Леонид Костомаров - Земля и Небо (Часть 1)
Однажды под него попал и Воронцов, тогда еще не Квазимода, а восемнадцатилетний паренек Ваня. В Ваню выстрелили, а дело администрация прикрыла. Зона встала на дыбы: судить стрелявшего! Вошедших в Зону начальника колонии, замполита и начальника отряда заперли, чтобы получить за них комиссию из Москвы.
Вместо нее прилетел генерал Слонов, начальник управления, его замы, тогда молодой еще старлей Медведев да помощник прокурора по надзору. Вошли в Зону, и их тоже задержали, а предыдущих заложников тут же выпустили на вахту.
ЗОНА. МЕДВЕДЕВ
То был пятьдесят шестой, и офицер в Зоне был уважаем. Нас не пугали заточками, не грозились убивать по одному, напротив -- выдали чистое белье, приготовили обед и ужин, баню даже протопили.
Уважительно, одним словом, отнеслись. Объяснили, что мы будем тут находиться до прилета комиссии из столицы нашей родины, доставили в камеру шахматы и книги и гордо удалились, лукаво предоставив нам возможность побывать в своей шкуре. Камеру закрыли.
Мы передали на вахту сообщение, что никакого насилия над нами совершено не было, все спокойно, оставалось только ждать. Ночью, конечно, спать никто не смог. Кто-то догадался пригласить парнишку, из-за которого разгорелся весь сыр-бор. Пришел этот Ваня, русенький чубчик, только пушок появился на верхней губе.
И сейчас он такой же, не изменился. Уже тогда сильный, торс у него был атлетический, ручищи мужские, ухватистые. Не понравился он нам сразу, хитрый какой-то, злой. Голова наискось в бинтах, торчит нос, да глаз один, наивно-детский, испуганно бегает по нашим лицам -- что же теперь будет?
ЗОНА. ОРЛОВ
-- Ходил я к ручью, за водой. Опустил чайник, и тут -- очередь, -рассказывал нехотя, не веря в наше участие. -- Ну, прошли пули мимо. Одна вот, -- потрогал голову, -- срикошетила от камня в лицо.
-- Что врач говорит? -- обернулся генерал, стоявший все это время к ним спиной, -- очень уж он сердился, что попал в такое нелепое положение, места найти не мог.
-- Ничего...
-- Ну! -- генерал еле сдержался. -- Ну что с глазом-то -- серьезно? -спросил зло.
Глаз в разрезе бинта сощурился.
-- Не знает врач, -- коротко бросил парень. -- Он гинеколог. Сказал, глаз не манда -- проморгает.
-- Что-что? Какой гинеколог?! -- рассвирепел генерал.
-- Сидит за аборт. Врача нет, в отпуску... -- осторожно подсказал начальник колонии.
-- "В отпуску-у"! -- передразнил генерал.
Все происходящее генерала выводило из себя -- задержание это дурацкое, неспокойные зэки, своя бессонница, возраст и вообще выбор жизненного пути.
Повисло молчание.
-- Садись, -- терпеливо предложил Медведев, понимая, что в таком тоне ни разговора, ни разрешения ситуации не произойдет.
Юный Воронцов сел.
-- Ручей уже на запретке? -- спросил Медведев главное.
-- Нет, -- четко ответил юнец, он поверил этому старлею и с ним мог говорить не через губу. -- Спросите у наших, все туда ходят, было всегда спокойно.
Медведев оглядел всех. Стало ясно: он прав. Оставалось только играть в шахматы и молить о том, чтобы Москва пошевелилась.
-- Что скажешь? -- грубо спросил генерал начальника колонии.
Тот пожал плечами.
ЗОНА. ВОРОНЦОВ
Как не помнить... Зона неработающая, бродячая, стала жить полусвободной жизнью. Давление в бунте изнутри не нарастало, и зэки готовы были "спустить пар" убийствами активистов. А они словно растворились, забились тараканами в щели, никого не видно. Знали участь свою. Просили забрать из Зоны. Куда там...
Войска вокруг стянули, и те без промедления готовы были приступить к нашей ликвидации. Случись бойня, много бы народу покосили. Сколько уж раз так подавляли бунты... Я сам не рад уже был начавшемуся, но отступать некуда, да и теперь ведь паханы отрицаловки решали все, а не менты.
НЕБО. ВОРОН
На моем веку такое противостоянье всегда заканчивалось в пользу тех, кто окружал Зону. Иногда они входили туда с приказом стрелять в людей, и судьба зэков была незавидной. Сейчас могло случиться то же самое. Я не любил наблюдать кровавые забавы (вопреки устойчивому мнению людей о кровожадности воронов, слетающихся к месту битвы) и собирался улететь, коль скоро это начнется.
На воронов грешат, что они там, где льется кровь. Это не так... мои соплеменники всегда слетаются на поле брани, когда все кончено. Духи смерти, властвующие над убивающей друг друга толпой, нам столь же страшны. Хотя бы потому, что мы их видим.
