Вадим Жмудь - Страстное тысячелетие
- Твой сад больше моей клетки, но от этого он не перестает быть клеткой. Я хаживал там, где тебе вовек не ступить ногой своей, красавица. Видывал и слыхивал я такое, чего тебе нипочем не увидеть и не услышать. Ты же только ушами слышишь и только глазами видишь, а у меня ещё душа и сердце приспособлены, чтобы видеть и слышать. Так кто же несвободен из нас?
- Ты не свободен, хотя поешь соловьем передо мной. А настоящие-то соловьи в клетках не поют.
- Птицы поют для привлечения самки.
- Что ж, ты увидел самку. Как я тебе?
- Как и прочие.
- Хочешь меня?
- Не более, чем прочих.
- Не верю ни одному мужчине.
- Это твое право.
- ... Когда он говорит, что меня не хочет.
- Это твоя мудрость.
- Ага, значит и ты меня хочешь.
- Это твой домысел.
- А ведь ты, оказывается, шут!
- Это твое видение.
- А ты меня переубеди.
- Это твое желание, но не моё.
- Разве я не права?
- Каждый прав по-своему, и никто не прав абсолютно.
- Почему же ты со мной не споришь?
- Ты же мне не поверишь.
- Какой ты странный.
- Ты выросла среди господ, для тебя всякий простолюдин странен.
- Я для вас простолюдинов, господа тоже кажутся странные?
- Вы высоко над нами, и потому нас не замечаете. Нужно быть орлом, чтобы заметить мышь с высоты птичьего полета.
- Да, мы - птицы высокого полета.
- Тем больнее вам будет падать.
- Хочешь, чтобы я упала перед тобой?
- Мне не доставляет радости ничье падение.
- Хочешь, чтобы я снизошла до тебя? Хочешь мне понравиться?
- Нет.
- Почему бы тебе не солгать было? Ведь в моей власти упросить батюшку, чтобы он отпустил тебя на свободу. Тебе надо было только понравиться мне, а ты и этого не смог.
- Я не солгал потому, что я стараюсь никогда не лгать.
- Только не всегда получается? Значит, ты не так умен, как другие.
- Для того, чтобы лгать, не надо ума.
- Ум нужен для того, чтобы знать, когда правду говорить, кому и сколько, а когда лгать, и чтобы ложь на правду была похожа.
- Ложь за правду выжать легко. Для этого их надо смешивать. Чем меньше лжи в правде, тем она лучше сокрыта, тем больший вред от неё.
- Ты учишь меня лгать?
- Я учу тебя жить.
- Но я не твоя ученица.
- Это не моя беда, а твоя.
- Довольно меня в жизни поучали.
- И всё же тебе не хватило учителей. Или ты их не поняла.
- Мне не хватило понимания. Меня никто не старался понять.
- А ты к этому стремилась?
- Я хочу нравиться всем. Скажи, ведь ты хочешь меня?
- Нет.
- Посмотри, какая у меня шея. Хочешь посмотреть ниже?
- Нет.
- Посмотри, какие ноги у меня. Хочешь ли, чтобы я показала тебе выше?
- Нет.
- Почему ты закрыл глаза? Ты не хочешь смотреть на меня? Разве я уродлива?.. Что же ты молчишь?.. Ну так ты ещё будешь таращиться на меня своими бельмами, глупый, дерзкий, не достойный!.. Ненавижу!!!
* * *
- Слава тебе, Царь Ирод!
- Я не Царь, я Тетрарх. Ваши оговорки попахивают бунтом!
- Ты будешь Царём, супруг мой! Не гневайся на своих подданных. Они видят в тебе царя и настанет день, когда Цезарь подарит тебе этот титул.
- ... Да сбудутся твои слова, Иродиада.
- Удачи тебе во всем, и всех благ мира!
- Спасибо, друзья.
- Да приумножится твоя слава и твоё богатство, зять мой, Антипа!
- Благодарю, Агриппа! И правда, богатство моё - не чета твоему. У тебя же одни долги! Хотя они, пожалуй, превзойдут в сумме мою казну!
- Ты, как всегда весёл, и как всегда прав, Антипа!
- А что же ты не смеёшься моей шутке?
- Я выдумываю ответную шутку, чтобы развеселить тебя, Антипа.
* * *
- Чем увеселишь нас, Ирод?
- Падчерица моя, Саломия танцевать станет для вас и для меня.
- Саломию зовите! Саломию!
- Отец, позволь свет погасить. Танец будет с факелами.
- Делайте, как велит моя дочь.
- Слышали? Ирод сказал - повиноваться его дочери.
- Дочери или супруге?
- И дочери, и супруге повиноваться следует.
- Ах вот оно что... И в доме Ирода командуют женщины...
* * *
- Усладила! Доченька! Люблю!
- Ирод, твоя дочь - сокровище! Какая страсть!
- А груди какие упругие! И как она их смело выставляет нам на показ!
- Молчите, глумливые! Она - Моя!.. ... Дочь, да, дочь моя! Выпей и кубка моего! Саломия, подойди ко мне! Дай я тебя поцелую...
- Ирод, не по-отечески как-то ты её целуешь, а?
- Вздор!!! Как ещё я могу её целовать? Чем наградить тебя? Проси!!!
