Устойчивое развитие - Мршавко Штапич
– Зал на двести человек устроит? – орала она под трек «Навернопотомучто».
– Это вам виднее! – орал я в ответ.
– Мы можем все-таки поговорить где потише? – срывая голос, предлагала она.
– Нет, за мной менты бродят! – устало кричал я в ответ.
– Ого!
– Да вон они.
И я показал на двоих одетых в джинсы и пиджаки мужиков, которые, оторванные от любимого пятничного караоке и пельменной, смотрелись в клубешнике как инопланетяне, неспособные двигаться в такт музыке. «Почему не могу избавиться от мыслей о тебе? – кокетливый женский голос весьма кстати озвучивал угрюмые взгляды парочки, обращенные на меня. – Одновременно радостно и почему-то гру-гру-грустно» – это прям про ментов на дискотеке.
Мне даже немножко доставляло, как внимательно они пялятся из-за плеча в экран моего ноута, на котором мелькали ролики для подборки «Топ-7 поцелуев знаменитостей на красной ковровой дорожке». Ведь они же должны были докладывать, чем я занимался весь день. А когда я от обеда до ужина рассматривал Брэда Питта, а потом искал кадры для сюжета «Самые яркие лауреаты премии Дарвина», что там можно было написать? «14:00–16:00, кафе „У Марины“, объект искал ролики с участием американских артистов Брэда Питта и Анджелины Джоли. Многие ролики, особенно ролик, который удалось идентифицировать как открытие Каннского кинофестиваля (Франция), просмотрены большое количество раз». Полковник, курирующий дело, читал этот бред, поднимал на моих друзей глаза и расстроенно спрашивал: «Вы чего, братцы?» – «Товарищ полковник, он как издевается! Будто бы знает, что мне Анджелина, того, нравится». – «Так. А что там у него в телефоне?» – «Шестнадцать звонков на один номер за два дня. Мы установили: это номер Людмилы Пинегиной, проживающей в Москве». – «Кто такая?» – «Девушка его».
Я звонил ей, писал ей, а товарищ полковник, конечно, читал сообщения, и слушал наши разговоры, и плакал оттого, что такая любовь бывает. Может быть, даже показывал жене расшифровки, и она вздыхала и спрашивала, посадят ли меня. «Этот не в разработке, он так… свидетель», – отвечал полковник. А жена его просила принести следующую серию наших переписок и диалогов, нашего неумолкающего романтичного трепа: это было ее вечернее чтиво. Но главного она, как всякий читатель, ведомый эмоциональностью – и своей, и текста, – не уловила. Главное сообщение было написано после разговора с губером о его супруге. «Мил Мил, слышишь, слышишь, я не представляю, что со мной будет, если я не смогу говорить с тобой».
Циркун, конечно, сделал какие-то выводы из слежки и решил дать новое задание.
– Штапич. Нам надо прощупать Администрацию Самого. Присматривают ли они за нашим делом или нет?
– А наружка и оперативник в зале суда нам ни о чем не говорят?
– Это может быть инициативой местных. Нам нужна именно Администрация Самого. Р., этот пидор, оттуда ушел в Думу, неясно, на чьей они стороне.
– А как это… понять?
– А я знаю? Давай, ты же специалист. Помнишь про туннель сознания?
Специалист отправился в Москву, думать. Специалист не хотел терять работу, потому что уже взял билеты в Минводы, но перед тем планировал еще и в Питер успеть.
* * *
Мила постоянно складывала картинки и ссылки на разные вещи, которые она хотела, в специальную папку на компьютере. Конечно, я, прослышав об этой папке, начал регулярно ее проверять и воспринимал как стол заказов.
Получив очередной аванс и купив билеты в Питер, я как раз думал, чем еще можно порадовать Милу, и обнаружил ссылку на новую коллекцию серебряных колец с разными забавными геометрическими выкрутасами и полудрагоценными камнями нескольких цветов. Словом, я решил, что женюсь. Хотя в папочке не было ни файлика «Штапич», ни единой ссылки, ведущей куда-то ко мне. Я шел как бы в придачу к колечку.
– Кольцо – угадал? То? – жадно спрашивал я, уже отликовав и отцеловав Милу после ее молниеносного «да».
– Не совсем то… – Мила, привыкшая быть честной до конца, и не могла ответить иначе.
– Мы добудем то. «Не то» нам не надо.
– А это можно сдать?
– Нет, это важное кольцо, ты ему сказала «да».
В Питере было три магазина с серебром той ювелирной конторы. Конечно, я выяснил, где есть нужное кольцо, и забронировал его. Я проложил маршрут так, чтобы поначалу мы посетили два магазина, где того самого кольца нет. Первая точка – на Лиговском проспекте, прямо у площади Восстания. Мила немного огорчилась – как и было задумано; мы купили еще одно «не совсем то» колечко, с белым камнем, и через бар и пару глинтвейнов, по моей мысли, должны были отправиться на вторую точку, на Каменноостровском.
Но у Милы, как всегда, был свой план: двинуть на барахолку на Удельную. Мы взяли бутылку «Егермейстера», чтоб было нескучно, и принялись бродить между одетых в тройные куртки и теплющие сапоги продавцов, прижимаясь друг к другу, потому что проводные наушники были поделены на двоих. «Би-2» составили нам компанию – «Держаться за воздух» здесь, в царстве хлама и хаоса.
Все-таки удивительное место – барахолка: там люди натурально покупают дешевый мусор, происхождение которого неизвестно, или мусор дорогой, времен Николая II. Каждый раз, оказываясь на таком рынке, я начинаю думать – с какого трупа могли снять эту одежду или с какого пожарища вытащили игрушки. Мила не замечала этой возможной судьбы вещей, их памяти, их рождения; она видела лишь новую жизнь. Так она относилась и ко мне – без предубеждения. Правда, в моем случае она вполне отдавала себе отчет в том, с какого пепелища я, покрытый грязью и сажей, взялся.
Мила вбила себе в голову, что, поскольку у меня нет рабочего стула, надо его купить, и купить непременно здесь, на холоде блошиного рынка. Рублей за триста мы взяли прочный угловатый стул ярко-красного цвета. Мой стул – с судьбой, похожей на мою: с обочины, крутой и явной; дальше для нас обоих случилась бы помойка, но нам обоим повезло встретить Милу. Характером и стилем стул тоже был как я: вроде яркий, но местами потертый, в целом б/у, но еще способный исправно служить, и долго. Не ветеран и не юнец, не модный и не вышедший из моды. Такой себе, обычный, но как пятно – выразителен и может зацепить глаз.
Стул ездил с нами в метро, стул стал нашим партнером по путешествию. Теперь мы могли пить «егерь» сидя. Мила наслаждалась стулом и Питером, ликером и даже морозом. Странно это
