Русский клуб - Владимир Дэс
Часть 3. Дефолт
Вдруг самолёт затрясло как в лихорадке.
По салону забегали стюардессы, а сам самолёт круто спикировал вниз, затрясся ещё сильнее и резко перешёл в совсем уже отвесное падение.
Глеб застыл от ужаса, не в силах сообразить, что же ему теперь делать. На всякий случай посмотрел в иллюминатор. Лучше бы не смотрел. Солнце яркое. Небо чистое. А навстречу с бешеной скоростью несётся земля.
Не успел Глеб помянуть хорошими словами Создателя, как правое крыло отвалилось со страшным визгом и скрежетом. Самолёт охватило рваное голубое пламя. В ту же секунду что-то треснуло прямо под сиденьем Глеба, и хвост, отломившись, вместе с его креслом отделился от фюзеляжа, подпрыгнул вверх и бешеной юлой закрутился в ледяном вихревом потоке.
Через долю секунды Глеба вместе с креслом выдрало из взбесившегося хвоста, и он понёсся следом за самолётом навстречу неминуемой гибели.
Сознание замерло, но зрение и слух успели отметить чудовищную вспышку левее и ниже, затем мощная взрывная волна ударила по креслу, как бы оповещая: самолёту амба, и Глеб влетел в круговерть алюминиевых клочьев, липкого мяса и горелой пластмассы.
Спасибо креслу – оно помогло ему пролететь этот хаос почти невредимым и после этого моментально развалилось на части.
А Глеб полетел в свободном падении навстречу земле.
Но мозг парашютиста, независимо от подавленного состояния души и телесной дрожи, начал автоматический хронометраж высоты в секундах: «…501, 502, 503…»
Глеб прикинул, что если до встречи его грешного тела с землёй осталось секунд восемьдесят-девяносто – значит, высота около пяти тысяч метров. Вспомнил, что в падении прежде всего надо удерживать тело параллельно земле, руки и ноги в стороны. Глеб так и сделал. «…504, 505, 506.»
Небо чистое. Вся земля как на ладони. «…523, 524, 525.»
Глазам больно. Куда летим? Кругом огромный город – квадратики домов, линии дорог. «…542, 543, 544.»
Но в середине города огромное озеро.
Используя навыки свободного падения, Глеб осторожненько корректировал траекторию полёта своего тела к этому озерку. Всё же лучше падать в воду, чем на крышу дома или автомобильную парковку. «.558, 559, 560.»
Но озеро вдруг стало похоже на Градский пруд. И тут Глеба как прострелило. В детстве его удивляло: почему деревенский пруд назвали Градским? Теперь, падая, он понял. Миловчане много веков назад мечтали, что пруд в итоге окажется в центре огромного города. «Ну вот, – подумал он. – Хоть перед смертью ещё одна загадка моей жизни прояснилась». Но мозг продолжал отсчитывать: «…565, 566…»
Глеб только успел закрыть руками лицо, как тут же «солдатиком» влетел в воду. Доля секунды – и, пройдя воду как иголка масло, он вонзился в илистое дно и сразу завяз в нём выше колен.
Слава Богу, успел глотнуть воздуха перед этим – он едва не задохнулся, пока выдирал ноги из вязкого ила.
Уже на карачках выполз из воды и упал ничком. Отдышался, оглянулся. Вокруг был не город, а деревня Миловка, знакомые с детства места с ивовыми кустами. На лавочке сидел дед Яков и играл на гармошке. Рядом на табуретке стояла четверть самогона. Дед после каждой песни с наслаждением прикладывался к стакану Вокруг него толпились люди. Глеб поднялся, подошёл. Дед играл свободно и легко, все пальцы на его руке были целы. А в толпе стояла невесёлая Аяна, бабка Глеба. И хотя Глеб воочию её не видел, понял, что это именно она. Вокруг Анны толпились её дети – мал мала меньше. На Глеба никто не обращал внимания, как будто его здесь и не было. Дед Яков отыграл, все разошлись. Глеб спросил:
– Деда, ты же отрубил себе пальцы? И не на гармони играл, а людей лечил.
Дед посмотрел на Глеба, усмехнулся:
– Это в той, другой жизни. А в этой, где мы сейчас все живём, я не стал пальцы рубить. И зачем мне теперь кого-то лечить? Я могу и на гармони поиграть, людей веселить и сам повеселиться. Заниматься чужим горем тяжело. Гораздо легче играть весело на гармошке и жить припеваючи. Вот так-то. – И засмеялся громко и как-то неестественно.
Глеб впервые услышал, как смеётся дед, и испугался. Тут его кто-то тронул за плечо, и Глеб, повернувшись, увидел стюардессу, салон самолёта и пассажиров в креслах. Стюардесса, улыбаясь, сказала:
– Please fasten your seat belts and no smoking. The plane is landing in Moscow soon.
Через неделю после провала проекта «Быстрые деньги», часа в три ночи, вдруг кто-то стал усиленно ломиться в квартиру Глеба. Вначале звонили, потом начали стучать.
Дверь была бронированная. Глеб подошёл к двери, ему сообщили, что это милиция. А зачем он нужен, представители органов объяснят, когда им откроют.
«Ну вот. Началось», – подумал Глеб.
– Хорошо. Потише, детей разбудите. Сейчас оденусь и открою.
Он позвонил дежурному охраннику «Русского клуба». Через несколько минут Глебу по телефону позвонил начальник охраны: «Шеф, это точно менты, но зачем вы им нужны – не говорят».
Ключевым было слово «шеф». Если бы начальник охраны назвал Глеба по имени-отчеству, это бы означало, что тут что-то нечисто.
Подъехал Майор, и Глеб, уже одетый, открыл дверь. На лестничной клетке стояли охрана Глеба вместе с Майором, два милиционера в форме и двое в штатском.
– Вы извините, – обратился к Глебу один из них. – Вам надо проехать с нами в управление. Там вас ждут.
Глеб не стал спорить.
Если к тебе приезжают из милиции, зачем спорить? Спорить с представителями власти всегда себе дороже, тем более после таких происшествий в Швейцарии. Он понимал, что губернатор не сможет ему простить то, что он, не подписав контракт, провалил проект «Быстрые деньги». Откровенно говоря, Глеб всю неделю удивлялся, что по приезде в Нижнеокск его сразу же не задержали. И если то, что происходит сейчас, делается по команде Певцова, то его не спасёт и Майор. Он его отпустил и только со своей личной охраной поехал в управление милиции.
Там в дежурной части его ждал полковник. Поздоровались.
– Своих «нукеров» оставьте здесь, – сказал он и провёл Глеба в комнату без окон.
«Ну вот и всё. Да, от “быстрых денег” богатства не бывает, только головная боль», –