Когда же души ими унесены, вороны приступают к прозаическому земному действу -- санитарной уборке трупов. Чем при этом мы отличаемся от людей, что любят смаковать трупы кур, коров или свиней, ума не приложу. Устойчива злоба человека к ворону, поедающему точно такое же павшее мясо, как и он в ресторане вырезку из насмерть кувалдой убитой коровы...
ЗОНА. ВОРОНЦОВ
Да все шло спокойно, пока один из ментов чуть не столкнул лбами Зону и войска. Помощник прокурора Лисин попросился у охранявших его зэков в туалет. В туалете он как-то изловчился пролезть через заднее окошко, выскользнул в темь и -- вперед на запретку. Зачем бежал? От страха...
Ну а там, понятное дело, в эти дни стреляли без предупреждения. Хорошо, что окликнули его, сразу не убили. А он все равно прет на колючку. Солдатик на вышке прокурорскую душу честно отправил бы на тот свет, к тому и шло, и заработал бы свой отпуск.
Повезло всем, что оказался рядом с ним полковник Рысаков, он узнал плачущий голос Лисина и не дал солдатику нажать курок.
А когда залез в скворечню беглец, тут у него мозги совсем поехали. Этот идиот приказал немедленно стрелять по Зоне: мол, все офицеры уже там убиты, он чудом остался в живых, и вообще сейчас зэки начнут прорыв.
Вот мразь! А "убитые" мирно спали в это время после баньки.
Повезло, что полковник Рысаков был человеком трезвого ума и догадался позвонить в Зону, связь была с арестованными...
ЗОНА. ГЕНЕРАЛ СЛОНОВ
Если сложить все часы моего пребывания в зонах СССР, набежит солидный срок. Отмотал я уже много, пахан, считай...
Зоны разные -- где-то чувствуешь себя с первой минуты запертым в ржавой клетке зверем, но бывает, что идешь, и не покидает ощущение домашнего уюта.
Тысячи людей прошли передо мной, сотни рассказывали, как им сидится, но никогда я не ставил себя на их место, мысль даже такая не приходила. У них же своя жизнь, у меня своя.
И вот мы поменялись местами. Вначале казалось все забавным, страха не было: за мной войска, вся мощь страны за моей спиной. Но приключение крайне неприятное, конечно, когда зэк громыхает за тобой дверь и говорит ехидно: "Отдохни, генерал..." Скоты все ж они, как только чувствуют, что сила, их державшая, ускользает, лезут из них дешевая блатота и гонор.
Но все бы ладно. Не думал я, до чего ж мерзко сидеть в камере. Никогда я так не маялся. Какой там сон, я как заводной мотался из угла в угол. И злость на них копилась, не знаю, что бы сделал...
В управлении секретарша-дура, наверно, всем растрезвонила: "Николай Степаныч захвачен!" По всем курилкам сейчас это событие обсуждают, хихикают, вспоминая про мой диабет. Жена наверняка примчалась на работу, сидит там у телефона... Кошмар! Детям сообщила небось. Еще одна дура. А у меня в пятницу обследование, там один раз в неделю этот знаменитый уролог принимает, а на будущей неделе я уже не смогу. Беда-а... Сволочи, кто ж все это нагородил? Ваня этот, щенок забинтованный, которому зря башку не прострелили. Может, тогда бы и разговору было меньше... Сидит, лыбится небось: жри, генерал, нашу пайку, приобщайся. Приобщаюсь, сынок.
Хорошо, хоть связь есть, одно успокоенье. И вот звонит мне полковник Рысаков:
-- Товарищ генерал, разрешите доложить: помощник прокурора по надзору Лисин дошел благополучно.
-- Куда дошел? -- спрашиваю. -- В сортир, что ли? -- рассвирепел я тут совсем.
В сортир его только что увели из соседней камеры, я слышал переговоры.
Тот помолчал, говорит:
-- До вышки дошел. И сообщил, что вас уже вроде как в живых нет.
Сбежал, соображаю, этот Лисин; лишних вопросов не задаю: подслушивают, поди.
-- Понял, -- говорю.
-- Я считаю, -- осторожно предлагает Рысаков, -- что стрельбу и штурм сейчас начинать неудобно: темно.
-- Какой... штурм? -- похолодел я. -- Какой штурм?!
-- Ну вот Лисин ваш приказ передал -- штурм начинать. Офицеры, мол, все убиты... он один спасся.
Я тут и онемел. Как... убиты? Что значит -- убиты?
-- Дайте-ка его мне!
Тот его найти не может, спустился с вышки и ушел.
Слушал я, холодея, и понял, что сейчас может случиться то, за что не придурку Лисину, раздающему такие команды, придется отвечать, а мне, захваченному генералу. Вне меня сейчас идет какая-то дурная игра, итоги которой припишут все равно мне -- старшему по званию.
Еле сдержался, чтобы телефонную трубку не разбить в ярости.
-- Так, понятно. Теперь слушайте меня, полковник. Значит, так... Успокойтесь!
ЗОНА. МЕДВЕДЕВ
Отчаянный генерал проявил в ту ночь максимум благоразумия, у него как бы открылось второе дыханье, и к рассвету, не спавший, но свежий и волевой, сумел добиться у зэков разрешения на обращение к Зоне через рупор.
