Максим Горький - Том 27. Статьи, речи, приветствия 1933-1936

Это — оптимизм? Нет. Нужно хорошо видеть все подлости и гадости, которые извне угрожают нам, первому в истории человечества государству, которое строится пролетариатом-диктатором на основе научного социализма. Нужно безжалостно и беспощадно бороться против всего, что враждебно основной цели пролетариата и способно задержать его культурно-революционный, социалистический рост. И нужно твёрдо знать, что хотя в некоторых странах движение пролетариата к власти задерживается, всё-таки нет сил, которые могли бы остановить его. Наша система политического воспитания масс есть система воспитания правдой, против которой капитализм может возразить только силою оружия, но — оружие находится в руках пролетариев. Позорная гражданская смерть «вождей» немецкой социал-демократии — самоубийство трусов, испуганных ростом революционной правды.

На примере педагогического опыта Беломорско-Балтийского канала, Болшевской и других колоний этого типа мы, литераторы, должны понять, какие блестящие результаты даёт наша система воспитания правдой и как велика сила этой единственной, подлинно революционной правды. Но к этой теме я вернусь в другой статье, а теперь снова возвращусь к литературе. Для наших писателей жизненно и творчески необходимо встать на точку зрения, с высоты которой — и только с её высоты — ясно видимы все грязные преступления капитализма, вся подлость его кровавых намерений и видно всё величие героической работы пролетариата-диктатора. Подняться на эту точку можно, только освободясь от профессиональной, цеховой, бытовой паутины, которой мы потихоньку оплетаем сами себя, может быть, не замечая этого. Надобно понять, что бытовщина способна превратить нас в паразитов рабочего класса, в тех общественных шутов, какими всегда было большинство писателей буржуазии.

Тревога, которая вынуждает меня говорить так, испытывается не только мною, она знакома Николаю Тихонову, одному из талантливейших наших литераторов, автору статьи о «равнодушных», она чувствуется в дружеских беседах с наиболее чуткими из литературной молодёжи — той, которая искренно и живо озабочена судьбой литературы и понимает её культурно-воспитательное значение. Тревога эта объясняется и равнодушным отношением литераторов к работе по организации всесоюзного их съезда. Есть вопрос: с чем явятся литераторы центра пред лицом сотен писательской молодёжи областей и республик? О чём они будут говорить с молодёжью? Возможно ожидать, что бывшие рапповцы ещё раз публично покаются в ошибках своих и, несмотря на покаяние, бывшие их враги, друзья и единомышленники ещё раз подвергнут их суровой критике, которая, будучи не в силах чему-либо научить, оказалась вполне способной возбуждать некоторые либеральные надежды и усиливать безответственность некоторых сочинителей.

Недавно, на днях, пред членами оргкомитета был поставлен вопрос: что сделали они для подготовки всесоюзного съезда? Внятного ответа они не могли дать, хотя вопрос-то ведь касался их «кровного» дела.

Их умение произносить длинные и тусклые речи обнаружило явное малокровие, анемию мысли. Некоторые из них демонстративно гуляли мимо беседующих, любуясь дрянненькой погодой и, видимо, уверенные в том, что при всех условиях они останутся гениями. Ни один из них не пожалел о том, что у него не оказалось времени побывать на стройке Беломорско-Балтийского канала, никому не известны результаты двухлетней работы крупнейшего гидрографа и гидроэлектрика, инженера Анджелло Омодео в Закавказье и на Кавказе, в Средней Азии, в Сибири, никого не интересует, в каком положении находится дело создания грандиозного института экспериментальной медицины, и вообще ход строительства новой культуры остаётся, видимо, вне круга их внимания, а если они и знакомятся с ним, так только по газетам, а это — пища мало питательная для художников слова. Вот сейчас под Москвой строятся бараки для тысяч рабочих по каналу Волга — Москва. Эти тысячи разнообразных людей — прекрасный материал для изучения. Я не уверен, что кто-либо из «собратьев по перу» обратит внимание на этот богатейший материал.

Я не забываю, что молодая наша литература дала за 15 лет десятки весьма ценных и талантливых книг. Но не забываю и того, что число тем, разработанных в этих книгах, очень не велико и что многие темы, будучи взяты наскоро, поверхностно, скомпрометированы, то есть испорчены.

