили жить общественными интересами, не о себе одном думать.
С большим увлечением работал я в комсомоле. Меня выбрали секретарем комсомольской организации. В тридцать пятом году назначили бригадиром наборного цеха. Через два года стал директором типографии.
В сорок первом году я - лейтенант, командир роты народного ополчения под Москвой. Около села Дорохова получил пятнадцать осколочных ранений. Когда очнулся, возле меня никого не было - наша часть переменила позицию. Стал кричать - сначала никто не слышал, потом видят, что я жив, кричат: "Ползи вправо!"
Я ползти не мог. Тогда один боец спустил меня в канаву и понес на себе. Батальонный командир дал свой мотоцикл - меня свезли в госпиталь. В сентябре сорок второго года выписали как инвалида первой группы, жил у матери в колхозе. Долечивался. Наконец стал ходить, пришел в райком с палочкой. Выбрали секретарем парторганизации сельского Совета. Председателя мобилизовали в армию, меня выбрали председателем. Через год взяли в райком партии заведовать орготделом. Осенью сорок седьмого года я был избран секретарем партийной организации Лакинки,
Из записной книжки Королева
"Нашу партийную организацию поставили в пример другим на пленуме Владимирского обкома партии. Значит, мы работаем немного лучше других. А у нас еще много недостатков, многое нужно исправить, улучшить,
Захожу однажды к Евдокии Ивановне Кузьминой и говорю: "Я хочу у тебя, Евдокия Ивановна, побывать сегодня на партийной группе!" Она говорит: "Пожалуйста, садись, Александр Николаевич!" Сажусь и замечаю: она -собрала своих коммунистов, а с чего начать, не знает. Когда наедине с каждым беседует, то она уверенно держится, хоть куда! А тут робеет.
С нею так работали секретари: придут, сидят, подсказывают.
Два или три раза и я так же поступил. А теперь решил по-другому. В один прекрасный день собрал всех своих парторгов-у меня их двадцать пять, поехал с ними б однодневный дом отдыха, провел беседу о стиле работы партийного организатора группы.
Пришли сегодня коммунистки Глебова и Князева, требуют:
- Дайте нам партийное поручение. Всем людям дали, а намнет. Нам почему-то не хватило^ Подумал и говорю:
- Есть для вас партийное поручение! Прикрепляем к вам решением партийного бюро двух молодых работниц. .Привейте им свои навыки работы. Это будет ваше партийное поручение. Это сейчас очень важно!
Чем озабочены сейчас на фабрике? Тем, чтобы еще выше поднять производительность труда. Заводим лицевые счета каждой бригады, каждого рабочего. Создаем сквозные бригады.
Был техсовет. С анализом работы фабрики в последнем квартале выступил заведующий плановым отделом. Строго научного анализа не получилось. Мне пришлось выступить и сказать, что мы выполнили план и за счет улучшения технологического процесса, но главным образом за счет мобилизации сил рабочих.
Выношу этот вопрос на партийно-хозяйственный актив в таком духе: рабочие сказали свое слово, теперь слово за инженерно-техническим персоналом!"
Коммунист старается сделать больше, чем от него требуется по должности. Таков, например, Анатолий Морев. Он давно, лет десять назад, состоял в лакинском кружке Осоавиахима, был застрельщиком военно-спортивной работы в комсомоле.
На фронте Анатолий стал снайпером. В числе его учеников - несколько Героев Советского Союза.
После войны он-вернулся на свою фабрику. Снайпер снова стал скромным нормировщиком в механической мастерской.
Когда фабрика переходила на новый сорт ткани, потребовалось около ста тысяч деревянных колышков для кареток "Добби". Начальник отдела*снабжения послал заказ на деревообделочный комбинат. Там заказ не приняли. Ездили и на другие предприятия. И там не принимали. Колышки для фабрики имени Лакина обычно поставляла небольшая фабричка, в ограниченном количестве и невысокого качества.
Однажды в конце смены Анатолия Морева вызвал начальник отдела труда и зарплаты.
- Сделайте расценку наряда рабочему на изготовление ткацкого колышка, сказал он.
"Как расценить такой наряд? Надо познакомиться с процессом изготовления колышка!" Морев убедился, что изготовление колышка ручным способом занимает уйму времени и сильно удорожает стоимость этой пустячной детали.
