Четыре месяца темноты - Павел Владимирович Волчик
Кирилл вспомнил, как однажды все сидели на каменных ограждениях клумбы, потому что скамеек не было, и ели арбуз, которым отдыхающих угостили за обедом. Вокруг летали осы, и дети бегали от них с арбузными корками в руках.
Сережа возник внезапно и задал свой любимый вопрос:
– Что это?
Он указывал на осу, лакомившуюся остатками арбуза.
– Это оса.
– Зачем она нужна?
Озеров впал в ступор. Он никогда не пытался ответить на такой сложный вопрос.
– Она собирает арбуз, Сережа, и носит его своим сестрам осам.
Мальчик слушал очень серьезно. Глядя в упор.
– Ясно. А осы едят суп?
– Вроде бы нет.
– Почему? Их не заставляют родители?
Кирилл с трудом проглотил кусок и, взглянув на Сережину маму, предположил:
– Может быть, у ос просто нет ложек…
Примерно в таком духе велись и другие беседы.
«Если все дети напоминают Сережу, то мне придется хорошенько поворочать извилинами, чтобы ответить на все их вопросы».
Когда Кирилл вошел в здание школы, его встретила недовольная старушка-консьерж.
– Вы опоздали! – бросила она ему в лицо.
– Вы знаете, куда я иду? – удивился Озеров.
– Конференция учителей идет уже больше часа.
– Мне пока рано на конференцию. Я на собеседование.
– К нам, такой молодой? – расцвела охранница и тут же добавила грозно: – Сменную обувь взяли?
Озеров отрицательно покачал головой, с ужасом наблюдая, как лицо охранницы багровеет.
– Сядьте вон на ту скамью и ждите. Я сообщу о вашем приходе. Только не ходите здесь. Полы намыты.
Она взяла трубку старого телефона и набрала номер.
Когда Кирилл сказал на семейном ужине, что уже нашел работу в школе, он даже не подумал, что всех обманывает, потому как ему казалось, что вакансию учителя биологии найдет быстро, с первой попытки. Но на деле вышло, что ему совсем не рады в большинстве школ и там уже работают учителя по его специальности с многолетним стажем. Около двадцати учреждений, в которые он позвонил, ему отказали сразу. И только в одной гимназии скучный голос секретаря сообщил, что его кандидатуру рассмотрят.
Прозвенел звонок.
Вокруг сновали дети с громадными рюкзаками и мешками со сменной обувью. В душном воздухе стоял гвалт, состоящий из звонких ребячьих голосов, смеха, топота, ругательств, песен. Кирилл забыл, как шумно бывает в школах. Он все еще не верил, что решился сюда прийти, и понятия не имел, что его ждет впереди.
Прошло десять минут, двадцать, полчаса.
В коридоре висела доска почета: лучшие учителя гимназии. Он насчитал около пятнадцати фотографий. На них были люди преклонного возраста. Учителей в школе гораздо больше – значит ли это, что те, кто не попал на доску, действительно хуже?
Наконец в коридоре появилась женщина средних лет с прической, на которой не хватало только блюда с фруктами и поющих канареек. На студенистом лице в подобии улыбки искривился ярко накрашенный рот. Тусклые глаза смотрели на мир с подозрением. Она шла, неспешно переставляя тяжелые ноги на высоких каблуках, и услышать ее можно было задолго до того, как она появилась в зоне видимости. В руках завуч держала папку, такую толстую, как будто там хранилась история всей ее жизни.
Озеров поднялся. Она окинула его кислым взглядом.
– На собеседование?
Кирилл кивнул и перекинул рюкзак через одно плечо.
– Даже сменку не удосужился принести… – заложила его охранница.
Взгляд завуча из подозрительного сделался презрительным.
– Это не дело. Но на первый раз простим. Пропустите его, Наталья Павловна.
«Ну и спектакль!» – поморщился Кирилл, следуя за плывущей в сторону лестницы фигурой.
…Его даже не удостоили аудиенции директора. Заведующая учебной частью смотрела на него с недоверием, будто на диковинного зверя. Они сидели друг напротив друга в небольшом кабинете, в котором наблюдался идеальный порядок. Она бесцеремонно разглядывала его во время разговора, а он чувствовал себя, как на рентгене.
– Ну-с, покажите диплом.
– Пожалуйста.
– Синий?
– Как видите.
Он искренне хотел не раздражаться на звук ее голоса.
– А к нам приходила девочка из Большого Университета с красным.
– И где же она?
– Она ждет ответа. Мы еще думаем, кого брать.
Завуч откинулась на спинку кресла и размякла, заговорила очень медленно, не спеша:
– Красный лучше, чем синий.
Озеров не выдержал:
– С каких пор цвет диплома делает человека хорошим учителем?
Он понимал, что говорит слишком резко, совсем не так, как должен разговаривать соискатель с работодателем, однако заведующую это не смутило, и она ответила:
– Мы тут готовим медалистов. Учитель должен быть примером… Ну-с, а у вас совсем нет преподавательского стажа?
– Я вел у студентов лекции на последних курсах магистратуры.
– Что вы преподавали?
Он невольно наклонился вперед и положил локти на стол:
– Я рассказывал студентам о том, как устроен мозг. Как он работает и как им пользоваться.
– И как, помогло? – Женщина издала хриплый звук, слабо напоминающий хохот, – кажется, «механизм смеха» уже давно заржавел и бездействовал. В глазах ее не было никакого интереса, так что Кирилл понял:
