Евгений Замятин - Том 3. Лица
Уходят. Головотяпы стоят, чешут в затылках.
Чудак. Та-ак… А как же начинать-то?
Садовая-Голова. Чу-удак! Очень просто: бей горшки да чугунки – от них все пошло.
Головотяпы. Так! – Так! – Бей! – Лупи! (Бьют горшки. Перебили. Чешут в затылках.)
Чудак. Та-ак… А кашу-то теперь в чем делать будем?
Садовая-Голова. Эх, ты-ы! Очень просто: сыпь толокно прямо в реку. Реку толокном замесим – на весь мир хватит: ешь не хочу!
Головотяпы. Так. Садовая-Голова! – Так! Сыпь! – Сыпь веселей! (Тащат мешки, сыплют толокно.)
Садовая-Голова (распоряжается). Весла у кого? Веслами помешивай! Во, во, во! Сыпь еще, еще сыпь! Так, так, так! Готово?
Головотяпы. Готово!
Садовая-Голова. Ну-ка… черпаки сюда волоки – черпаками хлебать будем… очень просто!
Головотяпы. Так! – Так! (Волокут черпаки.)
Садовая-Голова. Пущай они – ложками, а мы – черпаками… Знай наших!
Головотяпы. Так! – Так! (Хлебают. Попробовали – чешутся.)
Садовая-Голова. Что стали? Ешь еще – не жалей: хватит!
Чудак. Да чего есть-то?
Садовая-Голова. Чуда-ак! Как чего? Кашу. Чудак. Да ее нету: все толокно водой унесло. Садовая-Голова. Унесло? Батюшки, как же это мы… Братцы, догоняй кашу! Чудак. Догонишь!
Головотяпы. Догоняй! – Держи кашуН – Лови!
Гам, крик. Бегут.
Дозорный (с сосны.) Пахо-мыч! Евсе-ич!
Появляются Пахомыч и Евсеич.
Евсеич. Мать Пресвятая… Опять! (Звонит в колокол.)
Головотяпы остановились, затихают.
Пахомыч (с бочки). Ну? Что? Начали?
Садовая-Голова. Начали. Горшки перебили, реку толокном замесили…
Пахомыч. Ну?
Садовая-Голова (почесываясь). А каша уплыла… очень просто!
Пахомыч. Эх… Господа Головотяпы, дело-то ведь не тово…
Головотяпы. Так! – Так! – Не тово!
Пахомыч. Как же это так: нет на свете народа нас храбрее и умнее…
Головотяпы. Так! – Так! – Нету!
Пахомыч. Головы у нас на плечах – крепкие растут, хоть кол на них теши…
Головотяпы. Так! – Так!
Пахомыч. А как ни верти – все у нас выходит согласно истории Иловайского…
Крамольник. Какого там Иловайского! Вместо Иловайского – нынче этот… как его…
Пахомыч. Крамольник… заткнись! Выходит, говорю, согласно истории: велика наша земля и обильна, а порядка в ней нет.
Головотяпы. Так! – Так!
Пахомыч. Одно нам осталось: князя себе завести. Он, батюшка, чиновников, солдатов у нас понаделает и острог с решеткой поставит… – заживем по-хорошему!
Головотяпы. Князя! – Так! – Так!
Крамольник. Дотакаетесь!
Другой крамольник. Волю протекаете!
Головотяпы. Крамольники, цыц! – Князя. Так!
Крамольники. Не так! – Не так!
Пахомыч. Эх… Ну, видно, делать нечего: открываю прения. Желающих прошу высказаться. Кто желает?
Садовая-Голова. Я! (Поплевав на руки, подходит к Крамольникам – начинает.) Ать! Ать!
Головотяпы. Ать! – Ать! – Ать! (Крякая, лупят Крамольников.)
Скоро Крамольники лежат недвижимо. Всё успокаивается.
Пахомыч. Благодарим покорно. Прения закончены. Кто теперь против князя? Никого. Ну, мир честной. Головотяпы: с князем вас, стало быть!
Евсеич крестится.
Головотяпы. С князем! – С князем!
Чудак. А где же его, князя, взять-то?
Садовая-Голова. Чудак! Мало их нонче безработных? Мне намедни один сапоги чистил. За князем дело не станет.
Дозорный (с сосны). Вон о-он! Сюды, сюды – к на-ам!
Головотяпы. Кто? – Кто? – Кто?
Дозорный (соскочив с сосны). Аграмадный!.. Усищи – во… сюды, к нам!
Головотяпы. Слышь: аграмадный… – Усы… – Уж не он ли самый?
Садовая-Голова. Он самый – князь… очень просто! Братцы, князь! Братцы, князь – сюды, к нам!
