Сестры из Сен-Круа - Дайни Костелоу
Гул разговоров утих, когда приходской священник Адам Скиннер в рясе и стихаре пересек площадь, и начался обряд освящения. Он был недолгим: вступительная молитва, краткое разъяснение, для чего они все здесь собрались, а затем священник подошел по очереди к каждому памятнику, снял с него брезентовый чехол и прочитал вслух имя солдата. Когда он подошел к дереву, стоявшему чуть позади других, ближе к краю, Рэйчел схватила бабушку за руку. Настоятель снял чехол, и они полными слез глазами в первый раз увидели памятник с безыскусной надписью:
РЯДОВОЙ ТОМАС КАРТЕР
1-й БАТАЛЬОН БЕЛШИРСКОГО ПОЛКА
ЛЕГКОЙ ПЕХОТЫ
1893–1916
Рэйчел наклонилась к бабушке, поцеловала ее в щеку и прошептала:
— Теперь его никогда не забудут.
Они все вместе прочитали «Отче наш», а затем правнук Фредди прочел стихи Лоуренса Биньона. Когда он произнес последние строки:
На солнца закате и утром туманным
Их будем помнить мы!
все хором повторили: «Их будем помнить мы!», и горнист сыграл сигнал отбоя, после чего наступило двухминутное молчание.
После церемонии Ник отвез Роуз в поместье, а у Рэйчел была еще кое-какая журналистская работа на деревенской площади. Ник переехал в поместье три недели назад, после того как сделал кухню пригодной для использования, а две комнаты — обитаемыми, и расположился по-походному. Самые неотложные работы в доме были уже сделаны. Вомбат восторженно приветствовал Роуз с Ником и сразу же вскочил Роуз на колени, нисколько не сомневаясь, что ему будут рады. Они с Роуз уже стали закадычными друзьями.
— Как жизнь? — спросила Роуз Ника, когда он принес ей чай. Они тоже прекрасно ладили друг с другом: их дружба окрепла за те месяцы, что Ник с Рэйчел были вместе.
— В общем, неплохо, — сказал Ник. — Кое-что я предпочел бы еще доделать, прежде чем переезжать, но Брэдли срочно нужен был доступ к строительной площадке. И все-таки, — улыбнулся он, — я в восторге от этого дома и рад, что живу в нем. — Он задумался на мгновение, а затем сказал: — Как вы думаете, Рэйчел когда-нибудь согласится жить здесь со мной?
До сих пор она не желала поступаться своей независимостью и оставалась в прежней квартире.
Роуз засмеялась.
— Об этом не меня надо спрашивать, — сказала она, — а ее!
— Спрошу, — с ухмылкой заверил ее Ник.
Рэйчел приехала почти через час, раскрасневшаяся и взволнованная. Она поговорила со всеми семьями, имеющими отношение к мемориальным деревьям, и договорилась о полноценных интервью с теми немногими, кого увидела в этот день впервые.
Она плюхнулась в кресло и сказала:
— Все прошло отлично, правда? Эшгроув снова стал настоящим мемориалом. — Она улыбнулась двум своим самым дорогим людям и добавила: — И у меня есть еще кое-какие новости. Сегодня пришло два письма. Как нельзя кстати!
— От кого? — спросила Роуз.
— От одного человека из монастыря в Сен-Круа. Ты же знаешь, бабушка, что я им писала насчет Сары? Слушай, я тебе прочитаю.
Рэйчел достала из сумки письмо и стала читать:
7 марта 2002 г.
Дорогая мисс Эллиот,
спасибо за Ваше письмо-запрос о сестре Мари-Пьер. Извините, что так долго не отвечала. Она присоединилась к нашему ордену сестер в 1917 году. В 1938 году ее избрали матерью-настоятельницей. Во время нацистской оккупации она прятала в монастыре много еврейских детей, а в 1943 году была схвачена гестапо и отправлена в лагерь. Больше о ней никто никогда не слышал, и мы можем только догадываться, что она погибла, не оставляя служения Господу и там.
Сейчас нас осталось мало, но мы тоже продолжаем служить Господу, заботясь о пожилых людях.
С молитвами и благословениями
Мари-Тереза,
мать-настоятельница
монастыря Пресвятой девы Марии
Рэйчел подняла сияющие глаза.
— Так что, как видите, Сара была неизвестной героиней обеих войн, — сказала она. — Должно быть, она была очень храброй, правда? Теперь, когда я знаю, чем все закончилось, я могу написать ее историю. Если бы сэр Джордж знал, кем она стала, вряд ли бы он остался разочарован в ней, как вы думаете?
— Нет, — согласилась бабушка. — Я думаю, он бы ею гордился. — Она улыбнулась нетерпеливому волнению Рэйчел и спросила: — А от кого второе письмо? Оно тебя явно тоже порадовало.
Рэйчел просияла и достала письмо:
— Вот оно, второе, и оно уже лично нас касается. Помнишь, я говорила тебе, что написала о Томе архивисту Белширского полка? Так вот, его ответ тоже пришел сегодня. Слушай.
10 марта 2002 г.
Дорогая мисс Эллиот,
спасибо за Ваше письмо от 25 февраля. Все, что Вы рассказали нам о рядовом номер 8523241 Томасе Картере из первого батальона Белширского полка, очень заинтересовало меня. Разумеется, нам было известно о его казни в 1916 году из наших полковых записей. В связи с ходатайством о помиловании солдат и офицеров, расстрелянных за дезертирство и трусость во время войны 1914–1918 годов, а также по примеру других полков, мы уже восстановили его имя в полковой Книге Почета. Мы рады услышать, что его память будет увековечена также в военном мемориале Эшгроув в Чарлтон Амброуз и что его дочь, миссис Роуз Карсон, будет присутствовать на этой церемонии.
Искренне Ваш,
Дэвид Хобарт,
хранитель полкового архива Белширского полка
— Итак, — сказала Рэйчел, — теперь нам осталось только добиться помилования на государственном уровне. — Улыбнувшись при виде удивления на лицах Ника и бабушки, она добавила: — Уже запущена кампания под названием «Выстрел на рассвете», которая именно этим и занимается, и я собираюсь присоединиться к ней. Это то, что нам нужно — помилование для Тома и других таких, как он.
И, глядя в ее решительное лицо, Ник понял, что она не отступит, пока не добьется своего.
КОНЕЦ
