Антоп Чехов - Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 1-3

{01066}

удивлением для рода человеческого! Малейшая радость способна повалить ее на пол! О, женские нервы! И счастливый Зинзага опустился на колено перед несчастной Амарантой и поцеловал ее в лоб... Такие-то дела, читательницы! Знаете что, девицы и вдовы? Не выходите вы замуж за этих артистов! "Цур им и пек, этим артистам!", как говорят хохлы. Лучше, девицы и вдовы, жить где-нибудь в табачной лавочке или продавать гусей на базаре, чем жить в самом лучшем номере "Ядовитого лебедя", с самым лучшим протеже графа Барабанта-Алимонда. Право, лучше!

{01067}

ПЕТРОВ ДЕНЬ

Наступило утро желанного, давно спившегося дня, наступило - урааа, господа охотники!! - 29-е июня... Наступил день, в который забываются долги, жучки, дорогие харчи, тещи и даже молодые жены, - день, в который г. уряднику, запрещающему стрелять, можно показать двадцать кукишей... Побледнели и затуманились звезды... Кое-где послышались голоса... Из деревенских труб повалил сизый, едкий дым. На серой колокольне показался не совсем еще проснувшийся пономарь и ударил к обедне... Послышалось храпенье растянувшегося под деревом ночного сторожа. Проснулись щуры, закопошились, залетали с одного конца сада на другой и подняли свое невыносимое, надоедливое чириканье... В терновнике запела иволга... Над людской кухней засуетились скворцы и удоды... Начался даровой утренний концерт... К развалившемуся, живописно обросшему колючей крапивой крыльцу дома отставного гвардии корнета Егора Егорыча Обтомперанского подъехали две тройки. В доме и во дворе поднялась страшная кутерьма. Всё живущее вокруг Егора Егорыча заходило, забегало и застучало по всем лестницам, сараям и конюшням... Переменили одного коренного. У кучеров слетели с голов картузы, у лакея, Катькина прихвостня, засиял под носом красный фонарь, кухарок назвали "стервозами", послышалось имя сатаны и аггелов его... В пять минут тарантасы наполнились коврами, полостями, кульками с провизией, ружейными чехлами. - Готово-с! - пробасил Аввакум. - Пожалуйте! Готово! - крикнул сладеньким голоском Егор Егорыч, и на крыльце показалась многочисленная публика. Первый вскочил в тарантас молодой

{01068}

доктор. За ним вполз архангельский мещанин Кузьма Больва, старичок в сапогах без каблуков, r рыжем цилиндре, с двадцатипятифунтовой двустволкой и с желто-зелеными пятнами на шее. Больва - плебей, но гг. помещики, из уважения к его преклонным летам (он родился в конце прошлого столетия) и уменью попадать в подброшенный двугривенный, не брезгуют его плебейством и берут с собой на охоту. - Пожалуйте, ваше превосходительство! - обратился Егор Егорыч к маленькому седому толстячку в белом со светлыми пуговицами кителе и с аннинским крестом на шее. - Подвиньтесь, доктор! Отставной генерал крякнул, стал одной ногой на подножку и, поддерживаемый Егором Егорычем. толкнул животом доктора и грузно уселся возле Больвы. За генералом вскочили генеральский щенок Тщетный и легавый Егора Егорыча, Музыкант. - М-м-м... того, братец... Ваня! - обратился генерал к своему племяннику, юноше-гимназисту с длинной одностволкой через спину. - Ты можешь сесть здесь, возле меня. Иди сюда! Н-да... Вот здесь. Не шали, мой друг! Лошадь может испугаться! Пустив еще раз в нос коренному табачного дыма, Ваня вскочил в тарантас, отодвинул Больву от генерала и, повертевшись, сел. Егор Егорыч перекрестился и сел рядом с доктором. Нa козлах, рядом с Аввакумом, примостился длинный и сухой преподаватель математики и физики в Ваниной гимназии, г. Манже. Первый тарантас наполнился. Началась нагрузка второго тарантаса. - Готово! - крикнул Егор Егорыч, когда во второй тарантас, после долгих споров и беганья вокруг и около, поместились остальные восемь человек и три собаки. - Готово! - крикнули гости. - Ну? Итак, значит, трогать, ваше превосходительство? Господи благослови, - трогай, Аввакумка! Первый тарантас покачнулся и тронулся с места. Второй, вмещавший в себе самых ярых охотников, покачнулся, отчаянно скрипнул, взял немного в сторону и, очутившись впереди первого, покатил к воротам. Охотники улыбнулись все разом и захлопали от восторга в ладоши. Все почувствовали себя на седьмом

