Дмитрий Мамин-Сибиряк - Пир горой
– Вот так устроил Аннушке приданое… – сетовал старик, качая седой головой и вздыхая. – Где у меня глаза были, когда выдавал дочь замуж? Копил-копил да черта и купил… Ох, тошнехонько, Яков Трофимыч!..
– Сам виноват… Благодари бога, что жив ушел от милого зятюшки.
– Да я не о себе… Что я, мое-то все прожито, а вот как будет милая доченька жить со своим разбойником.
– А ты пойди да прощения у него попроси, что спустил тебя с лестницы.
– Ох, не говори: голова с плеч. А она-то, безответная, у меня его же, разбойника, выправляет…
– Уж бабы завсегда так. Одна им всем цена…
Назлобствовавшись, Густомесов начинал жалеть и посылал жену за Аннушкой. Агния Ефимовна обыкновенно и слышать об этом не хотела и соглашалась только после усиленных просьб.
– Видеть его не могу… – уверяла она. – Только уж для тебя, Егор Иваныч, неприятность себе сделаю.
Егор Иваныч упрашивал ее со слезами на глазах, и Агния Ефимовна отправлялась. Анна Егоровна приезжала, как всегда, спокойная и серьезная, точно ничего особенного не случилось, и никогда не жаловалась отцу на мужа. Но отцовское сердце чуяло, что дело неладно, и болело вдвойне. От дочери Егор Иваныч узнал, что Капитон составляет какую-то новую компанию и едет в тайгу один. Теперь старику опостылели и эта проклятая тайга, и это проклятое сибирское золото, из-за которого он загубил любимую дочь. Жила бы она тихо и мирно, вышла бы замуж за какого-нибудь скромного человека, а он, Егор Иваныч, на старости лет радовался бы. А тут вон что вышло… И не удумаешь, как быть. Если идти и покориться Капитону – еще хуже будет, потому неукротимый у него характер.
Агния Ефимовна торжествовала молча и молча только улыбалась про себя, когда слышала разговоры о новой компании. Какой дурак даст денег Капитону… А между тем он, действительно, отправлялся в тайгу на разведки, а деньги ему дала она, Агния Ефимовна. Когда она предложила ему эти деньги, Капитон с удивлением посмотрел на нее.
– Откуда у тебя деньги-то, Агния?
– А мои собственные, милый-хороший… За что я терпела-то свою муку-мученическую столько лет? Все равно, муж помрет и откажет мне все… Своими-то деньгами всякий может распорядиться.
В первое время Капитону зазорным казалось пользоваться этими бабьими деньгами, да еще крадеными, а потом он как-то разом на все махнул рукой. Он быстро поддался неукротимой энергии Агнии Ефимовны и только говорил:
– Убить тебя мало, Агния. Никакого в тебе страха нет.
Добывать деньги у мужа было делом нелегким, и Агния Ефимовна вела дело с дьявольской хитростью, пользуясь полным доверием мужа. На первый раз она вынула лежавшие на хранении деньги в банке. Яков Трофимыч считал свои капиталы на ощупь, и она, вместо сохранной расписки из банка, подсовывала ему простую бумагу. На первый раз она позаимствовала всего тридцать тысяч и надеялась их пополнить потом, когда Капитон найдет таежное дело. Муж все равно ничего не узнает, потому что никому, кроме нее, не доверяет. А денег осталось еще больше двухсот тысяч…
Так и пошло. Перед отъездом в тайгу Капитон проговорил:
– Ну, Агния, смела ты, а только добром все это не кончится… Быть нам с тобой на одной веревочке.
– Пустяки: двум смертям не бывать, а одной не миновать.
Агния Ефимовна только улыбалась. Что такое деньги? Только бы он, ясный сокол, посмотрел ласково, приголубил, обнял… Она была готова на все за одно ласковое слово. Жизнь в ней кипела. Капитон невольно поддавался ее обаянию и тоже готов был на все.
– А ты будешь вспоминать обо мне там, в тайге? – ластилась к нему Агния Ефимовна. – Жену вспомнишь, а меня позабудешь…
Вместо ответа Капитон только сжимал ее в своих могучих объятиях и поднимал на воздух, как перышко.
– Милый, любишь?..
– И люблю и ненавижу…
– Вот как я тебя… Не забывай. Пришли весточку. А в случае чего, за деньгами дело не встанет.
Совестно было Капитону прощаться с обманутой молодой женой, но он слишком далеко зашел – возврата не было. Он рассчитывал на одно, что отработает выкраденные у Густомесова деньги и тогда будет чист. Ведь и деньги-то эти он же им дал, ежели разобрать правильно. Одним словом, начиналась та преступная логика, когда человек оправдывает себя во всем. Важен первый шаг, а там преступление покатится с горы комом снега.
Капитон уехал, а Егор Иваныч разнемогся и остался дома. Теперь уже могли вести таежные дела и без него, благо все было устроено, налажено и предусмотрено. Старик был счастлив, что мог запросто видаться с дочерью, которая приезжала его проведывать каждый день. Хорошая была эта Аннушка, покорливая, серьезная – вся вылитая мать. Цены бы ей не было, если бы другой муж попался. Ну, да тут говорить нечего: от своей судьбы никто не уйдет… Егор Иваныч только вздыхал.
