Чернее чёрного. Весы Фемиды - Найо Марш

Он полистал книгу. Она была издана в 1929 году и представляла собой сборник живо написанных очерков о повадках и особенностях пресноводных рыб. В книге удачно сочетались бытовавшие среди рыбаков поверья и фантазии с научными фактами и данными естествознания. Оценив изящество иллюстраций на полях, Аллейн снова посмотрел на титульную страницу и выяснил, что они выполнены Джеффри Сайсом. Еще один пример удивительных связей между обитателями Суивнингса. Могли ли полковник и капитан, служившие в столь разных местах, писать друг другу двадцать шесть лет назад и обмениваться мнениями о «чешуйчатом племени» и оформлении книги? Его взгляд упал на заголовок «Каждая на свой лад» и два изображения, похожих на увеличенные отпечатки разных пальцев, которые можно встретить во всех учебниках по криминалистике. Подписи гласили: «Увеличенные фотографии чешуи форели. Рис. 1. Возраст — 6 лет, вес — 2,5 фунта. Река Чайн. 4 года медленного роста, 2 года бурного роста. Рис. 2. Возраст — 4 года, вес — 1 фунт. Река Чайн. Отличается от рис. 1 годовыми кольцами и следами нереста». Заинтересовавшись, Аллейн прочитал пояснение. Полковник писал: «Возможно, не все знают, что чешуя разных форелей никогда не бывает одинаковой, подобно тому, как у разных людей не бывает одинаковых отпечатков пальцев. Забавно, что в подводном мире форель-преступницу можно было бы опознать по такой неопровержимой улике, как оставленная ею чешуйка».

На полях капитан Сайс нарисовал забавную картинку: плотва с трубкой в зубах и в шляпе Шерлока Холмса с козырьками спереди и сзади разглядывает сквозь увеличительное стекло чешую на свирепого вида форели.

Аллейн еще раз перечитал страницу, а потом посмотрел на портрет самого полковника на фронтисписе. В его лице угадывались черты дипломата и воина, но было в них и что-то от обычного сельского жителя.

«Похоже, славный был человек. Наверное, его бы немало позабавило, узнай он, что сумел снабдить меня бесценной информацией», — подумал Аллейн.

Он поставил книгу на место и переключил внимание на стол, заваленный брошюрами, буклетами, вскрытыми и нераспечатанными конвертами, газетами и журналами. Оглядев то, что лежало сверху, он принялся осторожно перебирать бумаги и вскоре натолкнулся на большой конверт, на котором красивым и ровным почерком полковника было выведено: «Октавиусу Финну, эсквайру».

Аллейн заглянул в конверт, где лежало около тридцати машинописных страниц, помеченных цифрой «7», но тут на лестнице послышался голос Фокса. Он быстро положил конверт на место и отошел к портрету на стене.

В дверях показались мистер Финн и Фокс, которые принесли снасти.

— Я любовался этим чудесным портретом, — сказал Фокс.

— Это моя жена.

— Мне показалось, или все-таки есть некоторое сходство с доктором Марком Лакландером?

— Они были в дальнем родстве, — коротко ответил мистер Финн. — Вот то, что вы просили.

Он, несомненно, относился к тем рыболовам, которые не могут устоять перед соблазнами иллюстрированных каталогов и всяких хитрых приспособлений. Корзина для рыбы, багор, сеть, набор блесен и отличный спиннинг — все снаряжение было наивысшего качества и наверняка стоило целое состояние. В холщовой сумке, снабженной многочисленными кармашками и прорезями, хранились бесконечные рыболовные принадлежности, и, извлекая их, Аллейн имел возможность убедиться, что все они содержались в чистоте и идеальном порядке.

— А на какую блесну попалась Старушка? — поинтересовался он. — Наверняка это была настоящая битва титанов!

— Я расскажу вам, если вы обещаете не затрагивать тему моста! — тут же оживился мистер Финн.

— Так и быть, обещаю, — согласился Аллейн с улыбкой. — Рассказывайте!

И мистер Финн приступил к делу. Казалось, что одного упоминания о совершенном им подвиге было достаточно, чтобы он начисто позабыл обо всех переживаниях. Страх и отцовское горе, которые он мог испытывать, вспышки ярости, овладевавшие им, — все отошло на задний план, стоило заговорить о его истинной страсти — рыбалке. Он вывел полицейских наружу, продемонстрировал, как забрасывал блесну, потом снова завел в дом и показал в лицах, как боролся со Старушкой. Как она сопротивлялась и какую невероятную проявила силу. Как он ловко вывел ее на свой законный участок, и она почти сорвалась, и как, несмотря на все ее коварные уловки, ему удалось ее перехитрить. Завершила представление красочная пантомима о последовавшей капитуляции Старушки, как ее удалось выбросить на берег и нанести coup de grace[14] специальной дубинкой, налитой свинцом.

Аллейн взял дубинку в руки и оценивающе прикинул вес.

— А как называется эта штука? — поинтересовался он.

— «Пастор», — ответил мистер Финн. — Она называется «пастор», а почему — я и сам не знаю.

— Наверное, потому, что провожает в последний путь, — предположил Аллейн и положил дубинку рядом со стрелой капитана Сайса.

Мистер Финн проводил ее взглядом, но промолчал.

— Нужно вернуть стрелу капитану Сайсу, — небрежно заметил Аллейн. — Я нашел ее воткнутой в дерево.

Он явно задел мистера Финна за живое. Побагровев, тот начал поносить капитана Сайса и его увлечение стрельбой из лука. Он с нескрываемой злостью припомнил смерть матери Томазины Твитчетт, погибшей от руки капитана Сайса. По словам мистера Финна, Сайс был настоящим чудовищем, который в пьяном угаре садистски утолил свою жажду крови и нарочно расправился с вдовствующей Твитчетт. Ссылки на несчастный случай просто нелепы, ибо Сайс одержим убийством. Он напивается до потери сознания и начинает осыпать стрелами всю округу! Только вчера ночью, продолжал распалившийся мистер Финн, когда он возвращался после небольшого, как он выразился, mésentente[15] с полковником Картареттом, он слышал, как на лугу пела тетива, и в дерево вонзилась стрела в опасной близости от него! И случилось это в четверть девятого. Его часы как раз пробили четверть часа.

— Мне кажется, вы ошибаетесь, — мягко возразил Аллейн. — По словам сестры Кеттл, в тот вечер капитан Сайс был прикован к постели приступом люмбаго.

— Полная чушь! — возмутился мистер Финн. — Либо она его сообщница или любовница, либо, — добавил он, слегка сбавив тон, — была им одурачена. Клянусь, он был на ногах, да еще как! Клянусь! Я еще перепугался, как бы моя Томазина, которая сопровождала меня на реку, не разделила горькой участи своей матери. Она не стала возвращаться со мной, а решила подышать вечерним воздухом. Кстати, причина моего столь драматического появления глубокой ночью в Хаммер-Фарм была надежда отыскать свою загулявшую кошечку. А трагическая новость, которой вы меня огорошили, совершенно выбила меня из колеи! — завершил мистер Финн свою пылкую тираду, явно не рассчитывая, что ему поверят.

— Понятно, — невозмутимо произнес Аллейн. — Какое удивительное нагромождение совпадений! Вы не возражаете, если мы ненадолго заберем ваши снасти?