Дороги наши - Константин Викторович Еланцев
– Ловушка? Понятное дело – на зверей. Её Мишка давно уже выкопал, всё хотел меня медвежатиной угостить. А из меня какой охотник?! Уж сколько лет прошло! Я в те места не ходок, всё больше здесь, поблизости. Вот ты в неё и попался! Ладно, хоть, колья не успел Мишка поставить!
Дед Тимофей крякнул:
– А кричал ты и вправду громко, Вася! Далеко тебя услышал. Зрения нет, а слух у меня ещё хороший! Ещё с километр до заимки не успел дойти, как кедровки в тайге шум подняли!
– Так я тебе и поверил!– чуть слышно шепчет Васька.
–Чего бормочешь? Что там у вас приключилось? – спрашивает старик.
– Машина сломалась. Степаныч остался тягач ждать. А я вот сюда.
– А чего ж ты через тайгу попёрся? Дорога ведь есть! Не шоссе, конечно, но дорога.
– Срезать хотел!
– Срезать! – укоризненно вздыхает дед Тимофей.– Ещё когда Мишка ловушку делал, я говорил ему, что попадёт кто-нибудь в неё из путников. Он обиделся тогда. А я рукой махнул и не вспоминал больше о ней.
" Нет, врёшь ты всё! – думает Васька, глядя на разговорившегося деда Тимофея,– Врёшь! Старатели – твоих рук дело! Надо же, вид сделал, что не видел ничего в яме! А где ж ты золото убиенных хранишь, старик?! Они ведь через твою заимку ходили!»
Видно, что Васька отошёл от пережитого, и его мучает один вопрос.
– Дед, а ты знал тех старателей? – внезапно спрашивает он.
– Каких? – старик поднимает брови и удивлённо смотрит на паренька.
– Ну тех, что через твою заимку проходили?
– А, вот ты о чём… – разочарованно произносит дед Тимофей. – Да нет, не знал! А тебе-то до них какое дело?
Сощурив глаза, он подозрительно смотрит на Ваську, и тот начинает волноваться.
– Так просто!
– Просто так ничего не бывает, парень! Люди с риском для жизни идут. А где их опасность ждёт – одному богу известно! Может, от тебя, может, от меня…
Дед Тимофей разглядывает Ваську:
– Ты что задумал. Вася?
– Видел у них золото, дед?!
– Так ты…– Дед Тимофей не успевает договорить.
Васька, отбросив одеяло, ударом в лицо валит старика на пол.
– Золото где, гад?! Золото где?!– Макаров с обезумевшими глазами, наваливается на старика, локтём прижимая его шею.
Тот с выпученными глазами, пытаясь сопротивляться, извивается на полу.
– Ты что…– вылетает из горла сиплый голос, но ему не хватает воздуха. От удара дедовской ноги, валится набок стол. С грохотом летят с него и пустые алюминиевые кружки, и не допитый чайник, и ложки, приготовленные для ужина…
– Куда спрятал?!!!
6.
В полной тишине слышится тиканье ходиков, подвешенных на стене возле дивана.
Васька верхом сидит на старике и таращит на него удивлённые глаза:
– Дед?!
В ярости бьёт по лицу.
До него доходит, что старик уже мёртв и в ужасе вскакивает с пола. Медленно пятится назад, пока не упирается в стену. Ошалевшими глазами смотрит на тело деда Тимофея. А затем резко бросается к старому сундуку, стоящему в углу избушки. Откинув щеколду, лихорадочно начинает выбрасывать хранящиеся там вещи.
Понимая, что там ничего нужного нет, обводит глазами все укромные места. Божница, диван…
« Почему одним всё, другим ничего! – проносится в его голове, – Я моря никогда не видел! И не жил ещё по-человечески!»
– Куда спрятал, гад! – шепчет Васька. Бросается к телу старика и в исступлении начинает пинать его ногами, – Где?!!!
И вдруг немеет от пришедшей в голову мысли:
– Ловушка!
