Вся синева неба - Мелисса да Коста
Эмиль улыбается, слушая ее. Впервые она так разговорилась. Он, кажется, почти угадывает выражение глаз, но не уверен, потому что она в своей огромной шляпе.
— Ты жила при школе?
— Да.
— Правда?
— Да. У меня был маленький служебный домик во дворе.
Он представляет себе ее длинное платье и широкополую черную шляпу посреди школьного двора. Представляет ее с граблями, сгребающей опавшие листья, потом с лейкой, поливающей куст герани. Видит, как она спокойно шагает с большой связкой ключей в руке к тяжелым металлическим воротам… В конечном счете, ей это идет… Сторожиха начальной школы.
— Долго ты этим занималась?
— Почти восемь лет.
— Уволилась?
Она дергает головой, он не уверен, что понял. Это ни да, ни нет. Он решает не настаивать. Не хочет напугать ее своими вопросами.
— Во всяком случае, готовишь ты вкусно. Вкусно, — добавляет он.
Они доедают молча. Слушают, как шумят их соседи по кемпингу. Кричат дети, лает собака, взрослые вдалеке включили телевизор или радио. Время от времени звучит музыка. Эмиль убирает со стола и достает две свечи.
— Хочешь дыни? — спрашивает он Жоанну.
— Нет, достаточно.
Она почти ничего не ела. Несколько кусочков помидора и перца, большую часть оставила в тарелке. Эмиль тоже сыт, но это потому, что он съел три четверти салата. Он сел, зажег свечи, вытянул ноги.
Ему хорошо сейчас. Вчерашний день и сегодняшнее утро были нелегкими, но к вечеру он успокоился. Он задается вопросом, чем же они с Жоанной смогут заниматься долгими вечерами все эти месяцы… Жоанна чешет шею, тихонько встает. Она все время двигается как будто в замедленном темпе. Жесты точные, но мягкие, спокойные, как будто ничто, абсолютно ничто не может ее взволновать.
— Я… Я немного пройдусь.
Он улыбается ей.
— Хорошо.
Он смотрит, как она удаляется по траве, походка у нее тяжелая и легкая одновременно. За кемпинг-каром поле, полностью выжженное солнцем, тянется на несколько сотен метров. Она будто бы блуждает, не зная толком, куда идет. Он видит, как она сворачивает за стог сена, направляется к рощице, останавливается на несколько секунд и идет дальше.
Эмиль потягивается, встает. Сегодня они купили чайник. Ему хочется заварить себе чаю. Жара никогда не мешала ему пить чай. Он суетится в кемпинг-каре, достает чайные пакетики, наполняет чайник, прислонившись к крошечному кухонному столу, слушает, как он свистит. Он смотрит на свой мобильный телефон на столе, думает, что в нем, должно быть, уже десятки сообщений, наговоренных срывающимися от тревоги голосами. И все же Эмилю сегодня вечером хорошо. Он выходит наружу с дымящейся чашкой в руке, снова садится за складной столик. Теперь уже совсем стемнело. От свечей льется дрожащий свет. В некоторых кемпинг-карах поблизости окна уже темные. От луны сегодня вечером только маленький серпик. Он слабо освещает поле и стога сена. Эмиль щурит глаза. Жоанна там, посреди поля. Она сидит по-турецки. Совершенно неподвижно. Ее черная широкополая шляпа вырисовывается в тени, лицо, запрокинутое к небу, как будто обращается к звездам. Разговариваю мало, люблю медитировать, особенно на лоне природы.
Губы Эмиля сами собой раздвигаются в улыбке. Не таким уж странным, в конечном счете, было ее письмо… В нем сказано главное. Ничего больше.
—Ночью его будит шум. Это Жоанна карабкается по веревочной лесенке. Но это не единственный шум. Что-то стучит по крыше кемпинг-кара. Видны вспышки света. Он привстает на локте.
— Что происходит?
Но он понимает, прежде чем девушка успевает открыть рот: она уже заползла на матрас, и она мокрая насквозь. С волос течет на плечи. Она дрожит.
— Гроза.
— Черт… Ты попала под ливень?
— Да.
Юркнув под одеяло, она извивается, снимая платье так, чтобы он ее не увидел. Эмиль тяжело опускается на подушку. Глаза слипаются. Сейчас, наверно, середина ночи…
— Который час?
— Два часа. Или три.
Он удивленно поднимает бровь.
— И ты все это время была снаружи?
— Я уснула.
— В поле?
— Да.
— Это часто с тобой случается?
— Иногда.
Она по-прежнему невозмутима. Она наконец сняла мокрое платье под одеялом. Эмиль протягивает ей свою футболку, лежащую на матрасе.
— Вот, хочешь вытереть волосы?
Она кивает. Новая молния прорезает небо. Он смотрит на нее, ее движения все так же спокойны: она садится, придерживая одеяло у груди, собирает волосы на макушке, обматывает футболку тюрбаном вокруг головы. Она, кажется, даже не замечает, что он наблюдает за ней. Ложится, поворачивается на бок, натягивает одеяло до подбородка.
— Спокойной ночи, — шепчет она.
— Спокойной ночи.
Несколько секунд он смотрит, как молнии освещают крышу автомобиля, матрас, их скомканную одежду по обе стороны матраса. Дождь хлещет с удвоенной силой. Он слышит, как она дрожит рядом с ним. Даже зубы стучат. Он лежит, вытянувшись, слушая шум грозы, медленно тянутся минуты. Сон не идет. Жоанна рядом тоже неспокойна. Она больше не дрожит, но время от времени ворочается. Он понимает, что она тоже не может уснуть. Медлит, прочищает горло:
— Ты не спишь?
Она замирает, проходит секунда, другая.
— Нет.
— Ты боишься грозы? — пытается он пошутить.
Его удивляет ее ответ:
— Да.
Эмиль ошарашен и несколько секунд не знает, что ответить.
— Хочешь… я принесу сюда свечу?
— Нет. Все в порядке.
Он никогда не встречал таких, как эта девушка. Она носит бак с водой, садится в автомобиль к первому встречному, но, надо же, боится грозы. Он не может удержаться от улыбки.
— Спокойной ночи, Жоанна.
Ему странно произносить ее имя вот так, в темноте на матрасе. Придется привыкать.
— Спокойной ночи, — шепчет она.
Он тоже поворачивается на бок, и теперь они лежат спиной друг к другу. Он закрывает глаза, задремывает под шум дождя и
