Немой набат. 2018-2020 - Анатолий Самуилович Салуцкий
При впечатляющей велеречивости оценок суть их в конечном итоге сводилась к развилке «ответить или промолчать», а потому Подлевскому было скучновато. Он понимал, что в «Доме свиданий» собрались не первые лица, принимающие решения, а их поверенные, профи политических эскорт-услуг, в чью задачу входит изначальная обкатка грядущего политического поворота. Судьбу страны будут обсуждать на негласном закрытом форуме, после консультаций с зарубежными партнёрами и не обязательно на территории России. Идея «семибанкирщины» о поддержке Ельцина в середине 90-х вызрела в Давосе. А эта публика в «Доме свиданий», в том числе он, Подлевский, при всей серьёзности данного собрания всё же выполняет роль неких таиландских «лэдибоев», обслуживающих высшую касту по части её политических запросов.
И внимательно вслушиваясь порой в безбашеные заявы коллег по «Дому свиданий», Аркадий ловил себя на мысли, что их умозрения бьются в прямолинейной схеме противостояния США и России: как быть? – гордо, с потерями для своей экономики ответить или пропустить плевок в лицо? У каждого из вариантов были свои плюсы и огрехи, однако в голове Подлевского бродила совсем иная концепция, всё более овладевавшая им по мере нарастания споров, после которых «в этой речке утром рано утонули два барана».
Но он молчал, выжидая наиболее эффектной позиции для изложения своего нестандартного мнения.
Как нередко бывало, на помощь пришёл Грук, – его для того здесь и держали, чтобы он нелепыми репликами иногда менял регистр дискуссии. Неспособный погружаться в глубину проблем, Грук цепко хватался за всё, что могло подкрепить его титло литератора, и оживлял разговор спонтанными взрывами своей эрудиции – не всегда по делу, но порой кстати.
Хаудуюду, завершая очередной спич, мимоходом упомянул о широком наборе расхожих уроков российской истории, заявив, что пора бы провести ревизию представлений о нашем прошлом.
И закончил это попутное замечание патетически:
– Закройте прошлое! Мне дует!
В реплику моментально вцепился Грук.
– Гениально! – громогласно воскликнул он, тряхнув для убедительности шевелюрой и оснастив речь изысканным непечатным вокабулярием. – Это же «Бесы»! Натуральные «Бесы»! Неужто не помните: «Кто проклял своё прошлое, тот уже наш».
– А вы сомневаетесь, что Хрипоцкий наш? – съязвил Илья Стефанович.– Кстати, в нашей бурной беседе, а она длится около двух часов, я не слышал голоса Аркадия Михалыча Подлевского.
Решил отмолчаться?
Аркадий, сидевший в середине стола, долгим взглядом посмотрел на Илью Стефановича, словно раздумывая, что и как ответить, хотя заготовленные слова рвались наружу. После паузы медленно, с расстановкой вымолвил:
– Понимаете ли, прямолинейный спор по поводу вдарить или умыться, на мой взгляд, – это уровень текущей политики, отношений России и США. Между тем есть судьбоносные для России вопросы, которые формально – я подчёркиваю, формально, – с ответом на американский демарш не связаны.
– Та-ак. Уже интересно, – прокомментировал Илья Стефанович.
Но Подлевский чутьём ухватил, что интригу надо разогреть основательнее, и начал издалека:
– Здесь говорили о русской тактике асимметрии. А где она, асимметрия? Нам тычат газовой блокадой, а мы закроем поставки разгонных космических блоков? Это асимметрия? А может, умоемся слезами или соплями? – и это тоже станет асимметричным ответом? Коллеги, неужто не ясно, что на линии прямого противостояния с США никакой асимметрии не может быть в принципе?
За столом повисла тишина, ни один столовый прибор не звякнул.
Краткий, чёткий вывод не нуждался в комментариях и не вызывал возражений. Все напряжённо ждали продолжения, а Аркадий умело затягивал паузу. Наконец Илья Стефанович не выдержал:
– Мне пока не зашло, о чём ты страдаешь.
– Я слушаю ваши премудрости и с тоской, даже с ужасом думаю о другом. Тут Хрипоцкий говорил, что в Кремле ответный план уже сверстали, там на шаг впереди бегут, такова манера нынешней власти. Согласен! Только есть маленький вопросик: по какой части план? Хорошо бы, по проблемам, о которых мы тут долбим. А если настоящая, истинная асимметрия? Америкосы рассчитывают – да и мы с вами тоже – что Россия с ними будет бодаться или перед их натиском смирится. А Кремль возьмёт да вообще плюнет на США, пошлёт их к чёртовой матери и займётся внутренними делами. Вот она, истая асимметрия!
– Не понял, – осторожно вякнул Хаудуюду.
– А представьте, что в качестве ответа амерам Кремль поставит страну на мобилизационные рельсы. Вот чего я опасаюсь, учитывая крымский инцидент.
– Ну и что? – недоумевал Арсений Царёв. – Что нам дало импортозамещение? Крохи.
– Эх, Арсений, – укорил его Подлевский. – Нюх теряешь. При чём тут импортозамещение? Мобилизационная экономика – это же новый орднунг, смена внутриполитического курса.
Тут всполошился Илья Стефанович, до которого, кажется, начали доходить опасения Подлевского.
– Ты хочешь сказать, что чрезмерное внешнее экономическое давление может обернуться новым железным занавесом?
– Я хочу сказать, что всё может аукнуться гораздо хуже. Какой там железный занавес! Если Путин, прижатый к стенке экономическим давлением, издаст Указ о переходе к мобилизационной экономике, то один из пунктов этого Указа будет звучать примерно так: освободить ключевые посты в системе госвласти и общественной жизни от чиновников, известных прозападными настроениями.
– Исключено! – загрохотал Грук. – Это эротические фантазии. В Кремле что, припадошные? Во-первых, это нарушение закона. Во-вторых, начнётся дикая судебная чехарда с массовыми волнениями. Государство ходуном пойдёт.
– Дорогой Шекспир, – с улыбкой повернулся к нему Подлевский, физически ощущая внимание, с каким все ждут его ответов. – Нарушений закона не предвидится и судебной чехарды тоже. Будет Указ, а возможно, даже Закон, в котором смена, а вернее, замена административных кадров будет мотивирована новыми условиями и проведена без персональных разбирательств. Одних уберут – других поставят. Вот и вся недолга. А к тем, кого долой, – никаких претензий. Таковы, мол, требования мобилизационной экономики: политический курс страны меняется. Вы, отставники, делайте, что хотите: можете двинуть в бизнес, умотать за кордон. Временно вам нельзя замещать государственные должности – только и всего. Временно! Короче, разовая ротация кадров, а по сути – мгновенная смена элит. Повод для этого есть.
– Нет, не пройдёт! – заламывая руки, снова загромыхал Грук.– Эти неслыханные скорби идут против течения жизни, о чём писал ещё Алексей Константинович Толстой. Помните? «Верх над конечным возьмёт бесконечное. Сдайтеся натиску нового времени!»
Этот Шекспир, нафаршированный цитатами классиков, явно спал без тревожных снов, а наяву не задумывался над глубинными загадками бытия.
На его