Много хороших вечеров скоротали отец с дочерью. Теперь Егор Иваныч мог с ней говорить, как с вполне взрослым человеком, и каждый раз убеждался только в одном, какую хорошую дочь вырастил. Раз, в минуту откровенности, он проговорил:
– Ах, Аннушка, Аннушка… Загубил я тебя. Польстился на богатство, а теперь через мое-то золото твои слезы льются.
– Ничего, тятенька, как-нибудь перетерплю… Опомнится Капитон Титыч.
– Опомнится? Горбатого-то, милушка, одна могила исправит…
Аннушка залилась слезами, спрятала свое лицо на отцовской груди и прошептала:
– Люблю я его, тятенька… К сердцу он пришелся.
– Ну, а он как? Любит?..
– Сначала-то очень любил, а теперь… я сама виновата, что не умела угодить.
– Постой, постой… г-м… Нет, тут что-то дело неладно. Да…
Здесь в первый раз у старика мелькнуло в голове подозрение на Агнию, но он смолчал и ничего не сказал дочери. Зачем ее тревожить напрасно?.. Никогда не любил старик увертливой и ловкой Агнии Ефимовны, а теперь, перебирая события последнего времени, не мог не заметить, что дело не чисто. Что-то уж весела Агния Ефимовна и на глазах у всех ластится к слепому мужу. Раньше-то не так было… Опытный старик достаточно видел на своем веку и инстинктом почуял потаенную ложь. Да, что-то тут кроется… И Капитон неспроста переменился к жене.
«Колдунья какая-то, – думал старик. – Ну, нет, погоди, матушка… Мы еще посмотрим, чья возьмет».
Между прочим, Егор Иваныч припомнил переговоры о новой компании, которую составил Капитон. Тоже дело не чисто, потому что негде им, прохвостам, было взять денег.
Немного поправившись, Егор Иваныч отправился к Густомесову. Агнии Ефимовны как раз не случилось дома.
– В банк уехала, – объяснил слепой.
– Так, так…
– Она ведь у меня по всем статьям. Лучше меня дела все помнит…
– Так, как. Что же, дело хорошее… Да, хорошее. А ты все-таки того, Яков Трофимыч, не очень-то доверяйся. Великий соблазн идет от денег… Вот как-нибудь вечерком посчитали бы вместе твои капиталы…
– Ну, нет, спасибо. Считай у себя зубы во рту…
Слепой обиделся и по пути припомнил, как подсыпался к нему Лаврентий Тарасыч вот с такими же жалостливыми речами, а потом взял да и объегорил в лучшем виде. И этот туда же… Нет, шалишь, хотя и пораньше родился.
Они расстались довольно холодно. Егор Иваныч тоже обиделся за недоверие. На лестнице он встретил Агнию Ефимовну.
– Здравствуй, хозяюшка… Все хлопочешь?
– Умаялась, Егор Иваныч. Дела-то большие, а бабий ум короче воробьиного носа…
Агния Ефимовна сразу поняла, с чем приходил Егор Иваныч, и только улыбнулась. Немного опоздал старичок…
XII
Важен первый шаг, а остальное приходит само собой. Устроивши первый подлог, дальше Агния Ефимовна пошла вперед уже с легким сердцем. В самом деле, не все ли равно, отвечать за тридцать тысяч или за триста? И что значат деньги, когда душа огнем горит? Агния Ефимовна окончательно завладела мужем, и он теперь верил только ей одной. Для своих целей ей нужно было заручиться таким же доверием Анны Егоровны, и она добилась этого. Дело в том, что в своих письмах к жене Капитон Титыч постоянно напоминал, чтобы она во всем слушалась Агнии Ефимовны. Анна Егоровна была рада хотя этим угодить мужу и постоянно защищала Агнию Ефимовну перед отцом.
– Чужая душа – потемки, тятенька, а, по-моему, Агния Ефимовна – хорошая женщина. Трудно ей, бедной… С зрячим-то мужем горя не расхлебаешь, а тут изволь нянчиться с слепышом. Другая давно бы сбежала…
– Было бы куда бежать…
– Нет, ты ее не любишь, тятенька, и поэтому так говоришь.
– Ох, не люблю, Аннушка! Грешный человек, не верю ей… Вон она мужа-то как обошла. Я как-то заговорил с ним стороной про нее, так он вот как на дыбы поднялся… Съесть готов.
– Кому же и верить, как не жене?
– Глядя по тому, какая жена. А промежду прочим, не нашего ума дело: не наш воз, не наша и песенка. Что-то вот только около тебя, Аннушка, она уж очень обихаживает… Боюсь я.
– В скиту-то вместе сидели, ну и дружим. Натерпелась она там довольно… И не расскажешь всего… И теперь еще, как вспомнит, так и зальется слезами горькими Агния-то Ефимовна.
