Антон Макаренко - Статьи и рассказы
У мальчика Гришки совершенно справедливое впечатление. "Обезьяну этакую в зверинце видим, похожа..." (Читает). Дальше вы его увидите на каждом шагу кривляющегося, который имел в своем распоряжении единственное средство - вот это желание заинтересовать, рассмешить, удивить, но удивить только кривлянием, только дерганием, трепыханьем, - словом, чем-то неестественным.
Ну что ж, может быть, в исключительных случаях такое педагогическое поведение и полезно. В некоторых случаях, очень редко, можно рекомендовать педагогу и некоторые "фокусы". Например, в прошлом году мой воспитанник Калабалин#7, ныне начальник Винницкой трудовой колонии НКВД проделал такой фокус.
Группа беспризорных, присланных к нему из Винницы, не захотела оставаться в колонии, потому что там старые дома, бараки и т. д. Калабалина в то время в колонии не было, и ребята, не долго думая, двинулись по шоссе к городу. Воспитатели растерялись, не знают, как их вернуть. Ездили за ними на машине, а они не хотят возвращаться, да и только. Тут как раз в колонию вернулся Калабалин. Он немедленно сел на коня и поскакал вдогонку. Поравнявшись с беспризорными, спрыгивая с коня, он поскользнулся, упал и разыграл такую сцену:
"Ой, я поломався, мабуть я не встану, несiть менi в колонiю".
Беспризорные видят, большой человек в беспомощном состоянии. Ребята небольшие, взвалили его на плечи и несут в колонию, с километр. Понесут, понесут - поменяются, кто несет, кто коня ведет - всем нашлась работа. Из простого сочувствия принесли в колонию, а сами в таком восторге, что спасли человека. Опустили на землю, а он встал на ноги и говорит:
"Вот спасибо, хлопцы, не хотелось идти пешком далеко".
Этим "фокусом" он расположил всех к себе, они сразу в него влюбились.
Такие отдельные фокусы разыгрывать можно, мы их в редчайших случаях рекомендуем. Это полезное дело. Мне самому приходилось сплошь и рядом разыгрывать такие "фокусы"; но одно дело разыграть специально, и притом необходимо талантливо задумать и разыграть, а другое - постоянно кривляться. Такой педагог может занять ребят на час, на два, на день, а потом они не будут верить ему, перестанут любить его. Такому педагогу верить нельзя, а так как ни в чем другом творчество Мартынова не проявляется, а только в кривлянии, то, пожалуй, мы должны признать, что Сейфуллина изобразила это творчество неправильно, не так, как нам нужно. Во всяком случае, нашим педагогам рекомендовать именно такой способ поведения ни в коем случае нельзя.
Есть целая школа воспитанных мною педагогов, я им рекомендовал держать себя всегда с достоинством, искренне, весело, бодро, серьезно, но с большим торможением мускулов лица, с таким торможением, которое должно быть у каждого воспитателя.
Мы не можем обвинять Сейфуллину в том, что она исчерпала этим мастерство Мартынова, да, собственно говоря, в таком коротком рассказе она и не могла подать это творчество как следует. Но она говорит, что Гришка полюбил Мартынова.
О методе мы говорили. Нечего и говорить - этот рассказ Сейфуллиной, при его весьма симпатичной установке, пахнет несколько педологическим анахронизмом. Это особенно проявляется под конец, когда говорится о том, что родители не нужны, родители - это барахло, природа - мать и т. д. Весь этот педологический анахронизм ни к чему не нужен и никакого метода не показывает.
Несмотря на то, что рассказ Сайфуллиной удовлетворить нас не может, в свое время он сыграл огромную роль, огромное впечатление. Но, к сожалению, она сильно повлияла на очень многих читателей, но меньше всего повлияла на работников Наробраза.
Следующая книга, которая составила эпоху художественной литературы о правонарушителях, - это "Республика Шкид".
Тогда книга представлялась откровением. Когда я ее читал, то думал: "Вот здорово работают люди, куда мне до этой работы". А когда читаешь ее, и в особенности когда готовишься перед таким серьезным собранием докладывать, то удивляешься, как можно было 10 лет назад считать книгу педагогически ценной. Она имеет огромную ценность как художественная литература, и то, что в ней изображено, конечно, верно, но как педагогический труд, эта книга неудачна, причем даже причина самой неудачи можно вскрыть по книге.
