Марафон нежеланий - Катерина Ханжина
– А ты ожидала увидеть цепи и миску с едой? – усмехнулся на мое замечание Антон.
Он нервничал: щелкал выключателем фонарика – как будто бы после нового включения света обстановка в пещере поменяется и мы обнаружим Аду.
– Может быть, он просто здесь медитирует? Или рисует? – Я подняла с пола пустой тюбик (кармин от «Невской палитры»).
– Не может быть. Пойдем до конца пещеры, посмотрим, что там на выходе.
– С той стороны ведь отель. Частная собственность.
– Скажем, что не знали. Давай, надо пройти пещеру до конца. Боишься, что ли?
– Вообще-то немного. – Я ожидала, что он возьмет меня за руку или хотя бы успокаивающе приобнимет. Но Антон стал подниматься по каменистой тропке вверх, к свету.
– Ну, что там?
Антон пожал плечами:
– Отель, кажется.
В предыдущие дни он рассказал мне, что посмотрел на Google.Maps этот островок – на нем стояла отметка «Hotel Hidden Paradise». Отзывов было всего восемь, а вместо сайта только номер телефона. В отзывах писали, что это какой-то эксклюзивный отель из одного бунгало. Вроде как сюда отправляются помедитировать и побыть в одиночестве. Но отель очень трудно забронировать, несмотря на незамысловатость дизайна; он почти всегда недоступен. Последний отзыв был за прошлый сентябрь, а до этого – июль и сентябрь 2017 года. По телефону отеля Антону ответили, что бунгало освободится скоро – в июле.
– Может быть, Адам снимает его для себя?
– Сейчас узнаем, – ответил Антон и вылез из пещеры через небольшое, диаметром около метра, отверстие.
Я вылезла следом. Мы спустились вниз по деревянным ступеням в сторону пляжа и голубого цвета домика с крышей, укрытой пальмовыми листами. Домик был побольше наших, но выглядел очень просто. Он стоял на небольшом возвышении – от дома ступени спускались к пляжу и естественному бассейну в каменистом обрамлении. Бассейн стоял прямо под окнами.
«Наверное, можно выпрыгнуть прямо из окна», – подумала я.
Тут из окна выглянула девушка с пышными просоленными волосами, как будто Брук Шилдс из «Голубой лагуны», правда волосы на пару тонов светлее, и помахала нам рукой, приветливо улыбаясь; казалось, она ждала нас. В стороне я увидела ту самую лодку, на которой мы приплыли.
Глава 39. Альфонс Муха. «Лежащая девушка, поцелованная Луной»
Бывает красота естественная – смотрите и думаете, что так и надо. Человек приятен, может быть, вы задержите на нем свой взгляд. Но вряд ли запомните его в мельчайших деталях. Бывает красота искусственная – все сделано по стандарту. И вы мысленно оцениваете человека как красивого только потому, что уважаете силы и время, которые он затратил на то, чтобы стать красивым. А есть такая исключительная красота – ослепительная. С первого взгляда вы как будто смотрите на Солнце или нет, в ее случае – на Луну. Смотрите и не можете отвести взгляда, несмотря на бьющий в лицо свет. Если закроете глаза, ее видение еще долго будет преследовать вас. Но закрыть глаза при ней сложно – чарует, приковывает.
– Ты нашел меня, – нежно сказала Ада, но в ее голосе все равно чувствовались льдинки. Как будто внутри она скована льдом и лишь один тоненький ручеек еще не замерз.
– Ты не заперта. Ты живешь в доме. Одна. Так какого?..
Она скрылась в домике и через несколько секунд плавно вышла к нам: сонная, расслабленная, в просторной белой рубашке, заношенной до засаленного воротничка и растрепанных ниток на манжетах.
– Это Роза?
Я кивнула.
Хотела спросить «Как ты?» или «Тебе нужна помощь?», но побоялась выглядеть слишком сентиментальной. У нее была такая сильная энергетика, что страшно было говорить – вдруг она посчитает меня слишком глупой или неуверенной. Раз она знала мое имя, значит, знала, кто я. При ней мне хотелось быть лучшей версией себя.
– Я расскажу вам все по порядку. Медленно. С красивыми отступлениями. Как в кино или в книгах.
«Она сумасшедшая!» – подумала я. Но подумала восторженно. Если она и в правду была в опасности, то держалась невероятно уверенно.
А вот Антон нервничал. Ада попросила его подойти к рыбаку и договориться, чтобы он вернулся вечером.
– Знаешь миф о царе Мидасе? – спросила она меня, пока Антон говорил с рыбаком.
– Которому Дионис подарил способность превращать все в золото?
Она усмехнулась:
– Не способность, а проклятие. Так вот, мне кажется, что на мне такое же проклятие. Чем бы я ни начинала заниматься – у меня все получалось идеально.
– И в чем же проклятие?
Она снисходительно улыбнулась и плавным изящным движением заправила золотистый локон за ухо. Ни следа от того холодного серебра, которое я видела на фото. Расплавленное золото.
– Наверное, про Мидаса также сначала думали – в чем проклятие? Но ведь все боялись его прикосновений, а еще завидовали. С детства у меня все получалось лучше, чем у других. Чем бы я ни пробовала заниматься. И мне не стоило это каких-либо усилий. Хотела научиться плавать – взяла и поплыла, танцевать – включила музыку и слушала свое тело, рисовать – купила краски и перенесла все свои фантазии на бумагу. Теперь представь, как меня ненавидели все сверстники, ведь им это стоило реальных усилий! Их родители считали, что преподаватели меня перехваливают. А сами преподаватели не любили за то, что я все знала и умела без их помощи. Когда ты окружен посредственными людьми, ты как будто бы все время извиняешься перед ними за свой талант. Я так мечтала, чтобы кто-нибудь сказал: «Вау! Это невероятно! Как же тебе надо было постараться, чтобы добиться этого». Но всегда было: «Ты молодец! Как всегда». Иногда мне хотелось быть не такой идеальной, но как только на горизонте классной доски возникал какой-нибудь заучка или кто-то случайно выстреливал достойным ответом, я несколькими умными фразочками спускала его на ступеньку ниже, а потом и вовсе вдавливала в цемент.
– Это было жестоко, – сказал вернувшийся Антон.
– Они тоже были жестоки ко мне. Вся суть жизни – как можно красивее терпеть жестокость мира. Или как можно красивее быть жестоким к другим.
– Ты не похожа на ту, которой нужна помощь. Зачем ты написала мне?
– Я сама до сих пор не понимаю, нужна ли мне помощь. Я ведь не могу позвонить в полицию и сказать: «Я не знаю, хочу ли я умереть от его рук, или мне
