Сказки слепого мира - Вера Сорока
Была зима, был снег. Он раскопал одну ракушку на карусели, сел, затянулся – и уже весна.
Все вокруг зацвело, а краска поблекла на тон – прошел год. В високосный поблекла бы на два тона и начинала шелушиться.
Виталик не любил мелодрамы, и сказки про прекрасных принцев тоже не любил. Ну почему мужики всегда должны кого-то спасать? Почему нужно переться в неведомую даль, чтобы все ахнули и пустили слезу?
«Ерунда какая-то, – думал Виталик, – современная женщина должна сама уметь справляться с трудностями. В конце концов, на дворе двадцать первый век и равноправие».
Виталику все ужасно надоело. Все от него постоянно что-то хотели – бабы, друзья, коллеги. Он бы с удовольствием от них в космос.
Таня спрыгнула с последней ступеньки и попала в невесомость. Невесомость была похожа на невесомость. И немного на овсянку. Сначала Таня держалась за дом, как за бортики бассейна, потом отпустила руки и полетала у крыльца. Хаскель громко лаял на пороге.
Таня взяла трос и по нему подтянула себя к дому, достала поводок и зацепила Хаскеля.
Первое время приходилось держать его на руках, потом пес освоился и начал сам смешно перебирать лапами, пытаясь бегать. Пометил кусок астероида, погонялся за хвостом, покусал далекие звезды, и Таня втянула его обратно.
Хаскель так набегался в невесомости, что быстро уснул. А Таня еще долго сидела на крыльце и курила.
На следующий день на улице был все тот же космос. Таня удлинила поводок Хаскеля, сама обвязалась тросом и облетела дом, чтобы открыть везде ставни. Светлее от этого не стало, но Таня как будто бы смирилась, что теперь будет жить вот так.
Хотя в глубине души все равно очень ждала, что ее спасут.
Разумеется, в космосе связи не было. Танино сообщение так и не дошло до Георгия Борисовича.
– Ну и пусть, – решила Таня.
Пока у нее есть корм для Хаскеля, сигареты и овсянка, она сможет выжить даже здесь. Главное – дождаться, когда спасут.
Постепенно Таня и Хаскель обжились в пустоте. Хаскель притаскивал в дом разный космический мусор и грыз его на крыльце. А Таня устраивала стирку и по привычке развешивала вещи на балконной веревке. Она смотрела на свои полосатые носки и представляла, что за ними не космос, а самая простая зимняя ночь.
Таня наконец разобрала вещи на чердаке. Нашла лампу с абажуром, шахматы и лыжную мазь, похожую на шоколадку. Еще нашла свою старую нокию. Включила зачем-то. Батарея была почти полная, и даже слабый интернет.
Никаких мессенджеров на телефоне не установлено, только древняя аська. Таня открыла, посмотрела серый список контактов и зачем-то написала Виталику.
Это было что-то вроде письма в бутылке. Закупориваешь, отправляешь в никуда и ничего не ждешь.
Или все-таки немного ждешь.
Вечером Таня зажгла лампу с абажуром над обеденным столом и поставила варить овсянку.
В дверь постучали.
Виталик сидел на кухне и смотрел в ночь. Звезды были так близко и так далеко, что он вдруг загрустил. Почему-то по вечерам ему все меньше звонили. Но так даже лучше, думал Виталик, ни за кого не надо отвечать.
Он открыл ноутбук, проверил состояние счета, и как-то сразу полегчало. Звезды больше не мешали жить.
Хаскель спрятался под стол. Таня пошла открывать дверь.
На крыльце стоял космонавт в скафандре.
– Вы пришли меня спасать?
– Нет, что вы. – Он снял шлем. – Я просто потерялся во время починки орбитальной станции и теперь дрейфую в космосе.
– Ужасная история, – забеспокоилась Таня, – входите скорее, я накормлю вас овсянкой.
– Вообще-то, ничего особенного, – сказал космонавт.
– И вы вот так постоянно дрейфуете в космосе? Вам не страшно?
– Нет, – пожал он плечами, – мне всегда говорили, что я слишком глуп для беспокойства. А в космонавты взяли только из-за хорошей физической формы.
– И что же вы делали все это время?
– Думал о всяком. Представлял разные истории и миры. У меня их в голове тысячи, поэтому больше ничего полезного в нее не помещается.
– А записывать не пробовали? – Таня положила космонавту овсянки.
– Для чего? – Космонавт достал из кармана пустой тюбик, надрезал, переложил внутрь овсянку, загнул тюбик, открутил колпачок и начал есть. – Так понятнее, – пояснил он.
