Владимир Санин - За тех, кто в дрейфе !
Семенов, глубоко задумавшись, стоял над Белкой. Он думал о том, что случай произошел исключительный, из ряда вон выходящий и что станция надолго лишится покоя. Зимовок без собак Семенов не помнил. Бывало, что иные люди относились к ним равнодушно, а один доктор, которого собака цапнула за руку, сгоряча даже ее пристрелил. Плохо ему было зимовать... Заласканные, не умеющие во льдах добывать себе пищу и целиком зависящие от человека, беззащитные, по-щенячьи нежные собаки... Да ведь она доверчиво за ним побежала, льстиво заглядывая в глаза и ожидая сахара, а он ее - по голове... Молоток из механической мастерской, но это ни о чем не говорит - его оттуда мог взять, кто угодно. Дежурный по станции Шурик Соболев честно признался, что полночи просидел в кают-компании за книгой и никого не видел. Но Белка, глупая, бестолковая и донельзя ласковая, лежала мертвой, ее кто-то убил, и этот "кто-то" стоял рядом сейчас, дышал одним со всеми воздухом, и каждый день его буду по-дружески приветствовать, жать ему руку! Ярость и омерзение заполнили душу Семенова.
Прежде чем сказать резкость, посчитай в уме до десяти, советовал когда-то Андрей. Ты всегда был прав, как жаль, что тебя нет рядом. Как ничтожная пылинка может остановить механизм часов, так одно непродуманное слово может непоправимо расколоть коллектив. Одно слово - и вспыхнут страсти! А страсти, как ветер на море: может надуть парус и спасти, а может и опрокинуть, утопить лодку - все зависит от того, кто стоит на руле...
И снова почувствовал себя бессильным. Сотня тысяч затратил институт на станцию, с какими трудами Льдину выбрали и обживали ее, бесценные для науки данные идут отсюда на материк, и все летит к черту: никто из стоящих рядом людей и думать не думает сейчас о солнечной активности и магнитных бурях, о причинах гибели и возрождения ледяных полей, о том, что через сорок пять минут кровь из носу, а центр должен получить метеосводку из "кухни погоды", сводку, цену которой так замечательно определил когда-то Свешников. Его спросили, какую пользу дают антарктические и дрейфующие станции (честно говоря, оскорбительный вопрос: неужели не читали про Нансена и Седова, Амундсена и папанинцев - географические и геофизические открытия в деньгах не замеришь), и он в своем ответе ограничился лишь таким всем понятным примером: "Если наш прогноз, составленный с помощью данных полярных станций, спасет от гибельного шторма хоть одно судно, это оправдает годовой бюджет всего института". А ведь не только прогнозами, не только геофизикой, ионосферой и космическими лучами занимаются полярники - Арктику и Антарктиду для людей завоевывают! Высокие широты, недоступные когда-то, как Млечный Путь, людям на тарелочке подносят: пользуйтесь, проводите корабли, качайте нефть! Тайны воздушной оболочки Земли, секреты космических лучей - где можно лучше всего выведать, как не в высоких широтах, где воздух прозрачен и чист? И все эти тайны, думал Семенов, на третий план: самая главная для всех нас тайна, без раскрытия которой жить на станции будет невозможно, - кто убил собаку...
- Так за всю ночь никого и не видел? - переспросил он.
Шурик виновато замотал головой. Один только Филатов, вахтенный механик, позвонил, попросил согреть кофе и на минуточку забежал.
- Завтракать! - коротко приказал Семенов и пошел в кают-компанию.
Завтрак проходил в непривычной тишине. Люди говорили вполголоса, а то и шепотом, будто боялись кого-то разбудить. Любая смерть, даже если это смерть обыкновенной собаки, на крохотной полярной станции воспринимается особенно тяжело и считается плохим предзнаменованием. А тут еще случилась не простая смерть, а насильственная, убийца Белки находился здесь, и это обстоятельство чрезвычайно электризовало атмосферу. Тихо переговаривались за своим столом Семенов, Бармин и Кирюшкин, скорбно, ни на кого не глядя и по-бабьи подперевшись рукой, задумался о чем-то хозяин Белки Горемыкин.
Филатов неожиданно и звонко постучал по столу кружкой.
- Не нравится мне это! - возвестил он. - То с одной, то с другой стороны: "Веня... Филатов..." Если у кого есть подозрения - говори, а то получается вроде фиги в кармане.
- На воре шапка горит! - сострил Непомнящий, но его никто не поддержал. Все неотрывно смотрели на Филатова.
- Ну? - У Филатова зло вспыхнули глаза. - Кто самый храбрый, ты, Олег?
- Хорошо, - кивнул Ковалев. - Никакой фиги, Веня, я и в глаза могу. Всем известно, что Белку ты не очень-то любил...
- Ты за всех не говори! - перебил Томилин.
- ... обзывал сукой, - продолжал Ковалев, - а вчера, ребята видели, пинком выгнал ее из дизельной. Было такое?
