Дом на Сиреневой улице - Автор, пиши еще!
Слишком рано он расслабился. Слишком самонадеянно принял приглашение зайти за слабость Шурочки.
Саша сначала не поверила своим ушам. Сергей сначала пространно порассуждал о том, что всем свойственно ошибаться. И вдруг предложил ей стать любовниками.
– Ну а че? ― разалившись в кресле вещал он. ― Нам же с тобой так классно было. Аленка моя щас беременная. Бросить ее я не могу, ну понимаешь… как-то… А ты все одна… ― самозабвенно продолжал он.
Расценив Сашино онемение как поощрение, Сергей продолжал. Постепенно до Шурочки, стал доходить его основной посыл. Дескать, ты такая одинокая, а я такой красивый, в белом пальто стою. И готов предоставить несчастным гуманитарную помощь.
Первое желание вытолкать его взашей Шурочка, благоразумно погасила. Она, будучи довольно миролюбивым человеком, сейчас испытывала, какое-то неведомое чувство. Мысли, породившие это новое, были откровенно кровожадными. Но так сладко заныло в груди от этих ощущений, что Шурочка решила не отказывать себе в этом удовольствии.
Подыграла она своему бывшему мастерски. Тот и ухом и не повел.
План действий в голове сложился безо всяких усилий. Словно ждал все эти годы своего воплощения. И Шурочка, медленно смакуя каждое свое действие, готовилась к мести.
Этот неотразимый мачо принял душ, прошествовал в спальню. И возлег в ожидании райского наслаждения.
Саша выдавила из блистера несколько таблеток очень качественного снотворного. Она покупала его по просьбе своей мамы, и просто (ну, так сложилось) забыла отдать в прошлый визит.
Вино со снотворным вырубило Сергея на несколько часов. Пока она спал, Шура половину его головы побрила, а вторую выкрасила в яркие, веселенькие цвета.
Краска отлично ложилась на белокурые волосы бывшего. Никогда еще ее работа не доставляла ей такого эстетического удовольствия. Руки порхали, глаза горели, щечки алели ― она создавала шедевр.
Закончив работу, она полюбовалась на свое творение. Удовлетворенно кивнула, потом захохотала. Если бы Сергей не спал сейчас так сладко, у него кровь бы застыла в жилах от этого хохота.
Шурочка запечатлела этот образ на фото. Собралась и покинула квартиру, оставив на стекле в ванной послание милому:
«Никогда, не появляйся в моей жизни! В следующий раз сниму скальп! Дверь захлопнешь. Целую нежно!»
Что происходило с Сергеем после пробуждения. Как он, едва не лишился своего скальпа, но уже от своей настоящей жены ― это уже совсем другая история.
Но одно он понял наверняка: «Не буди лихо…»
Ожившее пианино
Татьяна Мерлин
«Какое же всё-таки чудо – косметология! Просто как Феникс из пепла возродилась», – напевала Тиана, выходя из салона красоты «Леди шик» на Сиреневой и рассматривая своё отражение в зеркальном стекле.
«Миловидная женщина, очень даже симпатичная – и рост хороший, и стать есть, и фигурка нормальная, и личико миловидное, ухоженное, и причёсочка – свежачок, только от мастера. Чем вы, гражданочка, недовольны? То-то же! Извольте себя любить, холить и лелеять! И в салон чтобы каждую неделю ходила, поняла меня?» – улыбалась себе Тиана, размахивая сумочкой, подобранной в цвет туфелек.
В сумочке зазвонил телефон. Тиана просияла улыбкой, увидев самую родную в мире мордашку на аватарке входящего вызова.
– Да, доченька, слушаю тебя!
– Мам, тут такое дело… Только не переживай, ладно? Я на вокзале, напомни мне адрес, пожалуйста.
– Ты уже в городе? Как же так? А защита диплома? Ты бросила Университет? Что случилось? – засыпала дочь вопросами побледневшая вдруг женщина.
– Всё нормально! Говорю же – подробности при встрече. Адрес скажешь?