{01069}

небе, но... злая судьба!.. не успели они выехать со двора, как случился скандал... - Стой! Подожди! Стой!!! - раздался сзади троек пронзительный тенор. Охотники оглянулись и побледнели. За тройками гнался невыносимейший в мире человек, известный всей губернии скандалист, брат Егора Егорыча, отставной капитан 2-го ранга Михей Егорыч... Он отчаянно махал руками. Тройки остановились. - Что тебе? - спросил Егор Егорыч. Михей Егорыч подбежал к тарантасу, стал на подножку и замахнулся на Егора Егорыча. Охотники зашумели. - Что такое? - спросил покрасневший Егор Егорыч. - То такое, - закричал Михей Егорыч, - что ты Иуда, скотина, свинья!.. Свинья, ваше превосходительство! Ты отчего не разбудил меня? Отчего ты не разбудил меня, осел, я тебя спрашиваю, подлеца этакого? Позвольте, господа... Я ничего... Я его только поучить хочу! Ты почему нe разбудил меня? Не хочешь брать с собой? Я помешаю тебе? Напоил меня вчера вечером нарочно и думал, что я просплю до двенадцати часов! Каков молодец! Позвольте, ваше превосходительство... Я его только раз... смажу... Позвольте! - Чего вы лезете? - крикнул генерал, растопыривая руки. - Разве нe видите, что нет места? Вы уж слишком... позволяете... - Напрасно ты бранишься, Михей, - сказал Егор Егорыч. - Я не разбудил тебя потому, что тебе незачем ехать с нами... Ты не умеешь стрелять. Зачем тебе ехать? Мешать? Ведь ты не умеешь стрелять! - Не умою? Не умею я стрелять? - закричал Михей Егорыч так громко, что даже Больва заткнул уши. - Но, в таком случае, за каким чёртом доктор едет! Он тоже не умеет стрелять! Он лучше меня стреляет? - Он прав, господа, - сказал доктор. - Я не умею стрелять, не умею ружья даже держать... Я терпеть не могу стрельбы... Я не знаю, зачем вы берете меня с собой... За каким дьяволом? Пусть он садится на мое место! Я остаюсь!.. Есть место, Михей Егорыч! - Слышишь, слышишь? Зачем же ты его берешь?

{01070}

Доктор поднялся с явным намерением вылезти из тарантаса. Егор Егорыч схватил доктора за фалду и потянул его вниз. - Но... не рвите сюртука! Он тридцать рублей стоит... Пустите! И вообще, господа, я просил бы вас не беседовать со мной сегодня... Я не в духе и могу неприятностей наделать, сам того нe желая. Пустите, Егор Егорыч! Садитесь на мое место, Михей Егорыч! Я спать пойду! - Вы должны ехать, доктор! - сказал Егор Егорыч, не выпуская фалды. - Вы дали честное слово, что поедете! - Это было вынужденное честное слово. Ну, для чего мне ехать, для чего? - А для того, - запищал Михей Егорыч, - чтобы вы не остались с его женой! Вот для чего! Он ревнует к вам, доктор. Не езжайте, голубчик! Назло не езжайте! Ревнует, ей-богу ревнует! Егор Егорыч густо покраснел и сжал кулаки. - Эй, вы! - крикнули с другого тарантаса. - Михей Егорыч, будет вам ерундить! Идите сюда, нашлось место! Михей Егорыч ехидно улыбнулся. - А что, акула? - сказал он. - Чья взяла? Слышал? Нашлось место! Назло поеду! Поеду и буду мешать! Честное слово, буду мешать! Ни черта не убьешь! А вы, доктор, не езжайте. Пусть лопнет от ревности. Егор Егорыч поднялся и потряс кулаками. Глаза его налились кровью. - Негодяй! - сказал он, обращаясь к брату. - Ты не брат мне! Недаром прокляла тебя матушка покойница! Батюшка скончался во цвете лет чрез твое безнравственное поведение! - Господа... - вмешался генерал. - Я полагаю... достаточно. Братья, рродные братья! - Он родной осел, ваше превосходительство, а не брат! Не езжайте, доктор! Не езжайте! - Трогай, чтобы чёрт побрал вас... А-а-а... Чёрт знает, что такое! Трогай! - крикнул генерал и ударил кулаком в спину Аввакума. - Тррогай! Аввакум ударил по лошадям, и тройка тронулась с места. Во втором тарантасе писатель, капитан Кардамонов,

{01071}

взял себе на колени двух собак, а на их место усадил ретивого Михея Егорыча. - Счастье его, что нашлось место! - сказал Михей Егорыч, усаживаясь в тарантасе, - а то бы я его... Опишите-ка этого разбойника, Кардамонов! Кардамонов послал в прошлом году в "Ниву" статью под заглавием: "Интересный случай многоплодия среди крестьянского народонаселения", прочел в почтовом ящике неприятный для авторского самолюбия ответ, пожаловался соседям и прослыл писателем. Согласно предначертанному плану действий, решено было ехать прежде всего на крестьянский сенокос, находящийся в семи верстах от имения Егора Егорыча, - ехать на перепелов. Приехавши на сенокос, охотники вылезли из тарантасов и разделились на две группы. Одна группа, имея во главе генерала и Егора Егорыча, направилась направо; другая, с Кардамоновым во главе, пошла налево. Больва отстал и пошел сам по себе. На охоте он любил тишину и молчание. Музыкант с лаем побежал вперед и через минуту согнал перепела. Ваня выстрелил и не попал. - Высоко взял, чёрт возьми! - проворчал он. Щенок Тщетный, взятый "приучаться", услышав первый раз в жизни выстрел, залаял и, поджав хвост, побежал к тарантасам. Манже выстрелил в жаворонка и попал. - Нравится мне эта птичка! - сказал он, показывая доктору жаворонка. - Проваливайте... - сказал тот. - Вообще я просил бы вас не беседовать со мною... Я сегодня не в духе. Отойдите от меня! - Вы скептик, доктор! - Я-то? Гм... А что значит скептик? Манже задумался. - Скептик значит человеко... человеко... нелюбец, - сказал он. - Врете. Не употребляйте тех слов, которых вы не понимаете. Отойдите от меня! Я могу наделать неприятностей, сам того не желая... Я не в духе... Музыкант сделал стойку. Генерал и Егор Егорыч побледнели и притаили дыхание. - Я выстрелю! - прошептал генерал. - Я... я... позвольте! Вы во второй раз уж того...