Последнее лето - Лидия Милле
– Какая именно? – поинтересовалась я.
Джек держал в руках «Детскую Библию. Истории из Ветхого и Нового Заветов».
– Та, которая… Ну, которая носит платья в цветочек? – спросила я, имея в виду мать-крестьянку, которая упала на горшки с растениями. – Это она дала тебе Библию?
У наших родителей религиозное воспитание не входило в число приоритетов. Когда мы уезжали на лето из города, Джек, отложив на минуту планшет с игрой «Майнкрафт», посмотрел в окно и, указывая на шпиль баптистской церкви Вифания, спросил мать, что означает этот вытянутый плюс.
– Это сборник историй с картинками. И люди, и животные, но не такие милые, как Джордж и Марта, – сообщил он.
– Ну что сказать? Других таких милах днем с огнем не сыщешь.
– В первой истории, – продолжил Джек, – есть говорящий змей и женщина, которая любит фрукты. Женщину зовут так же, как тебя! Хотя мне не нравится, что змей в этой истории отрицательный персонаж. Это подло. А ты знала, что змеи чувствуют запахи языком?
– А о чем история-то? – спросила я.
– Ну вроде как если у тебя есть хороший сад, никогда из него не уходи.
* * *
Просыпались все лениво и начали вставать лишь к полудню. Дэвид долго зевал – можно было все зубы пересчитать, – а затем спросил:
– Эй, а где Алисия?
– Осталась на яхте, – сказала Ди. – Поплыла вместе с ними на Род-Айленд.
– В смысле? Не… Да вы что? – сказал Дэвид.
– Представляете, как разъярится ее папаша, – сказал Терри. – Кстати, Рейф его вычислил. Сто процентов. Они приехали на винтажном бимере. Она выпрыгнула из машины, а он за ней следом. Это тот мужик, который маскирует бородкой безвольный подбородок.
– Но по-прежнему неизвестно, кто мать, – подал голос Лоу.
– Скоро выясним, – сказал Терри.
– Которая подаст на развод, – сострил Рейф. Он развернул свою тогу (под ней были плавки, как нетрудно догадаться, из гардероба Джеймса) и вытряхнул из нее песок. Тога оказалась простыней. – Интересно, какая плотность у этой ткани?
– Прошлым вечером я расшифровала трех родителей, – зевая, сказала Джен. – Хотите услышать каких?
– Трех? – спросила я с недоверием.
– Я сделала кое-что получше. Я захомутала Джеймса, – сказала Саки.
– Серьезно? – спросил Рейф. Он перестал отряхивать песок и недоуменно покачал головой: – Я тоже.
Они с Саки воззрились друг на друга.
Джуси громко расхохотался.
– Простыня с койки Джеймса, – сказал Рейф так, будто это что-то доказывало.
Саки сообщила, что они с Джеймсом занимались этим в рубке. Вроде на корабле это так называется?
Ди заявила, что они с Джеймсом развлекались на бильярдном столе в кают-компании. В основном просто целовались. Он хотел большего, но она не позволила.
Они сверили свои наблюдения касательно расположения родинки и перешли к уточнению других особенностей бычьей анатомии Джеймса.
– Эй, тут мелкие, – сказала я. – Уймитесь, потаскушки.
Неподалеку Джек под грудой одеял читал книжку «Джордж и Марта в солнечный день».
Джен сменила тему, очевидно недовольная, что не вступила в секс-клуб Джеймса. Ее досаду усиливало то обстоятельство, что свое ухватила даже строгая обладательница девственного рта Ди – но это по ее словам (которым я не очень доверяла, поскольку Ди любила приврать).
Терри сидел с самодовольным видом.
– То есть игра по факту закончена, – объявила Джен. – А все почему? Потому, что среди нас есть подлизы.
Один из наших парней, подбивая клинья к девице модельной внешности, похвалялся, что отец у него режиссер. Даже назвал имя и перечислил фильмы, которые тот снял. Он лез из кожи вон, чтобы произвести на нее впечатление.
Джуси. Как мы сразу не догадались!
– Стыдно, – сказал Рейф. – Стыд-стыдобища.
Джус опустил голову. Сплюнул. Со злости пнул тлеющие головешки.
Одна из наших девиц, пытаясь охмурить Джеймса беседой о бункерах, сказала, что ее мать – архитектор. Джен связала это признание с рассказом одной из мамаш о реконструкции на Пятой авеню пентхауса для какого-то принца из Саудовской Аравии. Ди.
Наконец – и это было хуже и неожиданнее всего, – Терри на пальцах объяснял Тесс, где у женщин расположена G-точка. Откуда ему известны такие подробности женского организма? Этот вопрос задала ему и Тесс. Джен слышала, что ответил Терри: у него в семье есть гинеколог.
Мы все знали, кто из родителей медик. Однажды, за не самым удачным ужином из вегетарианских хот-догов с тофу, она пыталась прочитать нам лекцию об опасности папиллома-вируса для человека.
Терри застонал и потянулся к пиву:
– Это все «оракл», говорю вам.
– Спихиваешь вину на травку? – спросила Саки. – Жалкое оправдание.
Я сникла.
– Выигрывает тот, кто продержится до конца, – напомнил Лоу. – У некоторых из нас еще есть шанс.
– И сколько вас, четверо? – спросила Джен. – Если считать Джека и Еву за одного?
– Лично я по-прежнему в игре, – сказала Саки.
– И я, – сказал Рейф.
– И я, – сказал Лоу.
Но энтузиазма у нас значительно поубавилось. Игра уже не казалась такой важной.
– Послушайте, ребята, – сказал Лоу. – Есть кое-что посерьезней. Когда мы ездили за едой, нас предупредили, что погода должна испортиться.
– В каком смысле? – вздрогнула от ужаса Ди. Напугать ее ничего не стоило.
– А сама-то как думаешь? Обещают сильный шторм. Если мы не вернемся сегодня утром, они сами за нами приплывут.
Мы немного поспорили о том, обязаны ли слушаться, и предположили, что родители выдумали этот предлог, чтобы поскорее вернуть нас обратно. Конечно, наступал сезон ов, но обычно они начинаются здесь в конце августа или даже в сентябре.
Впрочем, сопротивлялись мы вполсилы. На горизонте нависли тучи. Подул холодный ветер, и поверхность океана потемнела.
Мы нехотя собрали вещи, сняли брезент, выдернули лыжные палки и закинули все в лодки.
Джен села рядом со мной, по-прежнему дуясь из-за Джеймса. Дэвид погрузился в свои мысли, нервно дергая ногой, а Джек меланхолично рисовал в блокноте похожих на английских денди пингвинов.
Я оттолкнула лодку от берега и взялась за весла, раз никто другой не вызвался.
На пляже не осталось никаких видимых признаков нашего пребывания, не считая ямок там, где мы втыкали в песок палки, кое-где – отпечатков ног да головешек и пепла на месте костра. Может, пары обломанных веток. И еще высилась башня, которую постепенно размывало прибоем. Мы хорошо усвоили золотое правило: не оставляй после себя следов.
Конечно, следы остаются всегда. Хитрость в том, чтобы ловко их скрыть.
Разумеется, мы оставили после себя какое-то количество молекул, думала я, налегая на весла. Но ничего, что могло бы выдать, кто мы такие. Просто человеческие кожа, ногти и волосы, рассеявшиеся по морским просторам.
3
Уставшие и грязные, мы гребли против течения. Все мечтали о том, чтобы поскорее принять душ, а тусовщики после вчерашней