Нельзя не отметить, что литераторы наши, за исключением почти только Н. Огнева, не дали ни одной ценной книги о детях — для отцов и матерей, — я уже не говорю о том, что писать книги для детей, очевидно, считается ниже достоинства «высокого искусства». Не тронута тема перерождения крестьянина на фабрике, тема интеллектуальной и эмоциональной ассимиляции человека из нацменьшинств в коммуниста-интернационалиста, не дано ни одного яркого портрета женщины-администраторши, не дано портретов работника науки, изобретателя, художника, — портретов людей, некоторые из которых родились в глухих наших деревнях, в грязных закоулках городов, воспитывались вместе с телятами в курных избах или вместе с нищими и ворами на «пустырях» городов. А уже многие из таких людей известны Европе как люди крупнейшей талантливости. Мы в своей стране не знаем их, а узнав — забываем о них.

Узок, узок кругозор товарищей литераторов, и причина этой узости — кочка зрения. Миллионы и десятки миллионов пролетариев всех земель ждут от нас яркого, горячего слова, ждут простых и ясных изображений великих успехов работы, совершаемой массами и единицами, в которых сгущена чудесная энергия масс. Как бы ни клеветала пресса мировой буржуазии, как бы усердно ни сочиняла она всевозможные гнусности, как бы твердолобые парламентарии ни лгали, пытаясь опорочить нашу работу, но даже и эта пресса уже не может не признать успехов нашего строительства, упехов нашей дипломатии. И пролетариат Европы, территориально наиболее близкий нам, теперь всё чаще из уст врага своего, из уст буржуазии, слышит признание великих достижений «социализма в одной стране».

Литераторы Союза Социалистических Советских Республик должны расширять свой кругозор для того, чтоб расширить и углубить свою деятельность. Этого требует от них эпоха, новая история, создаваемая пролетариатом Союза, этого требуют дети, которые скоро станут юношами и тогда могут поставить пред отцами ряд сокрушительных вопросов, и, наконец, этого требует от них искусство.

Зарубежные и внутренние враги, пожалуй, обрадуются, скажут: «Вот и Горький даёт нам кусочек приятной «духовной пищи»!» Это будет радость ошибочная. Я не намерен кормить свиней. Статья вызвана высокими запросами действительности Союза Советов. Высоту и значение этих запросов враги пролетариата органически не способны понять. Литература Союза Советов растёт хорошо, но действительность величественна и прекрасна. Необходимо, чтоб литература достигла высот действительности. Вот в чём дело.

[Приветствие Уралмашстрою]

Горячий привет строителям Уралмашстроя!

Вот пролетариат-диктатор создал ещё одну могучую крепость, возвёл ещё одно сооружение, которое явится отцом многих заводов и фабрик.

С каждым месяцем, с каждым годом рабочая энергия всё более мощно и грандиозно воплощается в жизнь, творя чудеса трудового героизма.

Ещё два, три года усилий — и вы, товарищи, явитесь непобедимыми для всех врагов, которые уже и теперь боятся нас.

Прекрасную жизнь строите вы, счастлив сказать вам это от всей души!

Желаю вам доброго здоровья, неиссякаемой бодрости духа, крепкой дружбы.

Ваш всей душой М. Горький.

«Люди Сталинградского тракторного»

Не опасаясь «перехвалить», я убеждённо скажу об этой книге: одна из наиболее интересных и оригинальных книг, которые явились в нашей литературе за пятнадцать лет.

Потомственный кузнец — сибиряк Трегубенков, американец Луи Гросс, мордовка племени эрзя Меме Кереме, внук крепостного крестьянина, сын кустаря-медника, директор завода В.Иванов, дочь рабочего Алевтина Хлоптунова, армянин-комсомолец Макарьянц, молодые советские инженеры и прочие, в количестве тридцати двух человек, а также вполне «освоенный» ими весёлый американец Ролло Уорд дали яркий очерк строительства грандиознейшего Сталинградского тракторного завода. Все они — не литераторы, но им удалось написать свои автобиографии так, что я, литератор и читатель, вижу, как учится работать на сложном станке нацмен Теркул-хан, как плачет от радости, что завод начал работать, красный партизан Галушкин, вижу, как Хлоптунова обучает девиц, воспитывая в них бережливость к станкам, и вижу трагикомические картины бытового коммунизма, который молодёжь пыталась осуществить в «музыкально чутких домах».

В общем книга даёт мне, читателю, ясное представление о том, как жили, в каких условиях работали тысячи молодёжи, среди которой «лишь редкие успели дорасти до 25 лет».