– Я бы с удовольствием почитала про новые миры.
– Серьезно?
– Вполне. Я дам вам блокнот и карандаш. Записывайте и приносите в следующий раз.
– У меня плохо с чистописанием, – признался космонавт.
– Тогда печатную машинку?
Таня принесла с чердака желтую печатную машинку в чемодане.
– Тяжелая, как якорь. Мне нравится, – сказал космонавт и ушел обратно в космос.
Он плавно удалялся от дома и махал Тане рукой. Таня махала ему в ответ.
В банк, где работал Виталик, пришла Зинаида Ивановна. Зинаиду Ивановну знали все и никто не хотел обслуживать. Она шла мимо банковских кабинок, словно учитель, который ведет пальцем по фамилиям в журнале. Виталик отчаянно пытался сделать вид, что очень занят. Взял телефон и начал открывать все подряд. Случайно ткнул в иконку аськи, и на него вывалилось сообщение:
«Привет, Виталик. Это Таня Арсеньева, помнишь? Как ты? Я застряла в космосе».
Зинаида Ивановна встала рядом со столом Виталика.
– Здравствуйте, у меня разговор с клиентом, – сказал Виталик и начал набирать ответ. – Обратитесь, пожалуйста, к другому служащему.
Зинаида Ивановна долго не уходила, Виталик даже успел написать целое сообщение:
«Привет, Таня. Да, я тебя помню. Ты всегда так смешно поскальзывалась на льду. У меня норм. Работа, жизнь. А что за космос, бар какой-то?»
Отправил и сразу же пожалел, что написал последнюю фразу, – еще попросит подъехать забрать.
Зинаида Ивановна села напротив Виталика. Он вздохнул и отложил телефон.
Таня играла сама с собой в шахматы, когда нокия зажужжала.
Пришло сообщение от Виталика. Таня думала, что ее уже ничем не удивить, но все равно удивилась. И даже пару секунд не открывала, чтобы ощущение чего-то невероятного успело овладеть ею целиком, до самых пальцев ног.
Тане всегда очень хотелось любви – невероятно, до дрожи. В шестнадцать она объедала все пятилистники на сирени и всегда загадывала найти любовь, ту самую.
«А вдруг это оно, – подумала Таня, – наконец-то, спустя столько лет».
– Это не бар, – написала она. – Меня унесло в открытый космос. И я не могу вернуться домой.
Виталик написал минут через десять.
– Это шутка такая?
– Нет. Пару недель назад был ураган, помнишь? Меня унесло вместе с домом. Можешь проверить, я жила на Комсомольской, 28.
Виталик не ответил и пропал из сети. Она убрала телефон и поставила чайник.
В дверь постучали.
Таня пошла открывать.
На крыльце стоял киборг. Таня никогда не видела киборгов, но как-то сразу поняла, что они именно такие.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте. Вы по какому вопросу? – Таня почему-то перешла на официальный тон.
– У меня есть проблема с горюче-смазочными материалами. – Киборг пошевелил пальцами – послышался скрип. – У вас не будет машинного масла?
– Только растительное, – прикинула Таня. – Но вы проходите.
Киборг разглядывал шахматы, просчитывая ходы, Таня искала масло, а за окном проплывал счастливый Хаскель на тросе.
– Хотите чаю?
– Моя комплектация не предполагает восстановление энергии с помощью еды или воды.
– Так чай – это про восстановление душевного тепла, – откликнулась из шкафа Таня.
– Прошу прощения, у меня нет души. Меня создали, чтобы выполнять бытовые поручения, а потом утилизировали в космосе.
– Брехня. Душу не нужно отдельно документировать. – Таня поставила на стол бутылку растительного масла и две кружки под чай. – Она у вас наверняка уже в комплекте, вы просто не знали.
Киборг неуверенно сел за стол.
– Недавно среди космического мусора я нашел старый компьютер. Между нами ничего общего, ни разъемы не совпадают, ни карты памяти, даже блютус не работает, но я чувствую с ним странную связь. – Он сделал неуверенный глоток. – Это и есть душа?
– Почему бы и нет, – отозвалась Таня и даже немного позавидовала.
– Спасибо, хорошая горячая вода с красителем и ароматизатором бергамота, – поблагодарил киборг и ушел обратно в космос.
Вечером, когда Таня затащила Хаскеля в дом, к поводку было привязано несколько страниц отпечатанного на машинке текста.
Таня взяла плед, забралась в кресло с ногами и начала читать про новые миры.
Виталик не собирался ехать на Комсомольскую. Он
