Трапеция - Мэрион Зиммер Брэдли
— Жарче, — ответил Анжело. — Зато не надо волноваться насчет ветра, и солнце не бьет в глаза.
К ним подошла Лисс. Джонни осклабился.
— На короткой ноге с Их Высочеством, сестренка? Королева и крестьянка?
— Она знала, что я волнуюсь, и что мне будет неуютно одной в незнакомом месте.
Она всегда была добра ко мне, и я всегда ее любила, ты же знаешь.
— Только не позволяй ей нагнать на тебя страху, котенок, — предупредил Анжело.
— Вот еще, — с достоинством ответила Лисс. — Я смотрю на нее, и мне просто хочется сделать все, на что я способна, и еще немного.
Затем Анжело велел им лезть наверх и сделать пару качей — размяться и приспособиться к непривычному освещению. Наконец Папаша подал знак, что все готовы. Томми видел Фортунати внизу — расстояние превратило их в обтянутых трико кукол. Волосы Клео пламенели даже с такой высоты. Работа на других аппаратах приостановилась, с десяток незнакомцев подошли посмотреть, и среди них выделялся темноволосый коренастый мужчина — вне сомнений, знаменитый Рэнди Старр.
— Элисса, ты первая, — шепнул Папаша, и пробы начались.
Томми никогда не видел, как Лисс работает вне тренировочного зала. Там она всегда напрягалась и нервничала, сейчас же он был удивлен ее мастерством и самообладанием. Безукоризненно выполнив переворот, девушка вернулась, сделав изящный полувинт. Затем настал черед Томми — с простым одинарным сальто. Папаша Тони продемонстрировал великолепное двойное сальто вперед, и Томми вспомнил слова Марио: «Многие по-прежнему утверждают, что переднее двойное не легче тройного назад». Затем Джонни присоединился к Анжело во второй ловиторке, а Томми встал на мостик рядом с Марио, касаясь его плечом, отсчитывая ритм, в котором раскачивались ловиторы. Далеко внизу, в незнакомом рыжеватом свете солнца сквозь купол, виднелась тонкая линия сетки. Марио, словно прочитав его мысли, прошептал:
— Если будешь падать, Везунчик, сосчитай до трех, прежде чем переворачиваться. Эта сетка гораздо дальше… Вперед!
Трюк прошел прекрасно, однако, когда они вернулись, Томми ощутил, что, хотя день явно удался и их тайминг был отличным, эффект от выверенных движений, хорошо выглядевших на низком аппарате, здесь во многом терялся. Потом они перестроились для двойного пассажа. Папаша Тони и Марио раскачивались вместе, Томми ждал позади Лисс на мостике.
Джонни прозвал это номером-конфетти. Воздух полон летящих тел.
На Томми напало очень неуместное желание захихикать, которое мигом прошло, когда они поймали трапецию. Ладони Лисс твердо и уверенно сомкнулись рядом с его собственными. Сдвинулись чуть ближе. Они качались, инерция тяжелой трапеции несла их все выше, и в самой крайней точке они одновременно отпустили перекладину. На мгновение четыре тела мелькнули друг мимо друга, словно птицы, и Томми ощутил, как на его запястьях сжимаются пальцы Джонни. Затем они полетели обратно к мостику, Марио подал им перекладину… всегда, всегда, секундный укол страха, восторга, облегчения…
И все-таки достичь в паре с Лисс той же синхронности, что с Марио, у Томми не получалось.
Если бы я ставил трюк, то сначала пошел бы с Папашей… мы одного роста… а потом пустил бы Лисс с Марио. И смотрелось бы выигрышнее, и равновесие лучше…
Промелькнувшую мысль Томми тут же прогнал почти с ужасом. Он впервые — даже мысленно — осмелился критиковать работу Папаши.
Когда вторую ловиторку снова убрали, Папаша Тони сверкнул нервной усмешкой.
— Sta bene, дети… Что ж, Маттео, вот… и твой выход.
Марио выглядел напряженным, брови его сошлись на переносице. Он вытер ладони платком, и Томми отодвинулся: только Папаше было позволено подавать Марио перекладину, когда тот возвращался после тройного. Лисс и Томми осторожно их обошли, зная, что для Папаши сейчас они с таким же успехом могли бы быть в Китае. Анжело раскачивался в своей трапеции — выше, дальше, быстрее. Марио взялся за перекладину.
— Не могу смотреть, — вдруг прошептала Лисс и отвернулась, прикрывая лицо свободной рукой.
Томми потрепал ее по плечу, но не отводил от Марио глаз.
Марио раскачивался, бросая себя все выше, — пока Томми не показалось, что он сейчас пробьет купол и вылетит наружу. Потом отпустил перекладину, сделал сальто назад, второе… Боже!.. третье и, выпрямившись, упал навстречу вытянутым рукам Анжело. Лисс всхлипнула и перекрестилась. Папаша пробормотал что-то на итальянском. И вот Марио снова стоял рядом с ними, напружиненный и дрожащий.
Один за другим они по знаку Папаши Тони кувыркнулись в сетку. Когда все оказались на земле, Клео подбежала к Марио и заключила его в объятия. Джим
Фортунати, перепрыгнув трос, взял его за руку.
— Господи! — выговорил он. — Господи, Тонио, ты хочешь сказать, что вот это паренек показывает под открытым небом? Черт возьми, я и сам делаю тройные, но таких не видел со времен… со времен Барни Парриша. Эй, Мэтт, и давно у тебя получается?
Марио улыбнулся расслабленной извиняющейся улыбкой чистого облегчения.
— Не каждый раз удается. Мне просто повезло.
К ним подошел Рэнди Старр — невысокий лысый моложавый мужчина с круглым, совершенно бесстрастным лицом.
— Джим, я хочу видеть Тонио и старшего мальчика, который делал последний трюк, в серебряном трейлере.
Потом он оглядел всех по очереди, и Томми почувствовал, что Старр их запоминает — всех и всё, включая заплетенные волосы Лисс, высветленные кудри Джонни и потертые напульсники Анжело, которые тот где-то разыскал вместо новых.
— Все Сантелли? Минутку… — он покачал коротким пухлым пальцем. — Тонио.
Анжело. Марио. Джанни. Томми. Элисса.
Потом он коснулся указательным пальцем лба.
— Хорошо, я запомню.
И Томми с некоторым содроганием понял, что он действительно запомнит. И если встретит кого-то из них через пять, или пятнадцать, или тридцать лет, то вспомнит имя, лицо и обстоятельства так ясно, будто знакомство случилось вчера.
— Люсия Сантелли. Хороший гимнаст. Делала двойной пируэт. Великолепная женщина, редкая красавица. Ни проблем, ни истерик. Девушка на нее похожа.
Твоя мать, Элисса? Так
