Татьяна Кухта - Ратанга
- И ты не могла?
- И я. Ох, как я злилась... убить хотела, да все не выходило.
Боско сжал кулаки. Алин сказала спокойно, будто не замечая этого:
- Так что она меня напрасно спасла. Напрасно... - она оборвала себя, схватилась рукой за горло. Боско не сводил с нее мрачных глаз.
- Дальше что было? - спросила я поспешно, чтобы отвлечь его от Алин.
- Дальше? - повторил он, будто просыпаясь. - Дальше были нынешние бои. И в последнем бою этого воина ранили. Зазубренной стрелой. Она легко входит в тело, но чтобы вытащить... Мне пришлось ножом... Даже не застонала ни разу. Мы тогда узнали, что женщина. Но маски так и не сняли. Танис сняла, когда она задыхаться стала...
Я почувствовала, как кровь приливает к щекам.
- Это я виновата.
Боско пристально взглянул на меня, кивнул:
- Хорошо, хоть сейчас понимаешь... И откуда вы только взялись - такие похожие и такие разные? Может, сестры?
- Уж я-то, верно, не сестра, - сказала Алин. - Рабыня. Так ведь по вашему закону, Боско?
- Те, кого ты предавала, в земле лежат, - тяжело проговорил он. - А ты, предательница, жива.
- Я этой жизни не просила, ясно?! - она вскочила, сжав кулаки. - Не просила!
Боско отвернулся, сказал мне как ни в чем не бывало:
- Пойду. Надоело. Ты присмотри за этой... А то еще отправится смерти искать. В случае чего - стражу зови.
Он ушел, хлопнув дверью. Алин вновь села, закрыла лицо руками и глухо сказала:
- Уйди-ка и ты, сестричка. А то у Странницы на одну сестру меньше будет. Уйди...
Я ничего не ответила. Мне хотелось увидеть Вентнора - только увидеть, ничего больше. И пробраться бы к Страннице. У меня не было такого священного трепета передней, как у ратангцев, может, потому, что я больше видела ее иной - раненой, простой, слабой. Но было в ней что-то, еще тогда заставлявшее исполнять ее приказания! И странное наше сходство занимало меня все больше.
Алин сгорбилась, не отрывая рук от лица. Вдруг и впрямь сделает что-то с собой. Но было невыносимо тяжело сидеть с ней в этом молчании. Пойду, решила я, ненадолго.
Меня опять не пустили. Тогда я потребовала вызвать Вентнора. Рослый стражник глянул на меня с недоумением, но вошел в покой.
Вначале я Вентнора и не узнала. Он выглядел еще хуже, чем после тех трех голодных дней в возке, когда мы ждали появления признаков морны. Глаза у него запали, кожа обтянулась на скулах, побледневшие губы были плотно сжаты. Вентнор взял меня за плечо и отвел дальше по коридору.
- Что случилось? - спросил он усталым, будто мертвым голосом, и мне вдруг стало отчаянно стыдно: он же, наверно, с того утра глаз не сомкнул, а я... И я сказала не то, что собиралась сказать:
- Иди отдохни, Вентнор, я сменю тебя.
Его губы дернулись, будто он пытался улыбнуться:
- Куда я пойду... от нее? Не надо, Эгле.
- Но я!..
- Нет, Эгле, - он качнул головой.
Напрасно я пришла сюда. И напрасно потревожила смертельно уставшего человека. Может, они не доверяют мне? Но этого я спрашивать не стала.
- Как она сейчас? Боско говорил - лучше...
- Да, лучше, - тихо отозвался он. - Но слаба еще. Ты не обижайся, Эгле... пойду я.
Я кивнула, и он скрылся за дверьми покоя. Стражник покачал головой:
- Нет покоя человеку, надо же...
Не меня ли он имел ввиду? Я пошла прочь, ощущая себя затерянной, бесконечно чужой и слабой. Видно, не суждено мне счастья в Ратанге...
Дверь нашего покоя была приоткрыта. Неужели я забыла примкнуть, уходя? Или приходил кто-то? Я шагнула на порог и замерла. Алин не было.
Ей пришлось долго ждать, прежде чем двери открылись и из покоя вышла Танис. Одна преграда с пути убрана, остается Вентнор. Но тут она услышала:
- Вентнор пусть спит. Сиделку пришлю.
Алин ощутила некое подобие радости. Танис ушла. Переждав немного, Алин вышла из-за поворота коридора, подошла к стражникам и, опустив голову, так что волосы скрыли лицо, глухо проговорила:
- Меня Танис прислала.
К ее счастью, факел был за спиной, да и стражники не очень приглядывались. Они молча уступили дорогу.
Странница спала, до подбородка укрытая одеялом. на столике у постели теплился ночник. В углу на скамье, уткнув лицо в локоть и неловко подогнув ноги, лежал Вентнор. На всякий случай Алин вгляделась - нет, не шевелится, спит.
Она присела на край постели и долго, чуть усмехаясь, смотрела в лицо спящей. Сестра?.. Хозяйка?.. На поясе у Вентнора кинжал, его легко вынуть. Покончить одним ударом. И другим ударом - себя. Или лучше подождать, пока сбегутся? Не дождется, Вентнор прикончит... Ладно.
Мигнул ночник, метнулась тень по лицу Странницы. и Алин стремительно склонилась к ней: почудилось? нет, глаза открыты, блеснули в свете ночника. Темные, глубокие, нездешние...