В стране, где фабрики принадлежат капиталистам, нормировщик не стал бы заниматься вопросом, как удешевить производство колышка.
С какой стати ему надо совать нос не в свое дело? Его дело расценить наряд - и только!
Советский же нормировщик, расценив наряд, не успокоился на этом. Неоднократно задавал он себе вопрос: как можно механизировать процесс изготовления колышка? Он знал, что круглые деревянные детали изготовляются на круглопалочном станке, но диаметр колышка был слишком мал. Надо было найти другой способ.
Морев отыскал его. Он рассчитал специальную фрезу для изготовления ткацкого колышка. Колышки по способу Анатолия Морева изготовляются из буковой доски толщиной в двадцать шесть миллиметров, то есть по длине колышка. Фреза ставится на сверлильный станок, и за одну смену фабрика получает четыре тысячи пятьсот колышков. Себестоимость каждого из них при этом полкопейки, то есть в двадцать шесть раз дешевле ручной выработки. А главное-фабрика вовремя справилась с переходом на новый сорт ткани. Ткацкий колышек-эта пустяковая деталь-продолжает портить настроение мастерам и их помощникам на других фабриках. В министерство летят требования и заказы. А фрезу Морева можно изготовить на любой фабрике, в любой механической мастерской. Слух о его фрезе дошел уже до других фабрик, и к лакинцам приезжают люди, чтобы узнать секрет этого производства.
Морев охотно рассказывает о нем соседям.
Я смотрю на Анатолия Морева: все в этом человеке мне нравится, все кажется привлекательным - правильные черты лица, складная фигура. О таких людях, выпрямленных во весь рост, мечтал Белинский. Их предвидели Добролюбов и Чернышевский. Им возражали, им говорили: нет, не может этого быть и через сто лет, чтобы появились в массовом числе такие бескорыстные энтузиасты, которым до всего есть дело и которые думают не только о самих себе.
Буржуазные ученые твердили (да и сейчас твердят), что свойства, порожденные в человеке строем частной собственности, - будто бы незыблемые, неизменные свойства, присущие человеку вообще.
Ленин опроверг эту клевету на человека.
Какая побудительная причина заставляет таких людей, как Морев, близко принимать к сердцу интересы фабрики, интересы коллектива? Ответ на этот вопрос может быть только один: Анатолий Морев - человек, воспитанный комсомолом, Анатолий Морев - коммунист.
ПИСЬМО ТРЕТЬЕ
Изобретатель инженер Бочков. - Мастер смены Абрамов. - Передовая
- Если ты сделал ошибку, надо говорить "я". Если ты сделал открытие, надо говорить "мы". Ошибка - это промах одного человека. Открытие - это труд многих людей. Вот, например, эластичные ремешки на ватерах. Кто их выдумал? Никто не назовет фамилию. Так и отвечают: автор - народ! Если же я, инженер, осуществляю то или иное изобретение, я прекрасно понимаю, что мысль об этом изобретении уже давно владела многими людьми в моем цехе. Я, как более подготовленный технически человек, осуществляю мечту многих людей!..
Перед нами невысокий, коренастый, темно-русый человек. Он говорит сначала медленно, потом уже вы замечаете, как разбегается, взлетает его мысль. Темные глаза его сверкают.
Москва, 1922 год. Бочкову десять лет. Он беспризорный, живет в огромной трубе бездействующей канализационной системы.
В трубе укрываются еще двадцать беспризорников. Бочков помнит многих своих товарищей этого периода. Все они в свое время были извлечены из канализационных труб Комиссией по борьбе с детской беспризорностью, направлены в детские дома. В конце первой пятилетки Бочков окончил Московский текстильный институт. С тех пор профессию инженера-текстильщика он считает самой лучшей и самой интересной в мире. Думы о любимом деле не покидают его никогда. Это не та степень одержимости, когда человек не отдыхает, не веселится, не интересуется театром, спортом, книгой, когда он рассеян в быту. Вовсе нет! Приходя домой с фабрики, Бочков охотно работает в саду, в огороде, играет с детьми. Но его пытливая изобретательская мысль и тут не оставляет его.
