Варлам Шаламов - Собрание сочинений. Том 2
Гриша приносит суп в жестяных мисках, раздает Все пьют через борт.
ГРИША (второму больному). Возьми мою ложку.
ВТОРОЙ БОЛЬНОЙ. На прииске не нужна ложка. И кашу и суп одинаково можно через борт выпить, пальцем, если нужно, подправить. А миску вылизывать каждый легко научится. Скорее, чем насыпать тачку. Лишняя обуза.
ГРИША. Вы все шутите, Сергей Григорьевич. Пушкин был писатель.
ВРАЧ. Вот-вот. Сочинитель. Сочинял стихи. Так кто же важнее для общества, для жизни — Пушкин или Флеминг?
ГРИША. Я не знаю. Сергей Григорьевич.
ВРАЧ. И я не знаю, но знаю, что, если бы был пенициллин, этот, с пушкинской раной, был бы жив. Кровь надо было еще перелить. Переливание крови спасло бы. Ну, с пушкинской раной поступили мы по правилам, по правилам столетней давности, ГРИША. Через два часа — в морг.
ПЕРВЫЙ БОЛЬНОЙ. Сергей Григорьевич, а можно мне на эту койку перейти — у меня очень жестко, пролежни будут вот-вот. Заявочку, так сказать, делаю.
ВРАЧ. Подожди еще Вон ты, с позвоночником, ты не хочешь лечь к окну?
ВТОРОЙ БОЛЬНОЙ. Мне все равно.
ВРАЧ. Тогда пусть ложится тот, кто просит. Температурящих нет?
ГРИША. Вроде нет
ВРАЧ. Значит, термометр можно не давать Береги колымскую драгоценность. Давай завтрак, Гриша.
ГРИША. Нет, не скажи, а кому-нибудь поднести, бригадиру, десятнику.
ВТОРОЙ БОЛЬНОЙ. Десятники не обедают вместе с бригадой, а у бригадира и своя ложка есть.
ГРИША. А мертвецову пайку, Сергей Григорьевич?
ВРАЧ. Соседу отдашь, который помогал ухаживав. По закону.
ПЕРВЫЙ БОЛЬНОЙ. Хорошо здесь умереть бы.
ВРАЧ. Почему это умереть? Лежать здесь неплохо для арестанта, но умереть — это уж чересчур.
ПЕРВЫЙ БОЛЬНОЙ. Нет, Сергей Григорьевич, так. Я на прииске молился только об одном, чтоб умереть на чистой постели, не в бараке, пусть от голода, но на чистой постели, не в забое, не под сапогами, от побоев.
ВРАЧ. Мечта неплохая
ВТОРОЙ БОЛЬНОЙ. А я хотел бы быть обрубком. Человеческим обрубком, понял, доктор? Чтобы мной не управляло тело, трусливые руки, трусливые ноги, которые заставляют меня кричать от отморожения. Зачем мне быть обрубком? Чтобы плюнуть им в лицо, харкнуть в самую рожу.
ВРАЧ. Успокойся. До обрубка тебе еще далеко
ТРЕТИЙ БОЛЬНОЙ. Я вот раньше на другом прииске лежал — так там у нас уколы горячие делали.
ВРАЧ. Это или хлористый кальций, или «пэпэ» — противопеллагрозный витамин.
ТРЕТИЙ БОЛЬНОЙ. Bor-вот, витамин. Мне целый курс был назначен, а у нас там эти уколы на хлеб продавали, и я весь курс этот променял и поправился. Посытел немного.
ВРАЧ. Кому же ты эти уколы продавал?
ТРЕТИЙ БОЛЬНОЙ. Блатным, доктор.
Входит главный врач
ГЛАВНЫЙ ВРАЧ. Сергей Григорьевич, я посылал за вами рано утром — вы не явились. Важное известие.
ВРАЧ. Возился с больным. Огнестрельное ранение живота.
ГЛАВНЫЙ ВРАЧ. Это из грассовской столовой? Пойманный беглец? Напрасно возились.
ВРАЧ. Переливание крови спасло бы. Я ведь посылал к вам вечером вчера. Есть ли доноры универсальной группы. Вы мне ответили, что доноров универсальной группы нет.
ГЛАВНЫЙ ВРАЧ. У меня есть один донор универсальной группы. Гипертоник, так что польза была бы взаимной. И заработал бы наш донор неплохо.
ВРАЧ. Так что же вы?
ГЛАВНЫЙ ВРАЧ. Закавыка в том, что этот универсальный донор — один из уполномоченных райотдела. Как же его кровь переливать заключенному?
ВРАЧ. Разве это нельзя? Кровь разная? Я думаю, граммов пятьсот лучшей чекистской крови воскресили бы нашего больного.
ГЛАВНЫЙ ВРАЧ. Не говорите глупостей. Если бы государство смотрело на это так, как вы, то донорская кровь вольнонаемного не оценивалась бы вдесятеро дороже крови донора-заключенного. Сводить вас в бухгалтерию?
ВРАЧ. Теперь ведь все равно.
ГЛАВНЫЙ ВРАЧ. Вам не нужно было возиться, не спать. Написали бы заключение — операции не подлежит. Я подписал бы, и дело с концом. И шли бы спать. Ведь и так не оперировали, только время теряли да расходовали драгоценный кофеин, камфару, глюкозу даже, судя по ампулам, что я заметил в помойном ведре, вводили. На будущее время запрещаю вводить глюкозу таким больным. Глюкоза — для ЧП.
