Валентин Черных - Москва слезам не верит
- Не знаю, - произнесла Катерина.
Вечером Катерина вела прием избирателей.
Вошла средних лет женщина, села напротив нее и заплакала.
- Перестань, - сказала Катерина, - Слезами ничему не поможешь. Пришла на прием к депутату Моссовета - рассказывай.
- Я с мужем разошлась, - И женщина снова заплакала.
- Тоже мне беда, - презрительно сказала Катерина. - Кто сейчас не разводится. У меня знаковая пять раз разводилась и пять раз замуж выходила.
Это женщину заинтересовало. Она вытерла слезы.
- Как - пять? - переспросила она.
- Вот так, - подтвердила Катерина. - Все не получалось. На пятый раз только получилось. А сейчас счастлива.
- У меня ребенок.
- А у нее два, - сказала Катерина. - Сейчас третьего родила, В чем проблема-то? С квартирой, что ли?
- С квартирой, - подтвердила женщина. - У нас двухкомнатная. Он хочет разменять. Куда же мне, а коммунальную? Девочке уже шестнадцать лет, к ней уже парни заходят. Да и я не старуха еще.
- Это уж точно не старуха, - подтвердила Катерина, но тут же спросила: - Но ему-то тоже где-то жить надо?
- А у него мать одна живет. Пусть к матери переезжает, Площадь позволяет. Тоже двухкомнатная. Мать одна живет, отец у него умер.
- Ну, а он что? - спросила Катерина.
- Не хочет. - Женщина снова начала всхлипывать. - И милиция не прописывает, раз у него площадь есть.
Катерина сделала пометку; прописка, милиция.
- Вот мой телефон на работу. - Она протянула женщине листок. Позвони в среду. Я в милиции поговорю.
- Я уже говорила в милиции, С ними не договоришься
- Еще чего, - не согласилась Катерина. - С американцами договариваемся, а уж со своей милицией найдем общий язык.
- С американцами, может, и можно, а с нашей милицией невозможно. Мои соседи советуют Генеральному прокурору написать, а копию - в Верховный Совет и в Политбюро.
- Ну да, - сказала Катерина. - Ты с мужем поругалась, и по этому поводу сессию Верховного Совета собирать? Вот тебе телефон. позвони в среду прямо ко мне на работу.
Гога смотрел телевизор. Смотрел с удобствами. Перед ним стояло пиво и тарелка с креветками. Шел хоккейный матч.
Из передней доносился разговор на повышенных тонах. Гогу это отвлекало. Он приглушил звук и прислушался.
- Я поеду с тобой, - требовала Александра, - И все им выскажу.
- Ты никуда не поедешь, - возражал Никита. - Я сам разберусь,
- Нет, я поеду.
- Нет, не поедешь,
Гога вышел в переднюю.
- Куда едем? - спросил он.
- Никуда, - отрезала Александра.
- Правильно, - подтвердил Гога. - Уже поздно. Поедешь завтра.
- До свидания, Георгий Иванович. - Никита проскользнул мимо Александры и захлопнул дверь.
Александра начала лихорадочно собираться.
- Я поеду с тобой, - сказал Гога. - Только объясни, в чем дело?
- Его бьют, - выпалила Александра.
- За что? - спросил Гога.
- За меня.
Гога взял ее за руку, привел в комнату, усадил в кресло и сам сел напротив.
- Коротко и внятно, - приказал он.
- Я раньше дружила с Валеркой Копыловым, даже и не дружила, так, несколько раз целовались, а потом в меня влюбился Никита.
- А ты? - спросил Гога.
- И я тоже. Я его очень сильно люблю. Так теперь Копылов с ребятами его бьют. Подкарауливают и всячески издеваются требуют, чтобы он от меня отказался.
- А он? - спросил Гога.
- Он с синяками приходит.
- Значит, не отказывается. Поехали!
- Их семь человек, - предупредила Александра. - Все ребята здоровые. Я хотела в милицию сообщить, мама запретила, говорит, что сами должны разобраться. Я говорила с Копыловым, объяснила что не люблю его, а они все равно подкарауливают Никиту.
- Где? - спросил Гога.
- На Лаврушенском, где он живет, в проходных дворах.
- Семеро, говоришь? - Гога задумался и принял решение. Он набрал номер телефона...
По переулку шел Никита. За ним по противоположной стороне улицы трое мужчин и Александра. И вдруг Никита исчез. Его втянули во двор.
Никита стоял в окружении семерых высоких и плотных парней, Трое его держали, четвертый снимал с него ботинки. Сняв ботинки, он перекинул их через невысокую стенку, разделявшую дворы соседних домов. Туда же полетела и кепка Никиты.
- Ты подумал? - спросили Никиту.
- Подумал, - ответил Никита.
- Ну что? - спросили его,
- Нет, - ответил Никита. - Вы подонки.