– Сиреневая, дом 17, квартира 79. Жду, – Тиана посмотрела по сторонам, присела на оказавшийся рядом пенёк старого тополя и набрала номер мужа.
– Игорь, Алёна звонила, она почему-то вернулась из Москвы. Ты можешь уйти с работы?
– Так, не расстраивайся раньше времени! Дыши, дыши, ты же знаешь, что делать, успокаивайся! Кто из нас психолог, а? Я уже еду, скоро буду. Давай, не раскисай, пока-пока, целую. Всё хорошо, – Игорь всегда был готов окружить Тиану любовью, теплом и поддержкой.
«Повезло мне с мужем. Да, не с первого раза, но повезло! Вот бы Алёнушке Бог послал жениха хорошего… Что же всё-таки случилось, почему она приехала так неожиданно, даже не позвонила, не предупредила», – тревога за ребёнка не давала покоя Тиане.
***
…Что бы ни происходило в жизни обитателей дома на Сиреневой, а фейс-контроль Фени был неизбежен.
Улыбнувшись строгой бдительности домоправительнице, Тиана вошла во 2-й подъезд и поднялась на 10 этаж.
В свежеотремонтированных комнатах ещё не выветрился запах клея, краски, ламината, и всего того бесконечного – по объёму и названиям, что оказалось необходимым для приведения квартиры в божеский вид.
«Максимум воздуха, света и полный простор для проявления фантазии дочери в дизайне её первого гнёздышка» – таков был девиз ремонта, успевшего надоесть всем соседям, но особенно – Павлу из соседней 78-й.
Тиана распахнула настежь все окна и, напевая, пошла на кухню готовить любимый дочкин «Оливье».
…Звонок в дверь был ожидаем и всё-таки тревожил предчувствием.
На пороге стояла Алёнушка и невысокий лысоватый мужчина лет сорока.
– Мам, познакомься, это мой муж, – буднично, как ни в чём не бывало, протараторила девушка, чмокнула мать в щёку и проскользнула в квартиру.
– Очень приятно. Гийом, – акцент выдавал в мужчине француза.
– Татьяна Владимировна, будем знакомы. Проходите, пожалуйста, что ж мы на пороге-то стоим, – пригласила Тиана гостя дрожащим голосом.
Она, конечно, привыкла к поворотам судьбы, но к такому оказалась не готова.
Вообще. Совсем. Абсолютно.
«Так, корвалол мне сейчас не поможет. Где-то транквилизаторы дневные были, нужно побыстрее найти, пока в обморок не упала», – Тиана перебирала побелевшими трясущимися пальцами лекарства в аптечке.
«Слава Богу, нашла. Есть. Уже хорошо. Ну, Алёнушка, ну, доченька, молодец, порадовала», – Тиана запила водой таблетку и встала у окна, ожидая, пока лекарство подействует.
Из комнаты доносился смех дочери, её щебет на французском…
«Смешно ей! Ну, так-то ничего особенного не произошло, конечно. Алёна жива, здорова, уже хорошо. Сейчас приду в себя и будем разбираться со всем остальным».
Перед глазами мелькали сцены из сна, преследовавшего её последнее время: будто в тёмном подъезде, по лестнице, сверху вниз, катится пианино – само собой, как живое, а от него в ужасе бежит человек в маске, как на картине «Крик» Эдварда Мунка. Этот панический бег от ожившего пианино никак не поддавался никаким техникам, которыми владела Тиана, и повторялся из ночи в ночь.
«Похоже, пианино – это мои романтические надежды на идеальное будущее Алёны, а «Крик» Мунка – это мой ужас от внезапной новости о замужестве дочери, её браке с мужчиной, почти вдвое старшем, чем она.
Гийом. Что за имя такое? Гий-ом-м-м. Ммммм. Гийомчик. Гийомушка. Гийо- мушка. Просто- муха.
Б***ь, даже транквилизатор не действует. Сейчас пойду, сброшу его, зятька, с балкона.
Нет, надо мужу позвонить, узнать, где он застрял, пусть поспешит – посадят ведь, как за нормального, за французика этого, родственничка новоявленного», – как ни готовила себя Тиана к
