Лев Овалов - Помни обо мне

В общепринятом понимании этого слова крупный криминалист - это человек, в совершенстве постигший методику, тактику и технику раскрытия преступлений. Но от себя добавлю, что этого недостаточно для того, чтобы стать крупным криминалистом. В равной мере он должен быть еще психологом, тонким наблюдателем душевных переживаний и знатоком воздействия внешних обстоятельств на формирование человеческой личности. Потому что без широкого идейного кругозора криминалист подобен сыскной собаке.

Вот к такому человеку доброго ума я и обратился по поводу исчезновения Тани.

Он подверг меня обстоятельному допросу. Что за девочка и что за мальчик. Чем они дышали и как жили. С кем встречались и к чему стремились.

И в конце концов мой друг дал мне совсем не тот совет, какой я рассчитывал от него получить.

- Да предоставьте вы этого Юру самому себе! Девушку, разумеется, рано или поздно отыщут, поисками заняты теперь достаточно опытные люди, но лично я не стал бы расхолаживать парня. Ведь именно сейчас происходит становление его характера. Пусть ищет! Удачны будут поиски или неудачны - зависит от его ума, настойчивости, сообразительности и еще множества случайностей, но пользу ему они принесут. Слишком уж привыкли мы опекать молодежь. Родители, школа, комсомол... Танцуй от печки и потеплее закутывайся на улице... Поэтому и растут наши мальчики и девочки одуванчиками. Чуть ветер... Кто опекал первых комсомольцев, когда они становились людьми? Убежденность в своей правоте! Идеи! У парня благородные стремления, и, если он не балаболка, пусть столкнется с жизнью нос к носу.

СЕМЕЙНЫЙ РАЗГОВОР

Действительно, не прошло после посещения Юры и нескольких дней, как меня пригласили к Зарубиным.

- Юра решил нас убить, - с места в карьер начала Анна Григорьевна. Воспитывали восемнадцать лет, а теперь все летит насмарку.

- Псу под хвост, - более образно уточнил Сергей Петрович.

"Убийца" сидел за обеденным столом и хладнокровно поглядывал на родителей.

- Юра решил растоптать свое будущее, - продолжала Анна Григорьевна. Он не хочет поступать в университет!

- Ничего не случится, если поступлю годом позже, - с полным спокойствием отпарировал Юра.

- Ты дурак. Благоприятные обстоятельства не повторяются.

- А я не ищу их!

- Что же ты собираешься делать?

- Работать.

- Тебе нечего есть?

- Мне нужны деньги.

- Тебе не хватает карманных денег?

- Мне нужна крупная сумма.

- Непонятно.

- Представь себе, я хочу одолжить деньги товарищу. Не могу я делать добро за чужой счет, тем более что многое мы понимаем по-разному.

- Что же ты собираешься делать?

- Я уже сказал - работать.

- Где?

- В СМУ. На строительстве.

- Кем?

- По твоей специальности.

Юра весело посмотрел на мать и поводил рукой, как бы рисуя что-то в воздухе.

- Художником?

- Нет.

- Чертежником?

- Нет.

- Кем же?

- Маляром.

- Кем?! - Надо было видеть Анну Григорьевну. Лицо ее пошло пятнами. На секунду она лишилась дара речи. - По-твоему, я - маляр?..

- Если уж тебе так хочется работать, иди ко мне на завод, - предложил Сергей Петрович. - У нас есть чему поучиться и будет кому тебе помочь.

Опершись кончиками пальцев о краешек стола, Юра стоял в позе прокурора.

- Дорогие предки! Я вас очень люблю и уважаю. Но по некоторым вопросам у нас диаметрально противоположные понятия. Поэтому договоримся...

Сергей Петрович прищурился.

- Что это за тон?

Но Юру не смутил окрик отца.

- Давай, папа, не придираться. Суть в том, что вы с мамой - люди компромисса, а я, извини, воспитан на более высоких образцах.

- Кто же это тебя воспитал?

- Ты и мама. Сеяли разумное, доброе, вечное, и, представьте, посеяли, хотя сами иногда изменяли тому, что проповедовали.

- Объяснись.

- Я это и делаю. Вы росли и формировались в годы, когда слова часто расходились с делами...

Анна Григорьевна обиделась за мужа.

- А ты знаешь, что в те годы твой отец еле уцелел?

- Однако уцелел? И если не пострадал, так не из-за того, что был несозвучен эпохе, а скорей из-за того, что все-таки был созвучен...

- Ты обвиняешь отца?

- И не думаю. Просто он продукт своего времени.

- Как ты сказал?

- А я продукт своего.

- И, конечно, ты более совершенный продукт?

- Как это для вас ни прискорбно.

- Знаешь, твое самодовольство...

- Не самодовольство, а историческая закономерность. Разве мы живем не в лучшие времена?

