Два брата - Константин Михайлович Станюкович
Его грызло дьявольское самолюбие. Его литературные труды не обращают на себя никакого внимания. Его адвокатская деятельность, несмотря на несколько блестящих речей, не сделала ему имени. Он тщательно старался скрыть свои претензии непризнанного таланта, но зато доставалось Леночке. Полосами он сильно работал, много читал и работал над статьями, но они были заурядны, особенным талантом или оригинальностью взглядов не блистали; ему говорили, что он может быть небесполезным работником, и это его бесило. Мало ли небесполезных работников!.. Он воображает себя талантом, мечтает об известности, о славе, а ему говорят: небесполезный работник!.. Неужели так пройдет вся жизнь в борьбе за кусок хлеба? Деятельность скромного работника разве могла удовлетворить такую самолюбивую, тщеславную натуру? Успеха, блеска, известности, — вот о чем он мечтал постоянно, вот что неустанно точило его, подымая по временам со дна души зависть, желчь и озлобление. Он добьется успеха, если не в литературе, то на адвокатском поприще. Он иногда мечтал о нем с какою-то болезненной страстностью помешанного и думал, что судьба к нему несправедлива. Вдобавок дела его были плохи. Он делал долги, рассчитывая, что все должно вдруг перемениться, и в один прекрасный день у него явятся и слава и деньги. Слава без средств в его глазах была полуслава. А пока надо было ходить ежедневно в редакцию делать черную работу, писать наскоро передовые статьи и изредка произносить в суде речи по каким-нибудь делам, не обращающим внимания публики!.. Ослепленная страстью, Леночка верила в звезду своего избранника. Она верила в его большой талант, в его силы, преувеличивая их размеры в своей любящей душе. Несчастные эти женщины, которым выпадает на долю связать свою судьбу с непризнанными гениями!.. Она ухаживала за ним с преданностью няньки и благоговением низшего существа. Он должен был творить в своем кабинете, а она должна была заботиться, чтобы ничто его не волновало, чтобы в тиши кабинета он был вдали от дрязг обыденной жизни. На ее скромную долю — черная работа домашней жизни; на его — высокие наслаждения талантливой натуры. Он даже и не замечал всей деликатной нежности Леночкиных забот; не замечала и она этого невнимания, забывая о себе ради любимого человека.
Николай еще спит, поздно вернувшись домой, а Леночка уже давно на ногах и повторяет тетрадки. В десятом часу она с кухаркой идет на рынок: надо ухитриться сделать на маленькие средства обед, который бы понравился Коле. У него, у бедного, катар желудка, ему нельзя есть то, что может с удовольствием есть она. Надо купить для него вырезку или рябчик. Он любит рябчики. И к кофе надо свежего масла, самого свежего. У него такой нежный вкус, он не может переносить ни малейшей горечи в масле. Она возвращается домой, и ей жалко будить мужа. Пусть он поспит еще, а она подождет. Однако пора, — надо будить. Они пьют вместе кофе. Николай читает газеты и рассказывает, где вчера был (иногда, впрочем, не вполне достоверно). Ей пора бежать на лекции. Она обнимает его, звонко целует и, веселая, радостная, уходит.
«Счастливая эта Леночка! — снисходительно думает Николай: — как мало ей нужно от жизни!» Он направляется в кабинет, рассчитывая сесть за работу. Он ходит по комнате, обдумывая передовую статью. Незаметно мысли его принимают другое направление. Он начинает фантазировать. Мечты его уносят далеко от действительности. Он успел уже написать замечательную книгу, обратившую на себя внимание. О нем говорят. Книга читается нарасхват. Он получил за нее хорошие деньги и уплатил все долги. Лучший журнал предлагает ему постоянное сотрудничество. Он получает письма со всех сторон. Его портрет помещен в «Иллюстрации»[77]. Он пользуется популярностью. Книга его необыкновенно талантлива. В ней высказаны оригинальные и честные идеи. Успех его ободряет. Он еще больше работает и уже не стеснен заботами о насущном куске хлеба. Он пишет не спеша, когда хочет. Ему вдруг приходит в голову, что он должен попробовать написать беллетристическую вещь. Он уже написал несколько вещей, но никому их не показывал. Он недоволен ими… В голове его неясными чертами носится содержание повести, но главное не в содержании — это после, — главное в том, что она имеет громадный успех.
Он ходит по комнате до изнеможения, поглядывая на приготовленный лист бумаги. Однако уже двенадцатый час!.. Пора садиться пока за передовую статью. Он обещал непременно сегодня ее доставить. Нужно. Он недоволен, что нужно заниматься такой работой, и находится еще некоторое время под влиянием самолюбивых фантазий… Наконец он обрывает свои мечты и садится за работу, недовольный, с натянутыми нервами. Он спешит, рвет бумагу, сердится, начинает снова… А время идет. У него делается нечто вроде лихорадочного состояния, и он за один присест исписывает две страницы бумаги, читает, недовольно покачивает головой, торопливо выходит и едет в редакцию газеты. Николай застает редактора в его кабинете, по обыкновению мрачным.
— Передовая готова? — спрашивает его редактор.
— Вот она!
— Поздненько, Николай Иванович… Типография и то жалуется. О чем?
— О народном образовании.
Редактор едва заметно морщится.
— Надо читать?
— Нет, кажется!..
— Уж вы, пожалуйста, Николай Иванович, не подведите… Сами знаете!.. — говорит редактор, посылая рукопись в типографию. — На нас и то косо смотрят.
— А как подписка?.. Идет?
Николай задевает самое больное место. Сперва раздается подавленный вздох. На мрачное лицо редактора налегают тени.
— Плохо!.. — говорит он. — Уж я и не знаю, чего им надобно… Кажется, мы ведем газету порядочно, а между тем…
Николай уже раскаялся, что как-то машинально предложил этот вопрос. Пришлось выслушать длинные сетования и излияния желчи на колоссальный успех «Правдивого». Шесть тысяч одной розничной продажи!.. Публика на направление не очень-то обращает внимание!.. Редактор, однако, во всяком случае не опустит рук… Честная газета должна существовать. Он как-то глухо упомянул, что издание обеспечено до конца года, а там, быть может, и подписка пойдет лучше…
— Только уж вы, господа, оживите газету… помогите мне, и не слишком того… Помягче тон, помягче. Надо сообразоваться с условиями… Вон на днях Кривцов принес статью… Право, можно было подумать, что он из Аркадии приехал… И еще удивляется, что нельзя поместить… Эх, Николай Иванович, плохо, батюшка, плохо! — снова вздыхает редактор, довольный, что нашел жертву, которой он может излить жалобы.
Скверные дела «Пользы» наводили уныние на редактора, а он, в свою очередь, наводил уныние на сотрудников. Николай поспешил улизнуть из кабинета в редакционную комнату.