- Было. - Филатов подобрался, напрягся. - Только выгнал я ее потому, что ведро с соляркой опрокинула.
- Пусть так, - согласился Ковалев. - И опять же кого единственного Шурик ночью видел? Тебя, Веня. И еще... пусть Николаич скажет... Так что не лезь в бутылку, кое-что, сам понимаешь, на тебе замыкается.
- Мне оправдываться нечего, - сказал Филатов. - Рука у меня не поднялась бы на собаку.
- У него рука только на человека поднимается, - уточнил Осокин.
- Я протестую, - спокойно сказал Груздев. - С таким же основанием можно утверждать, что кое-что замыкается, скажем, на Шурике, который всю ночь не спал, или на Рахманове - он выходил на срок.
- Ты чего, Ковалев, к Вене цепляешься? - Томилин вскочил. - Подумаешь, из дизельной выгнал! Белку механики на ночь в дизельную пускали греться, а ты ее к своему домику подпускал? Хоть раз кормил? Да она к тебе в гидрологию и дороги не знала!
- Скажи еще, что я ее убил!
- Может, и ты, откуда я знаю?
- Ах, так! - Ковалев обернулся к Семенову. - Сергей Николаич!
Семенов встал, прошелся по кают-компании.
- Груздев прав, с подобными уликами можно заподозрить любого из нас. Ко мне, Костя, Белка тоже не забегала, и я ее тоже не кормил. Обращаю вопрос ко всем: припомните, кто из ваших соседей выходил ночью из домика!
- Рахманов выходил, - сказал Непомнящий. - На метеоплощадку, минут на двадцать.
- А ты откуда знаешь, насколько? - быстро спросил Томилин.
- Он дверью хлопнул, разбудил.
- Вы никого не видели, Николай Васильич? - обратился Семенов к Рахманову.
- Никого, - чуть поколебавшись, ответил Рахманов. - Вышел на срок, передал данные Томилину и отправился спать.
- Кто еще выходил? - спросил Семенов. - Так. Значит, достоверно известно лишь то, что на срок выходил Рахманов и в кают-компанию забегал пить кофе Филатов. Веня, когда это было?
- Часа в два.
- Так, Шурик?
- Да, в начале третьего.
- Тогда, Веня, совпадение не в твою пользу: доктор определил, что смерть Белки наступила примерно в это время.
- Плюс-минус час, - поправил Бармин. - Но могу повторить...
- Знаю, - кивнул Семенов. - Слишком глупо было бы убивать Белку рядом с дизельной собственным молотком и бросать эту улику на виду.
- Я убежден в этом...
- Погоди, Саша, эмоции нам не помогут. Веня, напряги память: не слышал ли какого звука, лая? Ну?
- Когда дизель ревет под ухом? - Филатов мрачно покачал головой.
- Веня. - Семенов подошел к Филатову, положил руку ему на плечо. Посмотри мне в глаза: ты не убивал Белку?
Филатов побелел.
- Не убивал, Сергей Николаич.
- Так почему же, - Семенов сунул руку в карман, - возле Белки нашли твою зажигалку? Ковалев, где она лежала?
- Я же вам показывал, буквально рядом с Белкой.
По кают-компании прошел гул.
- Молчать! - Семенов пристукнул кулаком по столу. - Так как же это объяснить, Веня?
- Не знаю, Сергей Николаич, потерял я эту зажигалку недели две назад.
- Что-то уж очень много совпадений! - выкрикнул Ковалев.
- Насчет зажигалки Веня правду говорит, - сказал Кирюшкин. - Он у меня еще коробок спичек брал.
- Да, много совпадений, - будто про себя, задумчиво проговорил Семенов. Пожалуй, даже, слишком много - молоток, зажигалка, кофе ночью пил... - Он вновь прошелся по кают-компании, остановился возле Филатова. - Слишком много! Поэтому прошу не обижаться, но приступим к неприятной процедуре, другого выхода нет. Все здесь?
- Дугин в дизельной, - напомнил Кирюшкин.
- Всем надеть каэшки и рукавицы, - приказал Семенов. - Никому, ни под каким предлогом не выходить из кают-компании. Костя, позвони Дугину, пусть немедленно явится.
Недоуменно переглядываясь, люди столпились у вешалки, разобрали одежду.
-- Каждому внимательно проверить, своя ли на нем каэшка, свои ли рукавицы!
- Какая разница?
- В чем дело, Николаич?
- Выполнять! - Семенов встал у выхода из кают-компании. - Сейчас будем по очереди подходить к доктору. Саша, приступай.
- Буду вызывать по алфавиту. - Бармин положил на стол листок с фамилиями, достал из кармана куртки большую лупу. - Горемыкин!
Теперь все поняли, что это за процедура, заволновались. Бармин через лупу тщательнейшим образом осмотрел каэшку рукавицы, брюки и сапоги повара.
- Все, Валя, садись здесь. Груздев!
- Никогда еще не был под следствием. - Груздев усмехнулся. - Вы очень эффектны, Саша, в роли Холмса.
