Лето 1969 - Элин Хильдебранд
– Блэр, прошу тебя.
– Да что мне делать целый день?
– То же, что и другие женщины, – парировал Ангус. – А если останется свободное время, будешь читать.
Блэр открыла оставшиеся свадебные подарки. Некоторые из них она вернула (тостеры, чайные чашки, ангорское одеяло, которое линяло, как сенбернар), а некоторые расставила по квартире (хрустальные вазы, блюда для конфет, марокканский тажин, который никогда не пригодится, но будет стильно смотреться на открытой полке в обеденном уголке).
Она написала благодарственные письма канцелярскими принадлежностями с выгравированной монограммой БФВ. Открыла счета в фермерской лавке «Сейвенорс» на Чарльз-стрит, в винной лавке, в хозяйственном магазине. Поместила фотографии с церемонии и приема в белый альбом с фольгированной надписью на обложке «Наша свадьба».
Закончив накопившиеся дела, Блэр обнаружила, что не знает, чем себя занять. Ангус предложил ей читать, но теперь, когда у Блэр были целые часы для чтения, дни для чтения, потенциально вся супружеская жизнь для чтения, книги потеряли свой блеск, и в ней стала расти обида.
Ангус сказал, что хочет видеть жену дома, но зачем? Он все время работал. Вел занятия, курировал студентов-выпускников, а большую часть его бодрствования поглощала миссия «Аполлон-11». Мужа никогда не было дома, и Блэр вскоре задумалась, не совершила ли она ошибку, променяв одного брата Уэйлена на другого. Джоуи Уэйлен сделал Блэр секретный свадебный подарок – тонкую серебряную зажигалку с выгравированной надписью: «Я полюбил тебя первым. Навеки твой, Джоуи». Каждый раз, закуривая сигарету, Блэр ощущала себя тайно, восхитительно желанной. Действительно, разве можно было придумать подарок лучше? Блэр очень хотелось, чтобы Ангус обнаружил зажигалку; она стала оставлять ее на улице выгравированной стороной вверх. Но мужа не волновали мелочи жизни Блэр, так что если между ними и был хотя бы один маленький секрет, то исключительно по его собственной вине, думала она.
В конце сентября Ангус отправился в Хьюстон, затем на мыс Кеннеди. Блэр осталась присматривать за домом. Она купила книгу «Освоим искусство французской кухни» и решила, что станет искушенным поваром, дважды в месяц сможет устраивать модные приемы, вечера с коктейлями и изысканными закусками, где разговор будет сосредоточен на литературе, искусстве, музыке, истории и путешествиях. Несколько лихорадочных дней Блэр цеплялась за мечту об этих салонах, воображая их в том же духе, что и встречи, устраиваемые герцогом и герцогиней Виндзорскими. Но потом она трижды попыталась и не смогла приготовить съедобный poulet au porto – цыпленка в портвейне – и поняла, что Ангус никогда не сможет выделить два вечера в месяц для дома, а друзей у них все равно нет.
В середине октября планировался ежегодный обед для преподавателей, тот самый, который Ангус лихо пропустил годом ранее. На этот раз он проходил у доктора Леонарда Кушина, профессора микробиологии в отставке; тот жил на Ирвинг-стрит, через несколько домов от самой Джулии Чайлд. Блэр с нетерпением ждала праздника: наконец-то представилась возможность выйти из дома и пообщаться. Она долго трудилась над картофельной галетой с топленым маслом, тимьяном и розмарином: порезанная на тонкие ломтики, та станет изысканным общим блюдом. Блэр не терпелось познакомиться с коллегами Ангуса и насладиться общением на солидные темы. Она хотела выглядеть серьезной и интеллектуальной, поэтому решила надеть черные брюки клеш с черной водолазкой. Пышные светлые волосы собрала в аккуратный хвост и закрепила черно-оранжево-розовым шарфом Пуччи, подаренным подругой Салли. Блэр подумывала надеть серебряные серьги-кольца, но побоялась, что те будут выглядеть легкомысленно. В том же ключе она поступила и с макияжем: использовала только карандаш для бровей и прозрачный блеск для губ.
