Иван Тургенев - Холостяк
Созомэнос. В Гороховой, в доме купчихи Жмухиной. Вилицкий. Я буду иметь удовольствие...
Провожает их до передней. Они уходят; Вилицкий возвращается. Мошкин стоит неподвижно и не глядит на него. Вилицкий нерешительно к
нему подходит.
Я очень рад вас видеть, Михаиле Иваныч.
Мошкин. И я... и я... тоже очень рад... Петруша, конечно... Я... того... я... (Умолкает.)
Вилицкий. Я собирался сегодня к вам, Михайло Иваныч... мне и так скоро нужно будет выйти... Да что ж вы не садитесь?
Мошкин (все в том же положении). Спасибо... все равно... Ну, как твое путешествие за город?.. Ты здоров?
Вилицкий (поспешно). Хорошо, хорошо... слава богу... Который-то час?
Мошкин. Должно быть, второй.
Вилицкий. Второй уже?
Мошкин (быстро оборачиваясь к Вилицкому). Петруша... Петруша, что с тобой?
Вилицкий. Со мной... Михайло Иваныч?.. Ничего...
Мошкин (подходя к нему). За что ты на нас сердишься, Петруша?
Вилицкий (не глядя на него). Я?..
Мошкин. Ведь я все знаю, Петруша; ведь ты из города не выезжал. Целых пять дней тебя у нас не было... Ты от меня прятался... Петруша, что с тобой, скажи? Или кто-нибудь из наших тебя обидел?
Вилицкий. Помилуйте... напротив...
Мошкин. Так отчего ж вдруг такая перемена?
Вилицкий. Я вам это... потом все объясню, Михайло Иваныч...
Мошкин. Мы люди простые, Петруша; но мы тебя любим от всей души; извини нас, коли мы в чем перед тобой провинились. Мы все это время не знали, что и придумать, Петруша; духом пали вовсе, измучились. Вообрази сам, каково было наше положение! Знакомые спрашивают: а где же Петр Ильич? Я хочу сказать: отлучился, мол, из города, на короткое время - а язык не слушается... что будешь делать? Перед свадьбой - вообрази. А Маша-то бедная! О себе я уж и не говорю. Ведь Маша... представь: ведь она твоя невеста. Ведь у ней, у бедняжки, кроме тебя да меня, никого на свете нет. И хоть бы какая была причина, а то вдруг - словно ножом в сердце пырнул.
Вилицкий. Право, Михайло Иваныч...
Мошкин. Ведь я знаю, Петруша, она у тебя сейчас была...
Вилицкий слегка вздрагивает.
Сегодня поутру она вдруг надевает шляпку; я спрашиваю - куда? А она мне, словно полоумная: пустите, говорит, за покупками. (Уныло.) Ну, какие уж тут покупки, Петруша, сам посуди! Я ничего; отпустил ее - да за ней... Глядь, а она по улице бежит-бежит, сердечная, да прямо сюда... Я за угол, знаешь, вот где штофная... Смотрю, эдак через четверть часика, выходит она от тебя, моя сиротка, лица на сердечной нет; села, голубушка, на извозчика, опустила эдак голову да как заплачет... (Останавливается и утирает глаза.) Жалости подобно, Петруша, право!
Вилицкий (с волнением). Я виноват, Михайло Иваныч, точно виноват и перед ней и перед вами... Простите меня.
Мошкин (со вздохом). Ах, Петруша, Петруша! не ждал я этого от тебя!
Вилицкий. Простите меня, Михаиле Иваныч... Я вам расскажу... Вы увидите - все это уладится. Это так. Я сегодня же буду у вас и сам все объясню. Простите меня.
Мошкин. Ну, вот и прекрасно, Петруша; ну, и слава богу. Я знал, что ты не в состоянии нас огорчить умышленно... Дай же мне обнять тебя, душа моя! ведь я целых пять дней тебя не видал... (Обнимает его.)
Вилицкий (поспешно). Послушайте... Вы не подумайте, чтоб я сказал что-нибудь Марье Васильевне неприятное... Напротив, я ее всячески старался успокоить... Но она была в таком волнении...
Мошкин. Верю тебе, Петруша... только ты вообрази себя на ее месте... Петруша, ведь ты нас не разлюбил?
Вилицкий. Помилуйте, как вы можете думать...
Мошкин. И ее тоже не разлюбил? Она так тебя любит. Петруша... Она умрет, если ты ее бросишь.
Вилицкий. Зачем вы это говорите, Михаиле Иваныч?..
Мошкин. Ты представь, ведь она твоя невеста... ведь уж и свадьба назначена... с твоего же согласия...
Вилицкий Да разве кто свадьбу отменяет? помилуйте!.. Я ведь люблю Марью Васильевну...
Мошкин. Ну, и слава богу! Ну, и слава богу! Ну, стало быть, это все ничего. Что-нибудь тебе так не показалось... Но вперед, Петруша, пожалуйста, лучше скажи, лучше просто выбрани; а этак пять дней...
Вилицкий. Не напоминайте мне, пожалуйста, об этом... Мне и так совестно... Вперед этого уже больше не будет - поверьте мне.
Мошкин. Ну, кончено, Петруша, кончено... Кто прошлое помянет, тому, ты знаешь...
Вилицкий (не глядя на Мошкина). А я только точно Марье Васильевне говорил и теперь вам повторяю, что мне нужно будет иметь с ней небольшое объяснение... знаете, для того, чтоб подобные недоразумения вперед уже не повторялись...