Головотяпы (подваливая к Пахомычу). Князь… – Князь! – Князь идет!
Евсеич (крестится). Мать Пресвятая… князь!
Пахомыч (с бочки). Братцы… тише, тише! Встретить его надо… встретить – как следует, честь честью… С хлебом-солью…
Чудак (почесываясь). А хлеб-то… он из сосновой коры… ничего?
Пахомыч. Ну, уж ты всегда не ко времени ляпнешь: «из коры, из коры…» Ну, тогда надо – с колокольным звоном.
Головотяпы. Так! – Так!
Садовая-Голова. Во все колокола – по всем трем – во всю ивановскую… эх, знай наших!
Пахомыч (ему). Беги, звони ты: лучше тебя никто не раззвонит… (Слезая с бочки.) Расступись, расступись, братцы, – дорогу расчисти! Мужики, бабы – посторонитесь, детям не видать! Ну, Садовая-Голова, – с Богом: начинай!
Начинается колокольный трезвон. Глуповцы заранее кланяются – не переставая. Появляется огромный рак. Вытаращив буркалы, поводит усищами. Все остолбенели. Рак фыркает, бьет хвостом – и, пятясь, уползает. Некоторое время народ безмолвствует, чешет в затылках.
Пахомыч (почесываясь). Выходит, это мы… рака с колокольным звоном встречали? Ведь это вроде… опять не тово…
Головотяпы. Так! – Так! – Не тово!
Пахомыч. Похоже, надо – согласно истории – за князем послов посылать…
Головотяпы. Так! – Так! – Пахомыча! – Евсеича!
Пахомыч и Евсеич кланяются.
Пахомыч. Благодарим покорно. Стало быть, мы с ним для мира потрудимся, а вы пока что – идите на кого-нибудь походом, потому нету на свете народа вас храбрее и мудрее…
Головотяпы. Так! – Так! – Бей! – Лупи!
Чудак. А… кого лупить-то?
Садовая-Голова. Чуда-ак. Окромя наших – всех лупи!
Музыка – лихой солдатский марш. За исключением лежащих Крамольников все уходят с пением:
Знают турки нас и шведы,И про нас известен свет,На сраженья, на победыНас всегда сам царь ведет…
Послы – Пахомыч и Евсеич – идут к трем соснам. Марш полутонит, сбивается – послы заблудились – марш оборвался.
Евсеич. Мать Пресвятая… в трех соснах заблудился… Па-хо-мыч! Ау!
Пахомыч. Ев-се-и-ич! Ау! Ты где-е? Евсеич. Ту-та-а! Пахомыч. Беги Сюды-ы!
Бегут, натыкаются лбами – один на одну сосну, другой на другую. Удар в оркестре – сосны валятся.
Евсеич (щупает голову). Целы?
Пахомыч. А то нет? Головы у нас, слава Богу, крепкие растут. Вот, две сосны сковырнули – уж теперь в одной не заблудимся…
Евсеич. Не-ет, не таковские!
Пахомыч. Уж теперь до князя дойдем! Евсеич. Дойде-ем!
Появляется Курицын-сын.
Пахомыч. Стой-гляди: вон – с ясными пуговицами идет…
Евсеич. Это – он самый, батюшка наш!
Пахомыч. Нет, мы сперва спросим… А то эдак одного с колоколами встретили… (Подходит к Курицыну-сыну.) Ваше высоко… вы… не он самый?
Курицын-сын. Я – потомственный Курицын-сын. Ослеп, что ли? Шапку долой!
Послы скидывают шапки.
Зачем сюда?
Пахомыч. Ваше курицсынство, нам бы… это… какого-нибудь князя безработного… Сделайте милость!
Курицын-сын. На биржу – на биржу иди! Порядков не знаешь?
Пахомыч. А где она, биржа-то?
Курицын-сын. Да у тебя – что: глаза-то на чем растут? Не тем местом глядишь – повернися!
За спиной у Пахомыча выросла петербургская Биржа, а на ней – сидит Доисторический Князь, с ружьем, с саблей, страшный…
Евсеич. Мать Пресвятая!
Курицын-сын (послам). Ну, идите – чего ж стали?
Пахомыч (не попадая зуб на зуб). Об… об… обрадовались очень… До… дозвольте оправиться…
Курицын-сын. Ну, ладно, оправляйтесь. А я пока пойду – им про вас доложу. (Идет к Князю, шепчет ему на ушко.)
Доисторический Князь (рычит). Чево-о?
Курицын-сын (громко). Драть, говорю, их завсегда очень свободно. Их пуще дерут – а они ура пуще орут: только и всего.
