Звезды смотрят вниз - Арчибальд Джозеф Кронин
Чем дальше, тем больше росло страстное возмущение Артура. Бледный, подавленный, смотрел он на отца, возвращавшегося оттуда, где он творил суд над людьми. Баррас же неизменно был в приподнятом настроении и, в назидание Артуру, часто рассказывал тете Кэрри наиболее интересные случаи из практики трибунала. В последний день марта Баррас вернулся домой, опоздав к чаю, в еще большем, чем всегда, приливе воодушевления.
Демонстративно не замечая Артура, он сел за стол и положил себе на тарелку солидную порцию горячих гренок с маслом. Затем начал разговор, описывая случай, который больше всего занимал его сегодня: молодой студент богословского факультета требовал освобождения по религиозным мотивам.
– Знаете, какой был первый вопрос Ремеджа? – сказал он с полным ртом, пережевывая гренки. – Он спросил у этого малого, принимал ли он когда-нибудь в жизни ванну. – Баррас перестал жевать и победоносно рассмеялся. – Но Дуглас придумал еще лучше. Дуглас посмотрел на меня искоса, потом как заорет на него: «А вам известно, что тот, кто отказывается выполнять свой воинский долг, подлежит расстрелу?» Это попало в точку. Вам надо было видеть, как мальчишка съежился! И согласился идти в армию. Через три месяца будет во Франции. – Баррас опять захохотал.
На этот раз Артур не выдержал. Он вскочил из-за стола, и даже губы его побелели:
– Вы находите это забавным, да? Вам приятно сознавать, что вы вложили человеку в руки винтовку против его воли? Вы довольны, что принудили его пойти стрелять и убивать, лишать жизни кого-то во Франции? «Убивай – или будешь убит!» Какой славный лозунг! Вам бы следовало вышить его на знамени и повесить над вашим стулом в трибунале! Он вам подходит. Говорю вам: это для вас подходящий лозунг! Но если вы не имеете никакого уважения к человеческой жизни, то у меня оно есть. Меня вы не запугаете и не заставите идти убивать! – Артур умолк, тяжело дыша. С безнадежным жестом он направился к двери, но Баррас остановил его.
– Погоди минутку, – сказал он. – У меня с тобой будет разговор.
Артур обернулся. Он слышал, как тетушка Кэрри тяжело перевела дух.
– Очень хорошо, – ответил он сдавленным голосом, вернулся от двери и снова сел за стол.
Баррас положил себе еще гренок и все время жевал, глядя перед собой. У тетушки лицо стало землисто-серым. Несколько мгновений она в трепетной муке терпела это молчание, но затем не выдержала – дрожащим голосом пробормотав извинение, поспешно встала и вышла из комнаты.
Баррас допил чай, суетливым жестом вытер рот и устремил на Артура налитые кровью глаза.
– Вот что, – сказал он сдержанно. – В последний раз спрашиваю: намерен ты вступить в армию?
Артур выдержал взгляд отца, лицо его было бледно, но решительно. Он отвечал:
– Нет.
Пауза.
– Я хочу, чтобы ты вполне уяснил себе, что ты мне в «Нептуне» не нужен.
– Очень хорошо.
– Разве это не заставит тебя передумать?
– Нет.
Новая пауза.
– В таком случае, – сказал Баррас, – знай, что вопрос о тебе будет решаться в трибунале во вторник на будущей неделе.
Тошнотворное ощущение страха охватило Артура. Он опустил глаза. В глубине души он не верил, что отец зайдет так далеко. Хотя официально Артур не занимал в «Нептуне» никакой должности, он думал, что на него новый закон не распространяется.
– Пора тебе понять: то, что ты мой сын, тебя не спасет, – медленно продолжал Баррас. – Ты молод и для военной службы годен. У тебя нет никакого оправдания. Мои взгляды всем известны. Я не допущу больше, чтобы ты укрывался за моей спиной.
– Вы воображаете, что таким путем принудите меня идти на войну? – сказал Артур дрожащим голосом.
– Да. И это еще самое лучшее, что может тебя ожидать.
– Вы очень ошибаетесь. – Артур почувствовал сильную внутреннюю дрожь. – Вы думаете, я побоюсь предстать перед трибуналом?
Баррас засмеялся своим отрывистым смехом:
– Вот именно.
– Тогда вы ошибаетесь. Я пойду. Да, пойду туда.
Кровь бросилась в лицо Баррасу:
– В таком случае к тебе отнесутся, как к любому уклоняющемуся. Я уже говорил с капитаном Дугласом. Никакого снисхождения тебе оказано не будет. Мое решение твердо. В армию идти тебе все равно придется.
Молчание.
– До чего ты пытаешься довести меня? – спросил Артур тихо.
– Я хочу заставить тебя выполнить свой долг.
Баррас стремительно встал. Одно мгновение он стоял у буфета, выпятив грудь:
– Ступай завтра в Тайнкасл и запишись. Это в твоих собственных интересах. Явись раньше, чем тебя заставят это сделать. Вот тебе мое последнее слово. – И он вышел из комнаты.
Артур продолжал сидеть за столом. Он еще дрожал и, опершись локтем на стол, опустил голову на руку.
В такой позе застала его тетя Кэрри, минут через десять проскользнувшая обратно в столовую. Она подошла и обняла плечи Артура.
– Ах, Артур, – зашептала она. – Никогда не следует идти против отца. Будь рассудителен. Ты должен быть рассудителен ради себя самого.
Он не отвечал, пустыми глазами глядя в одну точку.
– Пойми, Артур, голубчик, – продолжала умоляющим голосом тетя Кэрри. – Есть вещи, против которых невозможно бороться. Никто не знает этого так хорошо, как я. Волей-неволей приходится смириться. Ты мне так дорог, Артур! Я не могу видеть, как ты портишь себе жизнь. Ты должен сделать так, как хочет отец, Артур.
– Нет, тетя, я этого не сделаю, – возразил он, как будто говоря сам с собой.
– Ради бога, Артур, – умоляла она, – не упрямься. Пожалуйста, прошу тебя! Я боюсь, не случилось бы чего страшного. И подумай, какой это позор, какой позор! Ну обещай мне, что ты послушаешься отца!
– Нет, – сказал Артур шепотом. – Я должен идти своим собственным путем.
Встав из-за стола, улыбнулся тетушке вымученной улыбкой и пошел к себе.
На следующее утро он получил повестку с требованием явиться в трибунал. Баррас, присутствовавший в столовой, когда принесли почту, исподтишка внимательно следил за сыном, в то время как тот распечатывал тонкий светло-желтый конверт. Но если он надеялся, что Артур заговорит, то ошибся. Артур положил письмо в карман и вышел из комнаты. Очевидно, отец рассчитывает, что он покорится. А он твердо решил не покоряться.
Артур не обладал сильным характером, но сейчас он был в экзальтации, и она придавала ему мужества.
Прошли дни, оставшиеся до заседания трибунала, и наступил вторник. Артуру назначено было явиться к десяти часам утра в старую школу на Бетель-стрит.
Трибунал заседал в школьном зале, удобном для этой цели, так как он был очень просторен, а наверху имелись хоры