Обезумевший, забыв даже одеться, он бросается на улицу. Подбежав к сараю, пинком открывает жиденькую дверь. Отбрасывая стоявшие у стенки лопаты и сбивая висевший на стенах ненужный хлам, обшаривает вокруг глазами и натыкается взглядом на то, что могло пригодиться в его затее – багор.
– Зачем тебе здесь багор, дед?!
Васька скачками несётся в тайгу по своим же следам. Сбиваясь с пути, проваливаясь по колено в снег, он с опаской поглядывает на небо. Чувствуется приближающийся вечер, солнце вот-вот готово скрыться за близлежащими сопками.
– Успею!
Хрустнула ветка. Васька, как первобытный охотник, взял багор наизготовку. Поглядывая по сторонам, он внимательно вслушивается в тишину. Затем двигается дальше. Заметив яму, Макаров осторожно приближается к ней, выставив вперёд багор. Заглянув в яму, он ложится на живот и багром пытается подцепить мешочек из закоченевших рук трупа. Наконец, одна из попыток оказывается удачной.
Подтянув багор, Макаров сдёргивает с крюка мешочек. Замёрзшие пальцы не слушаются. Васька зубами пытается развязать крепко стянутый шнурок. Он нервно рвёт узелок зубами.
Вытряхивает содержимое себе на ладонь. Четыре самородка величиной с человеческий ноготь!
– Господи! – вырывается из Васькиной груди.
…Хруст снега от приближающихся шагов заставляют его вздрогнуть. Пытаясь ссыпать самородки на место, Васька торопится, и один из них падает в снег возле ног.
– Василий! – слышится знакомый голос Степаныча.
Подошедший вплотную к Макарову, водитель внимательно смотрит ему под ноги. Затем нагибается, и Васька видит в его руках упавший самородок.
– Нехорошо добром разбрасываться! Покажи-ка! – Степаныч спокойно забирает мешочек из онемевших Васькиных рук. – Во как!
– Да я…
– Ну, Вася! – язвительно качает головой он.
Сунув самородок в мешочек, взвешивает его рукой:
– Неплохо!
Степаныч ладошкой трогает Ваську за щеку. А затем резко, плечом, сталкивает его прямо в ловушку.
Васька с криком падает на один из трупов. Охнув, он в страхе вскакивает на ноги и прижимается к стене.
Долго стоит в мёртвой тишине. Его бьёт озноб и сильно стучат зубы.
– Степаныч! – кричит Васька наверх.
Не услышав ответа, он обхватывает руками свои плечи:
– Холодно ведь!
Наконец на ямой показывается человеческая голова. Васька, немея, смотрит на изменившееся лицо Степаныча. Плотно сжатые губы, жестокие сощуренные глаза…
– Ты чего? – бормочет Васька.
А Степаныч внимательно, не мигая, смотрит на него, видимо, решая, что же делать дальше.
– Холодно, зверёк? – наконец произносит он.– Холодно, знаю…
Понимаешь,– Степаныч опускается на одно колено,– я когда в артели первый раз золото увидел, у меня даже сердце не ёкнуло. Честно! Это потом я понял, что оно значит, когда первый самородок с дедом на воле поделили. И ещё понял, что можно иметь всё, когда есть сила и голова на плечах!
Степаныч на глазах преображается, посматривая на Ваську. Тот посиневшими губами о чём-то шёпотом просит, колотя себя по плечам.
– Когда соболь попадает в капкан, он, понимая, безвыходность ситуации, перегрызает себе лапу и уходит от опасности, – не обращая внимания на Васькины мольбы, продолжает Степаныч. – Так то соболь!
Он многозначительно поднимает вверх указательный палец!
– А такие, как ты ,зверёк, никогда себе не перегрызут! Потому что хапать нечем будет!
Степаныч поднимается с колена, долго смотрит на дно ловушки:
– Вот тот, кудрявый, с облезлым черепом, когда-то в карты у меня пытался выиграть! А тот, что возле тебя, слёзно умолял его отпустить. Всё ныл, пока я ему череп ключом не раздолбил!
Васька с трудом замечает, как начавшийся снова снегопад темнит и так уже чернеющее небо. Крупные хлопья снега падают на его лицо, тают, бегут по щекам,
