Одиночество в сети. Возвращение к началу - Януш Вишневский
Вероятность биологического отцовства составляет 0 (ноль) процентов.
А под текстом печать лаборатории и три подписи: лаборантки, выполнившей анализ предоставленных образцов, лица, подтверждающего правильность теста и директора лаборатории.
Он прочитал эти несколько страниц три раза…
А потом долго бегал по дорожкам вокруг района. Бег всегда успокаивал его. Он заметил это, еще когда бегал трусцой, изгоняя боль, оставшуюся от Марлен. Во время бега его дыхание учащалось, становилось поверхностным, и в конечном итоге, кислород переставал поступать в легкие. В такие моменты в его мозгу происходила удивительная метаморфоза: он сосредотачивался исключительно на дыхании и забывал о своем страдании. В этом было что-то похожее на действие наркотика, который он сам для себя нашел.
Он увидел свет в супермаркете. Магазин все еще был открыт. Купил две бутылки вина. Подсел к Искре на парапет перед входом. Они обменялись крепким рукопожатием. Поговорили о здоровье и о том, что на протяжении четырех дней – и это очень беспокоило Искру – не появлялся кот Бегемот. Зигусь с Полосатым даже назначили награду тому, кто найдет кота.
– Выпьете со мной? – спросил Якуб.
– Есть какая-то причина, приятель студент? Чтобы так, в среду, в полночь? – обеспокоился Искра, глядя на него внимательно.
Якуб не стал объяснять, ограничившись:
– Есть. Очень важная причина…
Искра понял, что теперь кое-что зависит и от него, сбегал в «Жемчужинку» и вернулся с двумя стаканами и штопором.
Искра молчал в течение всего монолога Якуба об отце, и подал голос лишь тогда, когда тот стал рассказывать о сегодняшнем тесте, то ли поняв, то ли не желая понимать всю эту хрень про маркеры, про смещение спектра на светочувствительной пленке:
– Это не ты выбрал себе отца, – сказал он. – Все это случилось, когда ты еще не существовал. Если бы он стибрил у тебя зубную щетку и полетел с ней в лабораторию, это могло бы означать, что он сомневается. Но он не сомневается. И не будет сомневаться. Вот я, например, отец троих детей, которых у меня отняли. У меня никогда не было мысли проверять, моей ли они крови и моего ли семени. Потому что зачем? Я все равно любил бы их, даже если бы у них не было ни одного общего со мной гена. Хотя у меня было много причин для такого теста. Спектр, твою мать, сдвинулся у этих гребаных лаборантов. Это ж надо! На несколько микрон! И ты из-за этого пьешь со мной вино ночью? Оно конечно хорошо, что есть с кем выпить, только вот что я тебе скажу: у любви совершенно другой спектр…
Вернулся домой. Никак не мог понять, почему он не пьян. Ведь выдул с Искрой под магазином две бутылки вина. Уснуть смог, только когда за окном забрезжил рассвет.
Около полудня его разбудил звонкий лай собаки. Он вышел на балкон. Дейзи прыгала и нетерпеливо бегала вокруг большого рыжего кота, который не мог преодолеть ограждение, поэтому стоял на задних лапах и грозно шипел. Он позвал Дейзи. Она повернула свою маленькую голову к нему и радостно замахала хвостиком. В этот момент кот вскарабкался на сетку и перепрыгнул через забор.
Потом спустился на кухню. С чашкой кофе вернулся на чердак, достал книгу, начал нервно листать страницы. В конце концов нашел этот фрагмент.
Она бросила взгляд на корзину. На самом верху лежала плексигласовая модель двойной спирали.
Я злая, жестокая, отвратительная баба, – подумала она. – Разве можно так поступать с ним? С ним!
Она сунула руку в корзину. Закрыла глаза. AT, ЦГ, потом опять ЦГ и потом три раза AT…
В комнату вошла секретарша.
– Пожалуйста, не плачьте. Вы к нам вернетесь. Родите ребеночка, поставите на ножки, и вернетесь к нам.
«Нет. Сюда я не вернусь. Никогда не вернусь», – подумала она, встала и взяла сумку.
Попрощалась с секретаршей…
Вчера во время пробежки у него в голове всплыла сцена из книги, где ОНА прощается с офисом, собирает свои вещи. Он был уверен, что плексигласовая модель спирали ДНК, такая важная во всей этой истории, не могла оказаться в мусорной корзине. А по прочтении этого фрагмента укрепился в своей убежденности.
А еще он вспомнил ту удивительную ночь, которую провел с матерью на балконе. И ее слова о письмах, которые он послал ей из Штатов: «Они все еще у меня. Я храню их вместе со всеми остальными памятными для меня вещами. В старой ржавой коробочке. На верхней полке в кладовке».
Кстати, – подумал он, – это своего рода странная ирония судьбы. Возможно, когда-нибудь в другой раз еще один кусочек ДНК повлияет на его жизнь…
На велосипеде он рванул домой. К лифту решил пройти через гараж. Машин родителей не было. Меньше всего он хотел бы встретить их сейчас.
С антресоли стенного шкафа достал жестяную коробку. Под кипой конвертов и пожелтевших документов нашел обернутую шелковым платком цветную модель спирали ДНК. Красная нить с маленькими отверстиями, фрагменты ненарушенной части слева соединялась с бело-красными и желто-голубыми парами плоских палочек с черной ниткой справа, создавая скрученную, уходящую вверх винтовую лестницу. На белых палочках были написаны буквы A, на красных T. Зеленые были в верхней части буквы Ц, а синие – Г. Если на это посмотреть сверху, можно было увидеть последовательность пар букв: AT ЦГ ЦГ AT AT AT ЦГ AT ЦГ AT…
Он снова обернул плексигласовую спираль платком и осторожно сунул ее под кипу бумаг.
Когда он вернулся в дом номер восемь, первое, что сделал – позвонил Наде.
– Куба, что случилось? Все в порядке? Ты здоров? – спросила она.
Он услышал беспокойство в ее голосе:
– Подожди, пожалуйста, не отключайся, я выйду на улицу, здесь плохо ловит, – сказала она.
Сначала он слышал звук ее шагов, а через некоторое время – шум улицы.
Он проговорил с Надей больше двух часов. Закончили, только когда она предупредила его, что в телефоне скоро сядет батарея.
Эпилог
Это была идея Нади – пригласить его родителей на Рождество. Она все подготовит. Освободит гостиную от книг, купит новую лампу. Вставит все фотографии в рамки. Натрет пол. Накроет стол той самой скатертью, которую вышила бабушка Сесилия. Когда приезжал дядя Игнаций, они всегда собирались за рождественским ужином в гостиной. И только когда их стало трое, переместили
