Александр Пушкин - Стихотворения, 1817–1822
КАТЕНИНУ
Кто мне пришлет ее портрет,Черты волшебницы прекраснойТалантов обожатель страстный,Я прежде был ее поэт.С досады, может быть, неправой:Когда одна в дыму кадилКрасавица блистала славой,Я свистом гимны заглушил.Погибни злобы миг единый,Погибни лиры ложный звук:Она виновна, милый друг,Пред Селименой и Моиной.Так легкомысленной душой,О боги! смертный вас поносит:Но вскоре трепетной рукойВам жертвы новые приносит.
К МОЕЙ ЧЕРНИЛЬНИЦЕ
Подруга думы праздной,Чернильница моя;Мой век разнообразныйТобой украсил я.Как часто друг весельяС тобою забывалУсловный час похмельяИ праздничный бокал:Под сенью хаты скромной,В часы печали томной,Была ты предо мнойС лампадой и Мечтой.В минуты вдохновеньяК тебе я прибегалИ Музу призывалНа пир воображенья.Прозрачный, легкой дымНосился над тобою,И с трепетом живымВ нем быстрой чередоюСокровища моиНа дне твоем таятся.Тебя я посвятилЗанятиям досугаИ с Ленью примирил:Она твоя подруга.С тобой успех узналОтшельник неизвестный…Заветный твой кристалХранит огонь небесный;И под вечер, когдаПеро по книжке бродит,Без вялого трудаОно в тебе находитКонцы моих стиховИ верность выраженья;То звуков или словНежданное стеченье,То едкой шутки соль,То Правды слог суровый,То странность рифмы новой,
Неслыханной дотоль.С глупцов сорвав одежду,Я весело клеймилЗоила и невеждуПятном твоих чернил…Но их не разводилНи тайной злости пеной,Ни ядом клеветы.И сердца простотыНи лестью, ни изменойНе замарала ты.Но здесь, на лоне лени,Я слышу нежны пениЗаботливых друзей…Ужели их забуду,Друзей души моей,И им неверен буду?Оставь, оставь поройПривычные затеи,И дактил, и хореиДля прозы почтовой.Минуты хладной скуки,Сердечной пустоты,Уныние разлуки,Всегдашние мечты,Мои надежды, чувстваБез лести, без искусстваБумаге передай…Болтливостью небрежнойИ ветреной и нежнойИх сердце утешай…Беспечный сын природы,Пока златые годыВ забвеньи трачу я,Со мною неразлучно
Живи благополучно,Наперсница моя.Когда же берег адаНа век меня возьмет,Когда на век уснетПеро, моя отрада.И ты, в углу пустомОсиротев, остынешьИ на всегда покинешьПоэта тихий дом…Чедаев, друг мой милый,Тебя возьмет унылый;Последний будь приветЛюбимцу прежних лет.Иссохшая, пустая,Меж двух его картинОстанься век немая,Укрась его камин.Взыскательного светаОчей не привлекай,Но верного поэтаДрузьям напоминай.
ХРИСТОС ВОСКРЕС
Христос воскрес, моя Реввека!Сегодня следуя душойЗакону бога-человека,С тобой целуюсь, ангел мой.А завтра к вере МоисеяЗа поцелуй я не робеяГотов, еврейка, приступитьИ даже то тебе вручить,Чем можно верного евреяОт православных отличить.
ЧАДАЕВУ
В стране, где я забыл тревоги прежних лет,Где прах Овидиев пустынный мой сосед,Где слава для меня предмет заботы малой,Тебя недостает душе моей усталой.Врагу стеснительных условий и оков,Не трудно было мне отвыкнуть от пиров,Где праздный ум блестит, тогда как сердце дремлет,И правду пылкую приличий хлад объемлет.Оставя шумный круг безумцев молодых,В изгнании моем я не жалел об них;Вздохнув, оставил я другие заблужденья,Врагов моих предал проклятию забвенья,И, сети разорвав, где бился я в плену,Для сердца новую вкушаю тишину.В уединении мой своенравный генийПознал и тихой труд, и жажду размышлений.Владею днем моим; с порядком дружен ум;Учусь удерживать вниманье долгих дум:Ищу вознаградить в объятиях свободыМятежной младостью утраченные годыИ в просвещении стать с веком наравне.Богини мира, вновь явились Музы мнеИ независимым досугам улыбнулись;Цевницы брошенной уста мои коснулись;Старинный звук меня обрадовал – и вновьПою мои мечты, природу и любовь,И дружбу верную, и милые предметы,Пленявшие меня в младенческие леты,В те дни, когда, еще незнаемый никем,Не зная ни забот, ни цели, ни систем,Я пеньем оглашал приют забав и лениИ царскосельские хранительные сени.