М о ш к и н. Да какие это недоразумения? И что такое значит "недоразумение"? Я вовсе не понимаю.
Вилицкий. Мне надобно с Марьей Васильевной объясниться.
Мошкин. Да кто ж против этого спорить станет? Это твое право. Ведь она тебе жена - а ты ей есть муж и наставник; от кого ж ей выслушивать наставления, правила, так сказать, на пути жизни - как не от тебя? Ведь век вместе прожить - не поле перейти; надо правду друг другу говорить. Ты уж без того много об ней заботился, об ее воспитании
то есть, потому что она сирота, а я человек неученый. Это твое право, Петруша.
Вилицкий. Вы меня не совсем понимаете, Михайло Иваныч... а, впрочем, это все объяснится, вы увидите, в весьма скором времени - и все пойдет хорошо. (Взглянув на него.) А вы даже в лице изменились, бедный мой Михайло Иваныч... Как я виноват, как непростительно виноват перед вами!
Мошкин. Бона! Три года сряду ты меня радовал и утешал... раз как-то опечалил, велика важность! Стоит говорить! А что касается до объяснения - я на тебя полагаюсь, ты ведь у меня умен... ты все к лучшему устроишь. Только, пожалуйста, будь снисходителен. Машу, ты сам знаешь, запугать ничего не стоит. А что она застенчива и сиротлива- ты на это не смотри; она не ком-эль-фонт, положим; да не в этом счастье жизни заключается, Петруша, поверь мне; а в нравственности, в любви, в доброте сердечной. У тебя, конечно, друзья ученые - ну, и разговор, конечно, эдакой все отвлеченный... а мы... мы только любить тебя умеем от всего сердца... В этом, Петруша, с нами уж никто не поспорит...
Вилицкий (пожимая ему руку). Добрый, добрый Михайло Иваныч... Чем я заслужил такое расположение?
Мошкин улыбается и махает рукой.
Право, не знаю, чем.
Небольшое молчание.
Мошкин. Посмотри-ка мне в лицо... Ну вот, это Петруша мой опять...
Вилицкий. Как вы добры, как вы добры!..
Опять небольшое молчание.
Какая досада! мне пора в департамент.
Мошкин. В департамент? Что ж! Я тебя не удерживаю... А когда ж ты к нам, Петруша?
Вилицкий. Сегодня вечером, Михайло Иваныч, непременно. Мошкин. Ну, хорошо. А что бы... Петруша... теперь...
Вилицкий. Теперь, Михайло Иваныч, мне, право, нельзя. Митька!
Мошкин. Ну, как знаешь! А уж как бы Маша-то была рада!..
Митька (входя). Чего изволите-с?
Вилицкий. Форменный фрак.
Митька. Слушаю-с. (Выходит.)
Мошкин. Вдруг после всех этих слез и тревог... вообрази. А? Петруша?
Вилицкий. Право, Михайло Иваныч... Сегодня вечером я непременно, непременно...
Мошкин (со вздохом). Ну, хорошо.
Вилицкий. Ведь я все это время в департаменте даже не был... Вообразите вы себе... ведь это наконец заметить могут.
Мошкин. Ну на минуточку... перед департаментом.
Вилицкий. Мне и то мочи нет как будет совестно... Вы, пожалуйста, эдак приготовьте Марью Васильевну... Скажите ей, чтоб она меня простила...
Мошкин. Вот еще, что выдумал! Нужны приготовления- как же! Просто приведу тебя, скажу: вот он, наш беглец... а она тебе на шею бросится - вот и приготовленья все...
Митька входит с фраком.
Надень-ка фрак,- да поедем.
Вилицкий. Ну, извольте, только на минуту... (Надевает фрак.)
Мошкин. Да уж увидим там... (Митьке, подающему фрак.) А! бесстыжие глаза! Ведь, вишь, какой!
Митька ухмыляется.
А впрочем, я хвалю, слуга должен барскую волю соблюдать. Ну, Петруша, спасибо тебе, воскресил ты всех нас... Едем!
Вилицкий. Едем. (Уходя, Митьке.) Если господин Фонк опять зайдет, скажи ему, что я у него сегодня буду...
Мошкин. Ну, это мы все там увидим... Надевай шляпу
пойдем.
Оба уходят.
Митька (остается, глядит им вслед и медленно идет на авансцену). Бесстыжие глаза! Ну, кто их разберет! Ведь приказывали не пускать... А вот я лучше сосну маленько, так оно и того... (Заваливается на диван.) Ведь вот что бы новый диван купить; а то у этого пружины больше не действуют. Да куда! ему не до того! Уж эти мне ферлакуры!.. А впрочем, господь с ними!.. Это все ведь... Э-это... (Глядя на свои высоко поднятые ноги.) Хорошо шьет бестия Капитон! (Засыпает.)
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Та же декорация, как в первом действии Мошкин в архалуке, озабоченный и опечаленный, стоит у двери налево и прислушивается. Через несколько мгновений на пороге показывается Пряжкина.
Мошкин (почти шепотом). Ну, что? Пряжкина (так же). Заснула. Мошкин. И жара нет? Пряжкина. Теперь нет. Мошкин. Слава богу!
Молчание.
А знаете ли что, Катерина Савишна, все-таки не отходите от нее... что-нибудь, знаете, понадобится, неравно.