Когда Блэр спустилась вниз, Ангус спросил:
– Во что это ты вырядилась?
Блэр подхватила галету двумя стегаными прихватками и пошла вперед к машине. Ангус много знал об астрофизике и немного об Эдит Уортон, но ничего не понимал в женской моде.
Или понимал?
К ужасу Блэр, другие присутствовавшие на обеде жены облачились в платья-футляры или пышные юбки осенних цветов – золотисто-розового, огненно-оранжевого, бордового. Все гостьи были причесаны и накрашены, с накладными ресницами и яркой помадой. Блэр приветствовала миссис Нэнси Кушин, которая была лет на тридцать моложе уважаемого профессора Кушина. Блэр передала Нэнси галету. Остальные жены – Джуди, Кэрол, Марион, Джоанна, Джоанна и Джоанна – бросали на новенькую косые взгляды, расставляя подносы с закусками, большей частью состоящими из трех ингредиентов: сливочного сыра, оливок и зубочисток.
К тому времени, как Блэр закончила знакомиться, Ангус исчез.
– Вы не видели моего мужа? – спросила она у Нэнси Кушин.
– Мужчины в кабинете, – ответила Нэнси, подняв нарисованные карандашом брови. – Они пьют бурбон, курят сигары и говорят о науке.
Блэр предложили бокал шабли – принятый с благодарностью, – а затем палочку сельдерея, начиненную сливочным сыром с лососем и увенчанную тончайшими ломтиками оливок, от которой она сначала отказалась, но потом передумала и взяла.
Блэр повернулась к сидящей рядом женщине с бирюзовыми тенями на глазах, идеально подходящими к ее шелковому жакету-болеро.
– Вы читали в последнее время что-нибудь интересное? – Блэр надеялась, что соседка – кажется, одна из Джоанн – не назовет «Раковый корпус» Солженицына, который сама она дважды начинала, но сочла слишком мрачным.
Наверное-Джоанна воскликнула:
– О нет! Единственная книга, которую я прочитала за последнее время, – «Зайчонок Пэт».
На следующий день Блэр подала документы в Гарвард на специальность «английский язык». Она не сказала Ангусу ни слова, пообещав себе, что это просто розыгрыш; просто хотела узнать, сможет ли поступить. Через три недели Блэр получила письмо – ее приняли. Занятия начинались в январе.
Когда в тот вечер Ангус вернулся домой – без четверти одиннадцать, – Блэр не спала и ждала его с письмом о принятии и парой бокалов хорошего виски, которое купила, чтобы отпраздновать событие.
Ангус был недоволен тем, что жена все еще не в постели.
– Что бы это ни было, придется подождать до утра, – сказал он. – Я чувствую приближение приступа.
– Просто быстро прочти, пожалуйста, – взмолилась Блэр и сунула ему в руки письмо.
Ангус прочел, выражение его лица не изменилось.
– Это прекрасная новость, – сказал он, закончив, и Блэр прижала руки к сердцу. – Но ты не поедешь.
– Что? – не поверила ушам Блэр. – Но это же Гарвард. Я поступила в Гарвард, Ангус!
– Разве ты не рассказывала, что в Гарварде учился твой дедушка? Наверное, это помогло.
Блэр еле удержалась от пощечины.
– Я не упоминала им о деде, – выдавила она сжатым голосом. Однако стрела попала в цель: Ангус не верил, что Блэр могла поступить в Гарвард благодаря собственным заслугам. И это указывало на скрытую, более тревожную истину: Ангус не считал Блэр такой же умной, каким она считала мужа.
– Мы договорились, что ты не будешь работать, – припечатал Ангус.
– Это не работа. Это – учеба! Ведь ты, как никто, должен…
– Блэр, – оборвал ее Ангус. – Мы это уже обсуждали. А теперь спокойной ночи.
Блэр хранила письмо о принятии в Гарвард в ящике для нижнего белья, где оно бросалось ей в глаза каждый день. Она