- Но ты-то чем лучше папы?

- Верностью принципам.

- Что же это за принципы?

- Коммунистические!

- Мы уклонились от непосредственной темы разговора, - вернул я своих собеседников к конкретному предмету спора. - Мне тоже думается, что Юре не стоит так легко отмахиваться от университета.

Юра одарил меня убийственным взглядом.

- Закончим, - сказал он, оставляя за собой последнее слово. - Меня вы не переубедите, а если не перестанете, я попытаюсь получить койку в общежитии.

Разговор не слишком приятный! Резкости говорили обе стороны, но особенно резок был Юра...

Филистер посчитал бы спор сына с родителями явлением негативным: отцы и дети! Столкновение поколений!

А я так не считаю, это был полезный разговор, в нем содержалось положительное начало, такой разговор закономерен, он должен, должен был возникнуть по тому или иному поводу.

Мало сказать, что я знаком с Зарубиными, я знаю Сергея Петровича и Анну Григорьевну, они превосходные люди, умные, честные, отзывчивые, иначе они не смогли бы воспитать Юру таким, какой он есть.

Прямолинейность Юры может производить неприятное впечатление, а кое-кто, возможно, назовет ее невоспитанностью. Но воспитанность - понятие условное. Когда-то воспитанностью называлось умение скрывать свои мысли и делать вид, что уважаешь людей, которых заведомо не уважаешь. Что поделать, если старшие Зарубины выросли в обществе, несвободном от ложных понятий. А Юре это не нужно. Ему не нужно притворяться, он хочет не уживаться, а жить с людьми, это разные вещи.

Слишком много хорошего вложено в Юру его же родителями, школой, комсомолом, всем нашим обществом, чтобы требовать от него каких-то компромиссов. Для Юры благополучие душевное важнее благополучия материального, для него важнее слышать голос своей совести, чем внимать сентенциям о вреде табака, от кого бы они ни исходили.

Будь самим собой!

Только это я и могу пожелать Юре, и его счастье, что он живет в обществе, которое может позволить людям быть самими собой.

А то, что он повздорил с родителями? Что ж, не всегда можно обойтись без этого, индивидуальности не только притираются друг к другу, но и сталкиваются.

Зарубины - хорошие люди, и я не сомневался, что старые и молодые Зарубины в конце концов обретут взаимопонимание.

Вскоре после разговора с родителями Юра вновь появился у меня.

Он точно повзрослел, даже шаг его стал размашистее и тверже.

- Советовались?

- Советовался.

- Можно? - Он придвинул стул и сел против меня с таким видом, точно пришел на урок. - Слушаю.

Но я не торопился.

- А как дома?

- Смирились. Как и следовало ожидать. Пригрозил, что уйду в общежитие. Мама даже пришла ко мне ночью. Плакала. Жаловалась на сердце. Она на самом деле страдает стенокардией. Твердила о призвании ученого. "Когда-нибудь ты поймешь, пожалеешь". Но я не мог. Вы понимаете, я не мог сдаться...

Я понимал. Впервые в жизни Юра вступил в борьбу за то, что называется идеалами. Мать твердила о призвании ученого, а сын, сам того отчетливо не сознавая, ощущал призвание быть человеком.

- Где-то я промазал в своих поисках...

Мне припомнилась ироническая улыбка в глазах моего друга.

- Знаете, я посоветовался с одним человеком. Если иметь в виду технику раскрытия преступлений, сказал он, для начинающего ваш Юра действовал совсем не плохо. Но... все это на уровне Шерлока Холмса. Ваш подопечный начитался приключенческой литературы.

Тут Юра сделал движение, желая меня прервать.

- Знаю, знаю, - продолжал я. - Вы не поклонник детективов, но я передаю то, что услышал. Чем вызвано наше неуважение к детективным произведениям, как бы ни были они хороши? Тем, что их авторы недостаточно исследуют человеческие характеры. Холмс умен, образован, квалифицирован, но... не умеет проникать в тайны человеческой психики. А когда уголовное дело исследует большой художник, он неизбежно выходит за пределы жанра и создает подлинное произведение искусства. В этом и заключается разница между Достоевским и Конан Дойлом.

Юра попытался возразить:

- Однако преступления все-таки чаще раскрывают Конан Дойлы, нежели Достоевские?

- Обыденные преступления. Карманные кражи. Чтобы схватить человека за руку, не требуется знать его характер. Вы пошли по облегченному пути.

- Я сделал все, что в моих силах...

- Подождите. Это не мои слова. Вы хорошо действовали. Заподозрили Щеточкину, узнали адреса, обратились за помощью в милицию... Все правильно, за исключением того, что вы исходили из неправильной предпосылки. Вы сами говорили, что не встречали девушки чище Тани, и... приписали ей низменные побуждения.