Иван Тургенев - Том 6. Дворянское гнездо. Накануне. Первая любовь
В 50-х годах русская женщина начинает принимать всё более активное участие в общественной жизни. В 1854–1855 годах, которым непосредственно предшествует время действия романа, в России формировались первые отряды сестер милосердия, отправлявшиеся в Севастополь. Тургенев был знаком с некоторыми из «сестер», принадлежавших к привилегированным слоям дворянской интеллигенции и порвавших с привычным укладом жизни ради трудного дела ухода за ранеными. Так, он хорошо знал Е. М. Бакунину, которую Н. И. Пирогов в письме, посвященном деятельности Крестовоздвиженской общины сестер, охарактеризовал как пример «терпения и неустанного труда для всех сестер общины», подчеркнув в личности ее полную гармонию между чувствами и действиями, «самозабвение», «ревность» и «энергию» в преодолении препятствий[235]. В своих «Воспоминаниях сестры милосердия» Е. М. Бакунина, упоминая о своем давнем знакомстве с Тургеневым и его матерью, называет и другую сестру милосердия, Медведеву, которая ранее жила у В. П. Тургеневой (см.: В Е, 1898, т. II, № 3, с. 175). Мог слышать Тургенев и об Александре Назимовой, одной из выдающихся сестер периода Крымской войны. М. К. Цебрикова — писательница, связанная с народническими кругами, — в своих воспоминаниях о пятидесятых годах несколько страниц отвела А. Назимовой, оказавшей большое влияние на ее формирование. По словам Цебриковой, такой «женский характер сильный, оригинальный <…>, мог вырасти только на русской почве той темной поры» (Цебрикова М. Пятидесятые годы. — Вестник всемирной истории, 1901, № 11. с. 66). «В ней, — писала Цебрикова, — жила та сильная воля, которая, раз сознав, что дело хорошо, честно, что оно — героическое дело, захочет его; и раз она чего захочет, то никакая сила в мире не остановит ее, никакие позывы жизни на другое не уведут прочь от дела» (там же, с. 70). Сравнивая Назимову с Еленой Стаховой как с наиболее близким, но не тождественным ее литературным отражением, мемуаристка указывала, что Назимова пошла далее тургеневской героини: если Елене, по словам Цебриковой, «нужен был человек подвига, ей нужно было идти за милым», то Назимова, не встретив «человека, которому стоило бы поклониться», «не ждала ничьего толчка. Она нашла, чуть жизнь выдвинула дело ей по силам» (там же, с. 69–70).
Ряд черт женщины героического характера, подруги революционера, был подсказан Тургеневу итальянскими событиями, связанными с революцией 1848–1849 годов, за которым он внимательно следил, живя в эти годы в Париже, и последующим гарибальдийским движением, подвигами участников которого он вдохновлялся в 1859 г., работая над «Накануне»[236]. Анита Рибейра, бразильянка, ставшая женой Гарибальди в пору пребывания его в Южной Америке, без колебаний оставила родной дом, отца, друзей, а позднее и родину, сопровождала мужа во всех его походах и умерла от лихорадки в августе 1849 г. среди небольшого отряда храбрецов-гарибальдийцев.
Близость образа Елены Стаховой к историческому образу жены Гарибальди была отмечена уже вскоре после появления романа. Так, в одном из первых критических отзывов на роман Тургенева, в статье Евгении Тур, самоотверженная любовь Елены к Инсарову, ее готовность делить с любимым человеком все трудности и невзгоды на пути к великой цели прямо сравнивалась с поведением жены Гарибальди (а также — в завуалированной форме — с подвигом жен декабристов). «Обязанность жены — идти за мужем, хотя бы он шел на верную смерть в Черногорию, или Болгарию, или Севастополь <…>, — писала Евгения Тур, возражая критикам, осуждавшим Елену за разрыв с родными и отъезд из России. — История полна примеров <…> преданности жен, которые делили опасности битв, мрак заключения и ужасы казни с своими мужьями <…> Еще в 1848 году жена Гарибальди следовала за ним всюду, скиталась с ним в горах Калабрии и умерла от истощения сил. Она не сгубила своим присутствием его цели, не ослабила ни его деятельности, ни деятельности его сподвижников, а заслужила их глубокую любовь, их глубокое уважение…» (Моск Вед, 1860, № 85, 17 апреля). Это сравнение жизненной судьбы Елены и Инсарова с героической биографией четы Гарибальди не было единичным. Сведения же о Гарибальди и его сподвижнице Тургенев мог почерпнуть из русских и, в гораздо большей степени, из французских и других западноевропейских газет, постоянно читавшихся Тургеневым во время пребывания его в Париже в 1848–1849 гг. В частности, в «С.