Эхо чужих желаний - Мейв Бинчи
Доктор Макки долгое время жил в промышленных городах на севере Англии. Он считал, что Каслбей – это лекарство, которое следует разливать по бутылкам по всему миру и отпускать по рецепту тем, кто испытывал напряжение или тревогу.
«Вы можете в это не верить, но тем не менее здесь тоже немало напряженных и встревоженных людей», – сказал ему Пэдди Пауэр.
Он, доктор Макки и Тим Дейли обсуждали прогресс. Пэдди выписался из больницы неделю назад. Доктор Макки готов был его замещать еще десять дней. Речь полностью нормализовалась, онемение бесследно прошло. Но Пэдди согласился, что это был первый звонок. Он также не спорил с тем, что рекомендовал бы любому человеку в схожей ситуации резко сократить активность. Он больше не сможет принимать ночные вызовы. Ему придется отказаться от длительных поездок по тряским дорогам для осмотра пациентов на дому. Пэдди был нужен помощник. Поскольку два врача не могли прожить на одно жалованье, Пэдди требовался ассистент помоложе. Тот, кто в будущем займет его место. Дэвид.
– Я написал ему. Такое легче написать, чем сказать.
– Вы не так уж о многом просите, – сказал доктор Макки. – Вы предлагаете готовую практику. Вы научитe его всему, чего он еще не знает. Вы же не собака на сене, не будете изо всех сил поддерживать собственную репутацию. Идеальный расклад для молодого врача.
Доктор Пауэр вздохнул:
– Да, но этот молодой врач был полон решимости заниматься педиатрией, затем акушерством, а потом еще бог знает чем… у него и в мыслях не было возвращаться прямо сейчас. Именно это я ему и сказал. Сказал, что знаю: время очень неподходящее. Он приезжает завтра. Больница предоставила ему отпуск по семейным обстоятельствам. Ему пришлось сказать, что я был на пороге смерти.
Вошла Молли, а следом за ней – Нелли с чайным подносом. Молли всех удивила своим спокойствием. Они ожидали истерик, а вместо этого увидели деловитую, практичную женщину. Молли даже согласилась не ставить Дэвида в известность до тех пор, пока они не оценят масштаб проблемы.
Тим Дейли решил, что недооценивал миссис Пауэр. Он часто говорил собственной жене, что Пэдди заслуживает кого-то менее изнеженного и привыкшего к городской жизни, чем Молли. Возможно, он ошибался. Во всяком случае, в юном Пауэре – рослом, крепком, красивом, смышленом парне – он не сомневался никогда. Тим Дейли снова вздохнул, подумав о капризах судьбы, которая подарила ему пять дочерей и ни одного сына.
Дэвид узнал о болезни отца еще до того, как получил от него письмо. Анджела прислала ему весточку почти сразу. Она сетовала, что с возрастом разучилась заниматься собственными делами и не совать нос в чужие. На случай если Дэвиду понадобится больше времени для раздумий, чем ему собирались предоставить, Анджела предупреждала, что через несколько дней он получит письмо и узнает о, предположительно, легком инсульте. Приступ не угрожал жизни его отца, но означал, что Дэвид может понадобиться дома гораздо раньше, чем ожидалось. Анджела сообщала, что не ждет ответа на письмо. Просто она понимает, что кое о чем лучше узнать заранее. Анджела отправила письмо на адрес больницы. И хотя она никак не упоминала об этом, Дэвид был уверен, что она не написала Клэр. Анджела просто дала ему время подумать. Новость была плохой, но в глубине души Дэвид поблагодарил мисс О’Хару.
Он размышлял. Трижды его упрекнули за невнимательность, а один пациент заявил, что Дэвид выглядит так, словно витает мыслями на другой планете.
Дэвид зашел в бокс отделения интенсивной терапии и сел на кровать. Предположим, он вернется домой. В июле, когда подойдет к концу его год в интернатуре. Предположим, Клэр продолжит учебу, мотаясь из Каслбея в Дублин и обратно. Предположим, она получит диплом бакалавра и поступит в магистратуру. Магистерскую диссертацию можно писать где угодно. Дэвид совершенно в этом не разбирался. Можно работать над диссертацией, находясь в Каслбее?
Он позвонил в приемную комиссию университета, но голос в трубке упрямо твердил, что ему следует подойти и обсудить это лично.
– Черт возьми! – вскричал Дэвид. – Должно же быть какое-то правило. Могут люди получить степень магистра, не посещая университет, или не могут? Да или нет? Неужели так трудно ответить?
Либо вопрос действительно оказался сложным, либо тон Дэвида был слишком резким, чтобы рассчитывать на ответ.
Он не мог больше прятаться в боксе, пора было возвращаться к работе.
До сих пор он ничего не скрывал от Клэр. Не было никакого смысла ходить вокруг да около и пытаться получить несуществующую информацию о магистратуре. В любом случае их будущее связано воедино. Клэр должна знать все, что знает он.
Он не будет ни умолять, ни упрашивать. Не будет уговаривать ее вернуться домой. Не станет извиняться за болезнь отца. Не будет кормить ее красивыми сказками о том, как сильно Клэр полюбит свою свекровь, если выйдет замуж за Дэвида. Он ни о чем не умолчит. Он должен сказать ей.
Автобуса не было, поэтому Дэвид решил пройтись. Вдруг он увидел Клэр. Она задумчиво брела по дороге, засунув руки в карманы.
– Ты вышла мне навстречу! – воскликнул он.
– Да. Я подумала, может, сходим куда-нибудь просто выпить?
– Отличная мысль.
Он взял ее за руку.
Ему предстояло сказать ей, что их жизни в Дублине, их свободе и учебе пришел конец. Было проще сделать это в пабе.
Он отнес напитки к угловому столику. Он хотел сказать ей сразу, без промедления.
– Дэвид. Тебе это не понравится. Но откладывать разговор бесполезно. Я беременна.
Повисло долгое молчание.
– Мне очень жаль. Но это подтвердилось. Я отправила анализы на Холлс-стрит. Ответ утвердительный, и я… Что ж, я знаю…
– Этого не может быть… мы принимали все меры.
– Значит, их оказалось недостаточно.
Клэр выглядела очень маленькой, юной и испуганной.
– Ох, Клэр, – протянул он. – Что будем делать?
– Не знаю. У меня было две недели, чтобы задавать себе этот вопрос и волноваться. Я до сих пор не знаю ответа.
– Ты должна была сказать мне.
– Зачем? Глупо пугать сразу двух человек до смерти, если не знаешь наверняка.
– И это наверняка? Точно-преточно?
– Да, Дэвид. Точнее некуда.
Он обхватил голову руками.
– Боже, – простонал он. – Господи боже, за что такая несправедливость? Отнимать все, что есть.
Ни он, ни она не прикоснулись к бокалу. Рядом не было никого, кто мог бы их услышать или догадаться о предмете их разговора.
Она сидела с безучастным видом, полностью замкнувшись в себе. Надеялась, что он прикоснется к ней, обнимет. Но почувствовала, что готова убить его, если он попытается.
Дэвид отнял голову от