- Эгле?.. - слабым голосом спросила Странница, и Алин почувствовала странное облегчение от того, что та ошиблась.
- Нет, - сказала она с усмешкой. Странница молчала.
- Пришла поблагодарить, - проговорила Алин сквозь зубы, не отрывая от нее глаз. - За непрошеное твое милосердие. Слышишь?
Странница не отвечала. Блестящие темные глаза ее скользнули взглядом по Алин и остановились на чем-то за ее спиной.
- Пожалела меня? - шептала Алин. - Я тоже жалею. Жалею, что не добила тебя тогда, ночью. Достали бы вы меня сейчас...
- Глупенькая, - утомленно проговорила Странница и вдруг протянула руку к ее лицу. Алин перехватила эту руку, отвела, чувствуя, как подступают к глазам непонятные слезы.
- Конечно, глупенькая! - бросила она зло. - Помедлила тогда. А впрочем, и сейчас не поздно... Плохо ты хранишь Ратангу, Хранительница! Такого врага пожалела.
- А что ты можешь сейчас сделать Ратанге?
- Тебя убить могу!
Странница прикрыла глаза. Алин вдруг почувствовала себя бессильной. Ну что надо сделать с этой женщиной, чтобы довести ее до ярости?!
- Зачем ты меня спасала? - наклонилась она ниже. - Зачем?
Губы Странницы дрогнули:
- Жалела.
- А тех, преданных мной, не жалела? Мертвым милосердие ни к чему, да? А родичей их, у которых на глазах ты меня о смерти спасла - не жалела?!..
Странница рывком приподнялась, и в глазах ее вспыхнул такой гнев, что Алин умолкла.
- Твоей кровью их не воскресишь! Тебе умереть было бы легче, чем раскаяться, знаю. Так вот - не умрешь! Родичам еще в глаза глянешь...
Она тяжело упала на подушки.
- Раскаяться! - Алин через силу рассмеялась. - Вот выйду сейчас из Дома, скажу первому встречному, кто я - думаешь, закон его удержит?
- Делай, как хочешь, - тихо сказала Странница. - От чужого кинжала я тебя защитить не могу. Жаль, так я хотела узнать, отчего мы похожи. Может быть, сестры...
- Ты бы хотела иметь такую сестру? - Алин облизала пересохшие губы. Смешно это все, смешно...
- Так смешно, что у тебя слезы на глазах, девочка?
Странница погладила ее по руке.
- Глупости! - вздохнула Алин, но руки не отняла.
- Ты ведь тоже не можешь одна, девочка...
- Могу!
- Нет. Тебе тяжело сейчас, среди молчания...
Алин захотелось вновь, как тогда, на площади, закричать: "Не хочу твоего милосердия!", но тут Странница, замолчав на полуслове, обхватила Алин, будто пытаясь заслонить. Алин обернулась. Над ними стоял Вентнор. Лицо у него было страшное.
- Ты... - процедил он сквозь зубы, глядя на Алин, - что тебе нужно здесь?
- Все в порядке, Вентнор, - ласково сказала Странница, не выпуская Алин. Я хочу пить.
- Сейчас, - он снял с полки питье. Алин молча высвободилась, отошла в угол. Странница долго пила, а Вентнор поддерживал ее. Потом он поставил чашку на столик и хотел отойти, но Странница взяла его за руку, и он покорно сел рядом.
- Откуда эта взялась? - спросил он шепотом, кивнув на Алин.
- Странница слабо улыбнулась:
- Она ничего плохого не сделала.
- Она тебя разбудила.
- Что ты, я сама проснулась...
- Помолчи, - умоляюще сказал Вентнор. - Танис велела тебе молчать.
- Хорошо, - Странница сильнее сжала его руку.
- Тебе больно? - догадался Вентнор.
- Нет.
- Больно, я же вижу...
- Нет, - повторяла Странница, не выпуская его руки. Они мгновенно забыли об Алин. Она постояла немного и вышла, побрела по коридору. И вскоре наткнулась на Боско.
- Вот чертовка! - высказался он почти восхищенно, хватая беглянку за плечо. - Мы с ног сбились, а она гуляет себе.
Алин ничего не ответила.
На рассвете пятого дня после суда я проснулась от странного звука. Будто над Ратангой кто-то дунул в гигантскую раковину. Звук был протяжный, чистый, тающий вдалеке.
Алин спала. Она стала спокойнее за эти дни, после таинственного своего исчезновения. Но это было уже не то каменно-спокойное безразличие опустошенной души перед неизбежностью - это было спокойствие тяжелораненого, уверовавшего в то, что он выживет. И потому я с легким сердцем оставляла ее одну надолго.
Я набросила плащ прямо на рубашку и выбежала в коридор. Было тихо и пусто, как и положено на рассвете. Кажется, никто, кроме меня, не услышал этого звука. Я пробежала мимо дремавших стражей и выскочила за дверь, на холодную мокрую траву. Над Ратангой вставало солнце - огромное, красное, по-осеннему холодное. Дрожа и переминаясь с ноги на ногу, я огляделась. Все спокойно. Померещилось, что ли? Дунул ледяной ветер, и я бросилась назад. Забралась в постель и долго, стуча зубами, пробовала согреться. Потом заснула.