-Петербургских ведомостях» от 13 августа 1849 г., где приводились подробности отступления отряда Гарибальди после падения римской республики, сообщалось: «Жена его опередила его несколькими часами: она командовала небольшим отрядом, составлявшим нечто вроде авангарда. Деятельность и энергия этой женщины невероятны. Прибыв в Чезинатико, она приказала сделать на главных дорогах завалы и расставила везде часовых…» Писатель имел возможность позднее прочесть о жене Гарибальди и в его «Мемуарах», первые главы которых были набросаны им в начале 50-х годов и переведены его друзьями и сторонниками на немецкий, французский и английский языки (Garibaldi. Mitteilungen aus seinem Loben. Gannover, 1855; Mémoires de Giuseppe Garibaldi, par Alexandre Dumas, précédés d’un discours par Victor Hugo et d’une introduction par George Sand. Bruxelles, s.a.; The life of gen. Garibaldi. Written by himself. Witli sketches of his companions in arms. Tr. by his friend and admirer Theodore Dwight. New York, 1859). Вероятно, Тургенев был знаком с каким-либо из этих изданий, так как во второй половине 50-х годов воспоминания Гарибальди получили широкое распространение во всех странах, проникли и в Россию, а в начале 60-х годов (уже после издания «Накануне») вышли и в русском переводе (Записки Иосифа Гарибальди. СПб., 1860–1863. Ч. 1–3). Из французских и итальянских газет Тургенев мог узнать также о таких отважных женщинах, как Антониетта Коломба, сражавшаяся вместе с мужем в защиту римской республики, писательница Христина Бельджиойозе, выступавшая впереди восставших в Неаполе, и англичанка Джесси Уайт, которая в 1854 г. познакомилась с Гарибальди и, увлеченная идеями борьбы за свободу, осталась в Италии, где вышла замуж за итальянского патриота Альберто Марио в вступила в 1859 г. в отряд Гарибальди (впоследствии о Гарибальди и Мадзини она написала несколько книг). В популярной книге Ж. Мишле «Légendes démocratiques du Nord» (Paris, 1854) одна глава была посвящена героической «маленькой брюнетке» Розетти, дочери шотландского капитана и француженки, которая в 1847 г. встретилась с румынским поэтом-революционером К. Розетти и уехала с ним на его родину, в Румынию, восставшую против турецкого гнета. Ни одну из названных выше женщин нельзя считать прямым прототипом Елены, однако в образе ее запечатлены наблюдения писателя над героическими женскими характерами в России и на Западе.
Ко времени написания «Накануне» стала приобретать общественный характер тяга русских женщин к образованию, получению самостоятельной профессии. Первые женщины в Петербургском университете появились в осенний семестр 1860 г. (см.: Пантелеев Л. Ф. Воспоминания. Л., 1958, с. 213–220). Но полемика по вопросам о гражданских и семейных правах женщины началась задолго до этого. Открылась эта полемика статьей М. В. «Женский труд» в «Экономическом указателе» (1858, № 60) и ответной статьей противника женской эмансипации А. Пальховского «Еще о женском труде», опубликованной в «Атенее» (1858, ч. III, № 24). Прогрессивная критика в лице П. Славинского («Общественная самостоятельность женщин». — СПб Вед, 1858, № 55, и «Еще и еще о женском труде». — СПб Вед, 1858, № 148), К. А. Словцова («Несколько замечаний на статью г-на Пальховского». — СПб Вед, 1858, № 175), Н. Тверского («Женский труд». — СПб Вед, 1858, № 201), Евгении Тур («Женщина и любовь по понятиям г. Мишле». — Рус Вестн, 1859, т. 21, июнь, кн. 1), выступая против консерваторов, стремившихся ограничить жизнь женщины семейной сферой, доказывала необходимость участия женщины наравне с мужчиной в общественной жизни и видела в этом также средство для укрепления семьи и повышения роли женщины-матери как воспитательницы будущих граждан. Однако значение этих выступлений было ограничено их либеральным направлением: авторы их поднимали женский вопрос в отрыве от коренного вопроса времени — изменения основ существующего порядка. Революционно-демократическая точка зрения была представлена М. Михайловым, который в «Парижских письмах» (Совр, 1859, № 1) решение проблемы женской эмансипации поставил в связь с освободительной борьбой. Находясь с лета 1858 г. до весны 1859 г. в России, Тургенев был в курсе этой полемики, и она оказала на него определенное влияние. В плане романа, в главе шестой Тургенев записал: «показать дрянность и дряблость у нас семейной жизни» (наст. том, с. 291). Изобразив в романе «дрянность» отношений старших Стаховых, Тургенев противопоставил им нерушимый союз Инсарова и Елены. В стремлении Елены к серьезной работе мысли, в беседах ее с Берсеневым также отразились характерные особенности женщин той эпохи[237].