Никиту подтолкнули. Он отлетел к другому парню, и тот с силой оттолкнул его обратно. Щуплый Никита бросился на одного из парней и тут же отлетел в сторону.
Гога с сопровождающими вошли во двор. Трое мужчин легко вошли в круг. Гога подошел к Копылову, который снимал с Никиты ботинки, и резко дернул за рукав его пиджака. Пиджак соскользнул с плеч и сковал руки Копылова. Гога нагнулся, сдернул с ног Копылова ботинки и перебросил их через стенку, туда же полетел и пиджак Копылова. Ребята опешили.
- Вы что, деды? - неуверенно спросил один из них. - Шли бы вы к своим старушкам подобру-поздорову,
Плотный Иван незаметно двинул плечом, и говоривший отлетел в сторону. Ребята бросились вперед. Мужчины мгновенно встали спиной к спине. Ребята наскакивали и разлетались по сторонам. А еще через мгновение все семеро были прижаты к стенке. И тут вышла Александра,
- Добрый вечер, - сказала она нежно. - Разрешите вас представить друг другу. Это мои школьные друзья. А это мой отец. - Она показала на Гогу.
Тот галантно кивнул.
- На первый раз будем считать конфликт исчерпанным. Копылов, принеси одежонку свою и Никиты, - попросил Гога.
Копылов перелез через стенку и принес одежду свою и Никиты.
- Привет, ребята. До завтра. - Александра обаятельно улыбнулась.
И они двинулись обратно. Иван задержался и показал ребятам внушительный кулак.
- Видите? Сегодня ведь была просто разминка. Во мне лично сто двадцать кило, и я держал первенство по двадцать четвертой особой воздушной армии в тяжелом весе. Это я вам так, на всякий случай...
Александра и Гога шли по ночной Москве. Они прошли Большой Каменный мост и шли мимо Александровского сада. Справа ярко светились звезды на башнях Кремля.
- Гога, - спросила Александра, - мы маме об этом расскажем?
- Не надо, - сказал Гога.
- Но мне так хочется рассказать. Меня всю так
- Не надо, - сказал Гога.
- Но ведь вы поступили как настоящий мужчина!
- Перестань, - сказал Гога. - Я поступил как нормальный мужчина. Если надо защищать, мужчина это должен сделать. Это нормально. Ты же не будешь хвалить женщину, которая постирала белье и сварила обед. Это нормально.
- Гога, а почему вы не стали учиться дальше? Вы бы смогли стать руководителем.
- А что, разве все должны быть руководителями? - спросил Гога.
- Ну не все, конечно, - согласилась Александра. - Но это дает личности возможность реализовать себя с наибольшей полнотой. Вот мама, например...
- Что - мама? - насторожился Гога.
- Мама так считает, - нашлась Александра.
- Я думаю, единого решения здесь нет, - не согласился Гога. - Кому этого хочется, пусть будет, но ведь этого не всем хочется.
- Я думаю, этого всем хочется, - не согласилась Александра. - Все хотят быть знаменитыми, все хотят, чтобы их уважали, все хотят иметь больше возможностей, чем имеют, только не все в этом признаются.
- Давай разберем возможности. Возьмем моего начальника управления. Кстати, мы с ним учились в одном классе. Ты думаешь, он ест не тот же хлеб, что и я? Или не ту же колбасу? Или он дышит не тем же воздухом, что и я? Или он живет с какими-то особенными женщинами? Нет. Потому что, если любишь, твоя женщина лучше всех остальных, даже английской королевы. Какие еще возможности? Его возят на машине, а я езжу на автобусе. Так у него уже был инфаркт, а у меня нет. Знаменит ли он? Да его в лицо даже не все в управлении знают. Главное, Александра, не в этом, главное - быть счастливым.
- А что такое счастье? - спросила Александра.
- А это каждый понимает по-своему.
- А как понимаете вы? - спросила Александра.
- Я понимаю как свободу и уважение.
- Не понимаю, - сказала Александра.
- Как же тебе объяснить? - задумался Гога. - Вот я слесарь. Таких единицы. Я и вправду специалист экстракласса. Я могу то, чего не могут другие. Я-как Роднина и Зайцев на льду. Они могут то, чего не могут другие.
Александра улыбнулась.
- А ты не смейся, - сказал Гога. - Вот Алексеев поднимает штангу в четыреста пятьдесят кило, а другие не могут. Его знает весь мир. А меня знает весь институт. Масштабы не так уж важны, У меня приятель Мишка Линьков. Он закройщик экстракласса. К нему очередь на три месяца. Я считаю, что он великий человек, потому что его уважают. И это счастье.
- Вас послушать, так можно и в институт не поступать, - сказала Александра. - За три месяца выучилась на портниху и - сиди шей.
- Ну, я тебе скажу, на простого инженера легче выучиться, чем на хорошую портниху. Как ты это не понимаешь? Не в этом же главное. Скажи, вот ты Никиту любишь?
- Люблю, - сказала Александра,
