Письмо к моей дочери - Майя Анджелу
Все великие творцы черпают из одного и того же источника: из человеческого сердца, которое постоянно говорит нам о том, что общего у нас больше, чем различий.
14. Фанни Лу Хеймер
«Все это потому, что мы хотим заявить о себе, перестать быть гражданами второго сорта, и если демократическая партия “Свобода” не будет признана, у меня возникнет вопрос к Америке: та ли это Америка, что является страной свободных и родиной отважных, – если нам приходится спать, сняв трубку телефона, потому что нам каждый день угрожают смертью лишь потому, что мы хотим жить достойной жизнью – здесь, в Америке? Благодарю вас».
Фанни Лу Хеймер
Важно понимать, что слова эти произнесла афроамериканка. Необходимо уяснить, что слова эти исходят из сердца жительницы Америки.
Я твердо убеждена, что в самом укромном и потаенном уголке сердца каждого американца живет горячее желание: желание быть гражданином великой страны. Я твердо убеждена, что каждый гражданин мечтает стоять на мировой сцене как представитель благородной державы, где могущественные не всегда подавляют слабых, а мечта о демократии не является прерогативой сильных.
Мы должны услышать вопросы, поднятые Фанни Лу Хеймер сорок лет назад. Каждый американец, где бы он или она ни находились, задается теми же вопросами, что и Хеймер: что я думаю про эту страну? Что в ней есть такого, что заставляет меня расправить плечи, что волнует мою кровь, когда я слышу слова «Соединенные Штаты Америки», достаточно ли я восхваляю свою страну? Достаточно ли я прославляю своих сограждан? Что такого есть в моей стране, что заставляет меня опускать голову и отводить глаза при словах «Соединенные Штаты Америки» – и как я пытаюсь это изменить? Доношу ли я свою озабоченность до своих лидеров и сограждан – или делаю вид, что я тут ни при чем, что я сижу высоко, а смотрю низко? Мы, американцы, не должны бояться ответов.
Из годов, когда мы задавали вопросы, уже составилась пирамида, мы давали ответы, которые дети наши заучивали наизусть и которые стали неотъемлемой частью устной американской истории.
Патрик Генри отметил: «Я не знаю, каким путем пойдут другие, но что до меня – дайте мне свободу или дайте мне смерть».
Джордж Мозес Хортон, поэт, рожденный рабом, живший в XIX веке, утверждал: «Увы, с рожденья я таков, мне век в цепях страдать? Я должен сбросить груз оков и человеком стать».
«Мысль о том, что я существую лишь в настоящем и в прошлом, меня тревожила. Я мечтал еще и о будущем, надеялся на него. Стремление к свободе породило желание действовать, мыслить, говорить».
Фредерик Дуглас
Любовь к демократии подвигла Гарриет Табман не только искать и обрести собственную свободу, но и раз за разом ездить на рабовладельческий Юг, чтобы помочь множеству других рабов обрести свободу, заронить в тысячи сердец надежду, что свобода достижима.
Фанни Лу Хеймер и Демократическая партия «Свобода Миссисипи» стояли на плечах истории, когда решились турнуть зло с его на первый взгляд прочной жердочки, закрепленной на спинах граждан Америки. Мы должны чтить память Фанни Лу Хеймер и уцелевших членов Демократической партии «Свобода Миссисипи». Мы благодарим их за все то, что они нам даровали.
Человеческое сердце – вещь нежная и хрупкая; чтобы его не сломил тяжкий труд, ему требуется постоянное ободрение. Человеческое сердце – вещь мощная и прочная: ободрил его – и оно отбивает свой ритм громко, с неустанным напором. Ободрить сердце можно с помощью музыки. Долгие века мы создавали песни, с которыми можно расти и жить. Мы, американцы, создали музыку, способную воодушевить сердца и поднять дух народов по всему миру.
Фанни Лу Хеймер знала: она – одна женщина, всего лишь одна женщина. При этом она знала, что она американка и что, как американка, она – огонек, горящий во мраке расизма. Маленький огонек, но свет его направлен прямо во тьму невежества.
Фанни Лу Хеймер очень любила простую песенку, которую знаем мы все. Мы, американцы, поем ее с детства:
Мой огонек внутри,
Не угасай, гори,
Гори,
Гори,
Гори.
15. Сенегал
Самия была знаменитой актрисой родом из Сенегала, которая всегда одевалась в роскошные свободные наряды. Я познакомилась с ней в Париже. Они с ее мужем-французом, Пьером, были членами кружка художников-интеллектуалов, которые бочками пили дешевое вино и обсуждали все и вся, от Ницше до Джеймса Болдуина.
Я хорошо вписалась в эту парижскую компанию. Все мы похвалялись своей молодостью, умом и талантом – как будто сами создали для себя эти дары.
Самия сказала, что они с мужем бо́льшую часть года проводят в Дакаре, столице Сенегала, и будут рады видеть меня у себя в гостях. В Сенегал я приехала лишь много лет спустя, но телефонный номер, который они мне когда-то дали, все еще работал. Меня пригласили на ужин.
Я вошла в красиво обставленную гостиную – внутри звучал смех и лед позвякивал в бокалах. Гостей не делили по расам. На буйную вечеринку собрались как европейцы, так и африканцы. Самия ввела меня в небольшую группу, стоявшую возле двери, и участвовала в разговоре до тех пор, пока не подошел слуга и не предложил мне выпить.
Я перемещалась от группы к группе. Родным языком Самии был серер, я же на серере не говорила, да и здешний французский мне было сложно понимать из-за сенегальского акцента. И вот я оказалась возле открытой двери, за которой гости стояли вдоль стены, чтобы не наступить на прекрасный восточный ковер, лежавший в центре комнаты.
В Египте у меня была одна знакомая, которая не позволяла своим слугам ходить по коврам, заявляя, что снашивать дорогие ковры позволено только ей, ее родным и друзьям. Самия тут же упала в моих глазах. Судя по всему, она предупредила гостей, что не обрадуется, если кто-то станет наступать на ее ковер. Мне сделалось любопытно: в каких словах она сформулировала свое предупреждение? Я решила это выяснить.
Я зашла в
