Пятизвездочный миллиардер - Таш Оу
Как-то раз ночью ему удалось поспать пару часов. Проснулся он с тяжелой головой, однако на секунду туман в ней рассеялся, позволив ему осознать свою физическую разбитость. Он прошел в ванную и ради интереса встал на весы: еще больше потерял в весе. Джастин ополоснул лицо и посмотрелся в зеркало. Опухшие веки, остекленевшие, точно у снулой рыбы, глаза с темными окружьями, сухие, потрескавшиеся губы – краше в гроб кладут. На рассвете он упаковал чемодан и переехал в отель. Оттуда позвонил другу друга своего друга, который свел его с риелтором, за три дня подыскавшим ему квартиру вдали от набережной Бунд, на берегу реки Сучжоу-Крик. Она располагалась в казавшемся нежилым здании в стиле ар-деко. Большие, скупо и бестолково меблированные комнаты, темные и тихие, коридоры плохо освещенные и пустынные. К вечеру он перебрался в свое новое жилище и, когда стемнело, обнаружил, что в обрамлении старых окон по всей длине квартиры открывается вид на небоскребы Луцзяцзуя. Теперь он обитал на другом берегу реки, откуда башни Пудуна казались прекрасными и недоступными. Прежде они выглядели унылым практичным скопищем неотличимых друг от друга банкетных и актовых залов, но теперь дышали жизнью, интимной и непознаваемой.
Первую ночь в новом жилище он проспал почти до утра, не просыпаясь. Тишину в спальне, большой и темной, словно пещера, лишь изредка нарушало далекое умиротворяющее кряканье водопроводных труб. Впервые за два месяца он спал как убитый. Проснувшись, глянул на массу писем в электронной почте, выключил компьютер и вновь погрузился в сон.
В последующие дни он почти не вылезал из постели. Заснуть уже не удавалось, голова была совершенно пуста, а все части тела попеременно ныли и затекали. Порой казалось, что он сходит с ума. Такого с ним еще не бывало, и от перспективы безумия охватывала паника. Но он не мог ничего с этим поделать и весь день проводил на влажных простынях в зашторенной комнате, ставшей его темным убежищем. Вечером он раздергивал гардины и смотрел на мерцающие огни, вскоре досконально изучив ритм и очередность, в какой они ярко вспыхивали, горели и потом гасли. Если долго смотреть на повторяющиеся световые комбинации, они превращались в абстракцию, никак не связанную с реальным миром.
Раз-другой он собрался с силами, чтобы пройтись по берегу и купить бутыль воды в магазинчике в конце улицы. Но даже от малейшего действия накатывали дикая слабость и тошнотворный страх, хотелось скорее вернуться в безопасность постели, и он отказался от этих вылазок. Заказанные продукты курьер оставлял на пороге. Иногда в дверь звонили, но не было сил подняться с кровати, и только вечером он забирал стоявший на коврике пакет с холодной и неаппетитной едой. Дважды в неделю приходила айи, служанка, убиравшая в квартире, и через закрытую дверь спальни было слышно, как она тихонько двигает мебель и моет посуду. Он сказал ей, что болеет. «Я так и подумала», – ответила женщина. Как-то раз она приготовила ему наваристый куриный бульон с лечебными травами (китайская технология «двойного томления»). Он сел за кухонный стол, но есть не смог. По лицу его струились обжигающие слезы. Он терпеть не мог плакс и не понимал, что с ним происходит. Самое удивительное, что он не печалился, не страдал от горя или одиночества. Однако потоки слез были неудержимы.
Возникало ощущение, что стены сходятся ближе, квартира превращается в узилище, за пределами которого все – лишь смутное воспоминание, не имеющая значения фикция.
Одной бессонной ночью громадье накопившейся корреспонденции показалось не таким уж устрашающим, и он начал разбирать почту, удаляя большинство сообщений, не дочитав и не дослушав. Заголовки десятков посланий от отца, дядьев и братьев передавали возраставшее беспокойство родичей. Как хорошо быть неуязвимым для их тревоги, думал он. Еще недавно он бы заразился их паникой, а нынче его ничто не трогает. Плевать, что для них он недоступен.
Но одно из недавних посланий привлекло его внимание – голосовое сообщение от матери, звонившей очень редко. Сперва она говорила спокойно: вся родня скучает по нему и просит простить, если чем-то обидела. Все в нем нуждаются, только он может их спасти, брату его с этим никак не справиться. Из-за произошедшего отец сильно разболелся, а кредиторы кружат, точно стервятники. Теперь в голосе матери слышались слезы – она не разбирается в их делах, но понимает, что ситуация очень серьезная.
Ситуация. Какая еще ситуация? Он проверил ранние сообщения от отца. Тон посланий, надиктованных секретарю, был, как всегда, сух, ничего лишнего, только информация: страховой бизнес семьи рухнул, не выдержав мирового кризиса. Старейшей и самой крупной страховой компании Юго-Восточной Азии, основанной дедом Джастина, более не существует. Есть покупатель, готовый за миллион долларов купить фирму, которая всего год назад стоила миллиарды. Это унизительно. Они перед лицом гибели. Джастин – их последняя надежда. Возможно, китайский рынок недвижимости их спасет. В любом случае, Джастину придется взять на себя управление семейным делом.
Еще одно сообщение было коротким: где ты, сынок?
Он выключил ноутбук и посмотрел на небоскребы. Минула полночь, иллюминация погасла, но подсветка еще осталась. Не задергивая шторы, он лег в постель и вперил взгляд в необъятную небесную ширь, набрякавшую дождевыми тучами в слабом отсвете городских огней. Как ни пытался, он ничего не чувствовал. В голове прозвучал тихий, надтреснутый, полный слез мамин голос. Прости, если чем-то тебя обидели. Возник образ отца, униженного и все равно гордого.
Ничто из этих видений его не тронуло. Не было никаких чувств. Он закрыл глаза, однако внутренний взор его еще хранил металлический блеск верхушки небоскреба, этакого остроконечного жезла, устремленного в небеса и существующего не в пространстве, но во времени, а потому неподвластного течению дней, месяцев и лет.
«Теперь я свободен», – подумал он.
Как достичь величия
Величие не измеряется одними деньгами. Помните об этом. История сочтет истинно великим того, кто оставит более весомое наследие, нежели счета в швейцарском банке, завещанные своим детям. Человек должен обогатить мир чем-то неизменным и динамичным.
С недавних пор я изыскиваю способы оставить после себя нечто значимое. Мои разнообразные благотворительные акции хорошо известны, однако я чувствую себя в долгу перед человечеством. Вся моя филантропическая деятельность кажется мне эфемерной, ибо дать деньги
