Надежда и разочарование. Сборник рассказов - Левсет Насурович Дарчев
Сумка
У Гаджалима с утра было плохое настроение – год выдался неурожайным: яблоневый сад навевал тоску – под осадой гусениц яблоки скукожились, а сливы не уродились вовсе. Вернувшись домой в полуденное время, он на крыльце заметил незнакомую набитую тканевую сумку. Он из любопытства раскрыл ее и нащупал рукой банку меда, кусок овечьего сыра и масло. Его лицо изменилось – губы поджались, глаза прищурились, и он гневно крикнул:
– Хадижа!
Хадижа сбежала по лестницам вниз и застыла, увидев мужа над раскрытой сумкой. Она вспомнила его распоряжение – никому ничего не давать и перестать быть больной на сердце. Она имела привычку делиться со всеми, кто нуждался. А тут – родная дочь.
– Что случилось, Гаджалим?
Гаджалим перевел глаза на сумку.
– Это что?
Хадижа растерялась.
– Это для нашего внука.
Гаджи в это время находился дома и до его ушей стали доносится слова деда со двора – он стал прислушиваться.
– Я не дурак и догадываюсь, что это для Джабраила, – продолжал Гаджалим громко.
– Тихо говори, – прервала его жена, – Гаджи дома и может услышать.
– Пускай слышит, – проорал Гаджалим. – Он такой же лентяй, как и его отец: не учится и никаких целей в жизни нет. Я не намерен кормить семейство Габиба. – У них что, нет рук. Пусть работают и зарабатывают.
Руки четырнадцатилетнего Гаджи, который демонстрировал маленькому племяннику собственное изобретение – детскую игрушку, где акробат кружился вокруг нитки, натянутой между двумя палками при их натяжении, – остановились. Он услышал, как дед плохо стал отзываться о нем и об его отце. Кровь прихлынула к лицу, и оно побагровело. В этот момент он хотел превратиться в птичку и выпорхнуть вон через окно, чтобы не попасться на глаза строгому деду. Он спустился со второго этажа и поплелся мимо деда под пристальным вниманием бабушки на выход.
– Гаджи, – позвала бабушка, – забери сумку, сынок.
Гаджи не отозвался – он ушел с окаменевшим сердцем. От обиды его сердце разрывалось на мелкие кусочки, а глаза застилали слезы. Он вышел наружу и глубоко вздохнул. В один момент он весь собрался и воспрянул духом и вдалеке четко увидел заснеженные вершины Шалбуздага, которому совершенно нет дела до его чувств. Надо найти выход, и он нашел путь, по которому надо идти, чтобы прокормить себя и свою семью. Он вдребезги разбил игрушку и побежал, не останавливаясь, пока не добежал до дома бригадира колхоза, чтобы устроиться работать к нему на время школьных каникул.
– Хм, да ты еще маленький, Гаджи, – урезонивающе произнес бригадир Ильяс-халу, интеллигентный, с кепкой на голове и в резиновых сапогах. – В какой класс ходишь?
– В шестой, – произнес Гаджи.
Бригадир продолжал думать, осматривая его с ног до головы. – А папа где?
– В Баку уехал на заработки.
– Ладно. Приходи завтра. Может быть, в будущем выучишься на агронома, – сказал он. – Лопата есть?
– Да.
– Вот и хорошо.
Подведение итогов
Яркий солнечный день сентября. На торжества по подведению итогов сезонных работ Пержиан пришла без особого настроения и расположилась среди женщин в последних рядах. Ей ждать было нечего – никто из ее семьи в колхозе не работал. Первым выступил председатель Рамазан, немолодой агроном в брюках галифе, в председательской кепке. Он обрадовал народ успехами по урожаю, надоям молока и сдаче государству шерсти и мяса. Слово для подведения итогов соцсоревнования предоставили бригадиру Ильясу.
– Товарищи, – начал он громко, обращаясь к народу. – От всего сердца хочу поблагодарить всех колхозников за тяжелый труд и успешное выполнение поставленных районом задач. Если бы не ваши мозолистые руки и сила воли, мы бы ничего не добились. Чтобы отметить персонально, позвольте вручить Похвальные грамоты наиболее отличившимся работникам колхоза. – Ему с президиума передали блестящие бумаги. Он, рассматривая их, чуть замешкался, затем зачитал и под аплодисменты вручил их трем работникам. Затем, повысив голос, он продолжил:
– Это не всё, товарищи. Я с большой радостью хочу вам сообщить, что в нашем селе вырастает достойное поколение молодежи, на которое, я уверен, можно будет положиться в будущем. С нами на равных работал паренек, который учится в шестом классе. Вы не поверите: он по норме выработки опередил всех известных передовиков производства. – По толпе прошел шумок, раздались похвальные возгласы. Ильяс тянул паузу, чтобы создать эффект, потому что у всех зажегся интерес, кто это может быть. Пержиан, до сих пор сидевшая в полном равнодушии, подняла голову – в чьей семье растет такой джигит, и кто сейчас возгордиться своим потомком. Он обвела взглядом сидевших вокруг нее людей. Ильяс продолжил, подняв руку. – Его зовут… Гаджи, внук Гаджиалима.
Прокатилась волна аплодисментов. У Пержиан екнуло сердце.
– К сожалению, его здесь нет, – продолжил Ильяс. – Он в школе. Но здесь присутствует его мать, Пержиан. Я вручу эту грамоту ей – пусть гордится своим сыном и передаст ее из своих рук.
Пержиан почувствовала на себе взгляд сотен глаз, она заволновалась и, казалось, от избытка чувств тело перестало ее слушаться. Несколько секунд она так и сидела, не в силах встать. Сейчас ей казалось, что весь мир принадлежит ей.
Придя домой, она не находила себе места. Душа вырывалась, и ей хотелось показать Грамоту отцу и гордиться за сына. Она подождала Гаджи со школы.
Как только Гаджи зашел домой, мама встретила его с улыбкой на лице.
– Спасибо, Гаджи, – сказала она от всего сердца. – Я впервые узнала, что такое гордость.
– Ты о чем, мама?
Она из-за спины быстро достала красивую глянцевую бумагу с гербом страны.
– Читай.
Гаджи был в восторге. – У меня идея, сынок.
Гаджи прислонил школьную сумку к стенке.
– Какая?
– Вечером пойдем до деда и покажем ему Грамоту – пусть гордится тобой.
Гаджи скорчил рожицу.
– Нет, я не хочу к нему идти, – заявил Гаджи.
Мама сразу изменилась в лице.
– Почему? Ты обиделся на него.
– Нет, – уклончиво ответил Гаджи. – Я…
– Обида – это очень плохое качество, сынок, – вторила мама, – она свойственна людям с недостатками и этим