Но Дружбы нет со мной. Печальный вижу яЛазурь чужих небес, полдневные края;Ни музы, ни труды, ни радости досугаНичто не заменит единственного друга.Ты был целителем моих душевных сил;О неизменный друг, тебе я посвятилИ краткий век, уже испытанный Судьбою,И чувства – может быть спасенные тобою!Ты сердце знал мое во цвете юных дней;Ты видел, как потом в волнении страстейЯ тайно изнывал, страдалец утомленный;В минуту гибели над бездной потаеннойТы поддержал меня недремлющей рукой;Ты другу заменил надежду и покой;Во глубину души вникая строгим взором,Ты оживлял ее советом иль укором;Твой жар воспламенял к высокому любовь;Терпенье смелое во мне рождалось вновь;Уж голос клеветы не мог меня обидеть,Умел я презирать, умея ненавидеть.Что нужды было мне в торжественном судеХолопа знатного, невежды при звезде,Или философа, который в прежни летаРазвратом изумил четыре части света,Но просветив себя, загладил свой позор:Отвыкнул от вина и стал картежный вор?Оратор Лужников, никем не замечаем,Мне мало досаждал своим безвредным лаемМне ль было сетовать о толках шалунов,О лепетаньи дам, зоилов и глупцовИ сплетней разбирать игривую затею,Когда гордиться мог я дружбою твоею?Благодарю богов: прешел я мрачный путь;Печали ранние мою теснили грудь;
К печалям я привык, расчелся я с СудьбоюИ жизнь перенесу стоической душою.Одно желание: останься ты со мной!Небес я не томил молитвою другой.О скоро ли, мой друг, настанет срок разлуки?Когда соединим слова любви и руки?Когда услышу я сердечный твой привет?…Как обниму тебя! Увижу кабинет,Где ты всегда мудрец, а иногда мечтательИ ветреной толпы бесстрастный наблюдатель.Приду, приду я вновь, мой милый домосед,С тобою вспоминать беседы прежних лет,Младые вечера, пророческие споры,Знакомых мертвецов живые разговоры;Поспорим, перечтем, посудим, побраним,Вольнолюбивые надежды оживим,И счастлив буду я; но только, ради бога,Гони ты Шепинга от нашего порога.
* * *
Кто видел край, где роскошью природыОживлены дубравы и луга.Где весело шумят и блещут водыИ мирные ласкают берега,Где на холмы под лавровые сводыНе смеют лечь угрюмые снега?Скажите мне: кто видел край прелестный,Где я любил, изгнанник неизвестный?Златой предел! любимый край Эльвины,К тебе летят желания мои!Я помню скал прибрежные стремнины,Я помню вод веселые струи,И тень, и шум – и красные долины,Где в тишине простых татар семьиСреди забот и с дружбою взаимнойПод кровлею живут гостеприимной.Всё живо там, все там очей отрада,Сады татар, селенья, города:Отражена волнами скал громада,В морской дали теряются суда,Янтарь висит на лозах винограда;В лугах шумят бродящие стада…И зрит пловец – могила МитридатаОзарена сиянием заката.
И там, где мирт шумит над падшей урной,Увижу ль вновь сквозь темные лесаИ своды скал, и моря блеск лазурный.И ясные, как радость, небеса?Утихнет ли волненье жизни бурной?Минувших лет воскреснет ли краса?Приду ли вновь под сладостные тениДушой уснуть на лоне мирной лени?
* * *
Раззевавшись от обедни,К Катакази еду в дом.Что за греческие бредни,Что за греческой содом!Подогнув под – ноги,За вареньем, средь прохлад,Как египетские боги,Дамы преют и молчат.«Признаюсь пред всей Европой,Хромоногая кричит:Маврогений толстожопыйДушу, сердце мне томит.Муж! вотще карманы грузноТы набил в семье моей.И вотще ты пятишь гузно,Маврогений мне милей».Здравствуй, круглая соседка!Ты бранчива, ты скупа,Ты неловкая кокетка,Ты плешива, ты глупа.Говорить с тобой нет мочиВсё прощаю! бог с тобой;Ты с утра до темной ночиРада в банк играть со мной.
Вот еврейка с Тадарашкой.Пламя пышет в подлеце,Лапу держит под рубашкой,Рыло на ее лице.Весь от ужаса хладею:Ах, еврейка, бог убьет!Если верить Моисею,Скотоложница умрет!Ты наказана сегодня,И тебя пронзил Амур,О чувствительная сводня,О краса молдавских дур.Смотришь: каждая девицаПред тобою с молодцом,Ты ж одна, моя вдовица,С указательным перстом.Ты умна, велеречива,Кишеневская Жанлис,Ты бела, жирна, шутлива,Пучеокая Тарсис.Не хочу судить я строго,Но к тебе не льнет душаТак послушай, ради бога,Будь глупа, да хороша.
* * *