- Проси, что хочешь, отец тебе всё доставит на блюдечке.
- Зачем на блюдечке? Вздор! А, впрочем, что ж - хоть и на блюде! Чего ты пожелаешь - всё тебе исполню, клянусь!
- Всё? Ирод, ты сказал "всё"? А коли она попросит полцарства?
- А коли попросит, так и дам полцарства, вам меня учить что ли? Всё, что попросит, вплоть до полцарства - всё!!! Клянусь.
- Чур меня! Что за клятвы?
- Как смеете поучать меня? Как смеете не верить моему слову?
- Молчит она.
- Что молчишь, душенька моя?
- Мать зовет меня...
- Ну, иди, голуба моя, счастье моё, раз мать тебя зовет. Возвращайся только скорей.
- Вот отпустил ни с чем.
- Вздор! Сейчас исполню её желание, в чем бы оно ни состояло.
* * *
- Вот она - вернулась. Говори, какую награду хочешь?
- Хочу голову Иоанна Крестителя.
- Свободы ты ему просишь что ли? Негоже молодой принцессе заступаться за смутьяна из простолюдинов!
- Не свободы - смерти ему хочу.
- За что же?
- Он маменьку оскорбил.
- А тебе что за дело? То мои дела и маменьки твоей! Ты для себя подарка проси, а уж его я сам как-нибудь накажу!
- Хочу голову Иоанна Крестителя на блюде.
- Голову на блюде? Чай, не еда - на блюде выносить. Как скверно!
- Хоть и не еда, но украшение.
- Слыханное ли дело - украшать стол головой покойника?
- Да, уж так водится. Не мной придумано.
- Где же ты такие обычаи видела?
- Да вот хоть и в церкви.
- Доченька, не богохульствуй! То же мощи святых! А тебе - голову Иоанна?
- А, может быть, он и есть святой.
- Какой же он святой - живой человек, обыкновенный!
- Сегодня живой, завтра - мертвый. Сегодня обыкновенный, завтра - святой.
- Страсти какие! Кто же тебя надоумил такому?
- Вы, батюшка, всё полагаете, что я - ребенок, что своего ума у меня нет. А я и сама не маленькая, и к размышлениям очень даже способная.
- Ну и дочь у тебя, Ирод!
- Замолчите! Это на неё затмение нашло. Её мать окурила чем-то, по всему видать! Разве дочь моя такова, чтобы требовать эдакого злодейства?
- Ну, уж это её выбор.
- Это не её выбор, а матери её. Напрасно я разрешил советоваться ей. Пристало ли мне исполнять такое?
- Слово сказано, Ирод, за ним и дело надобно делать.
- Моё слово нерушимо! Но не передумаешь ли ты?
- Я хочу голову Иоанна Крестителя! Много ли раз повторять? Голову!!!
- Молчи, молчи, не кричи только! Уж и их себя вышла...
- Так мне отказано?
- Я от своего слова не отказываюсь. Стражник! Возьми это блюдо, ступай, принеси мне на нем голову Иоанна Крестителя. И налить вина гостям!!! Почему смолкла музыка?! Пир продолжается!
- Слава Ироду!
- За тебя, Антипа!
- Многие лета царствию твоему!
* * *
- Иоанн, ты - пророк! Предреки свою судьбу.
- Стражник, ты пришел убить меня по приказу Ирода. Он настолько труслив, что отважился на преступление.
- Твоя смерть - желание дочери Ирода Саломии.
- Не она наказывает меня, а Господь за то, что я трижды солгал ей.
- Насчет своих пророчеств?
- Насчет моих желаний.
- А я не предлагаю тебе высказать последнее желание, Иоанн.
- Я вижу. Ты храбр, стражник. Ты разговариваешь со своей будущей жертвой. Храбрецами руководят трусы, а это очень опасно.
- Ты - занятный человек. Если бы я не торопился, я бы поговорил с тобой.
- Торопись совершить злодейство. А мне спешить некуда, у меня впереди вечность.
- Я только выполняю приказ.
- Не ты первый, не ты последний, кто оправдывается перед собой и людьми таким образом. Веришь ли ты сам себе?
- Пригни-ка голову.
- Да простится тебе...
* * *
- Дочь Великого тетрарха, Ирод велел отнести тебе эту голову на блюде.
- Поставь на стол и уходи.
- Доченька, позволь взглянуть на неё! Как отрадно видеть голову дерзкого отсеченной! Вот я тебе пощёчин-то надаю! Получай! Получай! Ещё!!!
- Маменька!..
- Что?
- Взгляните! У него Щёки покраснели и веки дёрнулись!
- Тебе показалось.
- Нет, взгляните и вы хорошенько. Он пялится на меня своими бельмами! Как смотрит!!! Мне страшно!
- Показалось.
- Вот, глаз шевельнулся! Оба!!!
- Чур меня! И правда! Накинь-ка платок на неё. Пойдем отсюда. Видать блюдо-то не дало крови всей вытечь, а теперь она потекла, да и сделалось раскрытие глаз... Или что ещё там с нею случилось. Господь с нами.
- С нами ли он, господь-то?..
* * *
Отключилось сердце, всю как в бреду. Повторяю слово в слово, но не пойму ничего. Только кровь. Она струйкой потекла по груди из шеи, на которой уже не было головы.