ВРАЧ. Да, конечно.
ГЛАВНЫЙ ВРАЧ. Ну, выбросьте из головы все это, умойтесь и принимайтесь за важное дело. Телефонограмма по линии. Большой начальник едет. Сам. Так что быстро приводите все в порядок.
ВРАЧ. Простыней-то все равно нет.
ГЛАВНЫЙ ВРАЧ. Я все обдумал. Пошлите Гришку ко мне домой, и жена даст пятнадцать — двадцать простыней на один час.
ВРАЧ. Но ведь вы потом на них спать не будете.
ГЛАВНЫЙ ВРАЧ. Продезинфицируем, и ничего. А заботу мою оценят.
ВРАЧ. Гриша!
ГРИША. Слушаю!
ВРАЧ. Ты слышал разговор? Беги сейчас же к гражданину начальнику на квартиру и тащи простыни. Ваша жена знает?
ГЛАВНЫЙ ВРАЧ. Я ее уже предупредил. Не в первый раз.
Гриша убегает
ВРАЧ. Надеюсь, носовым платком, как палубу корабля, наш адмирал пол вытирать не будет.
ГЛАВНЫЙ ВРАЧ. Не думаю. Это ведь обыкновенная приисковая больница. Истории болезни по порядку положите, обмахните пыль. Да еще санитара этого, из больных…
ВРАЧ. Гришу, что ли?
ГЛАВНЫЙ ВРАЧ. Не знаю, как его зовут. На койку, на койку. Санитаров нам по штату не положено.
ВРАЧ. Вот такого же приезда ждали и в той больнице, где я работал в прошлом году. Каждого больного внесли в список, записали диагноз.
ГЛАВНЫЙ ВРАЧ. Вот-вот.
ВРАЧ. В коридоре больной стекла вставлял, не успел уйти. Сам спрашивает: «А этот — что?» Начальник говорит: «Этот — стеклит». Так и записали в список: диагноз — «стеклит». Воспалительное окончание «ит» — аппендицит, плеврит, стеклит…
ГЛАВНЫЙ ВРАЧ. Вечно вы с вашими неуместными шутками.
Вбегает Гриша.
ГРИША. Вот простыни…
Все, кроме двух или трех неподвижно лежащих больных и мертвеца у окна, помогают санитару, врачу и главному врачу постелить накрахмаленные, хрустящие, негнущиеся простыни, крайне нелепые в этой больничной палате. Слышен рев машины.
(Выскочив в коридор и сейчас же возвращаясь.) Начальник приехал! (Сдернув халат, ложится на свою койку.)
ГЛАВНЫЙ ВРАЧ. Ах, боже мой, боже мой! (Убегает. Вбегает снова.) Халаты для личной охраны начальника! (Скрывается.)
ВРАЧ. Пусть стоят в коридоре или входят без халатов.
Появляются телохранители без халатов. Привычно занимают нужные позиции, услужливой незаметной рукой распахивается одностворчатая низкая дверь, и в нее с трудом пролезает облаченный в лопающийся по швам белый халат большой начальник, в начищенных сапогах и кителеобразном облачении. За ним санитарный начальник, главный врач и еще какие-то лица.
ВРАЧ (рапортует). В палате лагерной больницы находится больных зэка двенадцать человек. Дежурный врач зэка Платонов.
БОЛЬШОЙ НАЧАЛЬНИК. Не надо говорить «зэка», надо говорить по-русски, просто: заключенный. (Не подавая руки.) Здравствуйте.
Нестройное приветствие больных.
ВРАЧ. Здесь всего одна палата. Хирургических и терапевтических больных приходится держать вместе. Больница, так сказать, в миниатюре.
БОЛЬШОЙ НАЧАЛЬНИК. Колыма в миниатюре.
ВРАЧ. Совершенно верно, гражданин начальник.
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК. Показывайте больных.
ВРАЧ. Начнем с хирургического отделения. Вот этот — травматическое повреждение позвоночника. Бытовая травма. Анамнез: стрелки избили в забое.
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК. Лечение?
ВРАЧ. Симптоматическое. Готовим к отправке в инвалидный лагерь.
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК. Следующий.
ВРАЧ. Это — множественные переломы ребер. Анамнез: стрелки избили в забое.
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК. Следующий!
Следующий — Гриша-санитар.
ВРАЧ. Обширная трофическая язва правой голени, есть улучшение. Готовим к выписке.
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК. Трофическая язва — симулянт какой-нибудь, членовредитель.
ВРАЧ. Может быть, симулянт, а может быть, и нет.
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК. Ваша обязанность — разоблачать симулянтов.
ВРАЧ. Моя обязанность — лечить.
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК. Вы заключенный?
ВРАЧ. Да, заключенный.
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК. По какой статье?
ВРАЧ. По литерной — «пэша».
БОЛЬШОЙ НАЧАЛЬНИК. Что значит — «пэша»?
ВРАЧ. Подозрение в шпионаже.
БОЛЬШОЙ НАЧАЛЬНИК. Так и надо говорить: подозрение в шпионаже. Весь русский язык засорили этими «пэша», «зэка».
Все почтительно слушают большого начальника.
САНИТАРНЫЙ НАЧАЛЬНИК. Следующий.
ВРАЧ. Здесь подряд трое больных с язвой желудка. Все они получают терапевтическое лечение.