Что в этой книге изображается! Школа им. Достоевского в Ленинграде для правонарушителей. Это только школа, причем двери в этом доме всегда на замке. В доме есть заведующий Виктор Николаевич Соркин, Викниксор, как его зовут, и человек 100-120 нарушителей, которые ничего не делают, кроме своих занятий в школе. Они учатся, и это основной метод школы.
Что же можно ожидать от этой книги?
Давайте разберем книгу со стороны матерала и со стороны результатов.
У Сейфуллиной никаких результатов нет, неизвестно, чем кончилась затея Мартынова, известно только, что Гриша полюбил Мартынова и стал хорошим человеком.
А тут что за материал? Правонарушители. Какие же это правонарушители? На с. 34 и 35 описана картинка, как ребята залезли в кладовку и покрали табак. Обычный случай в детдоме. Эти странные правонарушители украли табак, разделили между собой и запрятали. А потом табак нашел Викниксор, позвал ребят в кабинет, стукнул кулаком по столу, они испугались страшно и сказали, что взяли.
Эти правонарушители вначале совершенно как ручные дети. Надо знать в самом деле, какие правонарушения могут совершать ребята, если они разойдутся по-настоящему. Здесь материал показан довольно легкий вначале, а потом, на протяжении 300 страниц, ничего, собственно, не изображается, кроме различных проказ ребят, самых разнообразных. Причем проказы по своей моральной сущности становятся все хуже и хуже.
Можно вам перечислить главные преступления этих шкидовцев. Какие преступления? Прежде всего развлечение убийством крыс. Крысы бегают по комнате, их убивают ногами. Дикая сцена, несимпатично характеризующая ребят.
Затем один из воспитанников - Слоенов, настоящий кулак, умеет так устраиваться в этом детском коллективе, что весь хлеб, почти вся пища переходит в его собственность и он держит в руках даже старшие классы. Все это терпят, и никто не может ничего против него сделать. Полное бессилие этих мальчиков против одного. Это говорит об отсутствии воспитательной работы, о полном отсутствии влиянии педагога.
Затем идет так называемая буза, избиение педагогов. Имейте в виду, что в особенности в Ленинграде это было очень модно. Я знаю много детдомов ленинградских, в то время почти каждый месяц происходили избиения. В один прекрасный день воспитанники хватались за палки, за кочерги, гнали педагога по всему зданию и били. Это была дополнительная педагогическая нагрузка. (В зале смех).
И здесь это описано, бьют всех педагогов. Но педагоги терпят, кое-кто удирает.
Описана кража картошки. Потом игра "Улигания", это значит "хулигания". Вся игра заключалась в том, что были организации, был почему-то совнарком и даже наркомбузы, и все это держало в руках школу. Били окна, бросали камни.
Так до конца книги идут очень занимательные приключения. А в конце книги такая строчка, что такая шкида хоть кого изменит, такая всесильная шкида, что всех изменит, но в книге никакого изменения нет и даже авторы книги выходят из школы не потому, что они закончили воспитание и приобрели какие-то черты характера, приобрели знания, квалификацию, а потому что они ставили спектакль, пропало два одеяла и им надо эти одеяла возвращать. Они уходят в жизнь, совершая воровское преступление. Следовательно, материал это как будто нормальные люди, но настолько распустившиеся, что ничем другим, кроме весьма сомнительных игр и развлечений, не занимаются.
Метод и творчество.
Метод - запертые двери, карцер и школьная работа. Когда Викниксор вдруг пришел к выводу, что необходимо трудовое воспитание, то он этот вывод оформил так: нужно их послать в какой-нибудь трудовой институт, находящийся за стенами школы. У него у самого никакого трудового воспитания нет, только школа. Лично у самого Викниксора никакого мастерства нет. Вообще эта фигура почти комическая, он строг, заводит летопись и отмечает положительные и отрицательные поступки и, в завимости от количества их, назначает наказание. Авторитетом, даже уважением Викниксор не пользуется.
Каковы же результаты такого воспитания? Такой педагогический процесс, какой здесь изображен, может привести к чему угодно. На с. 134 мы уже видим результаты такого воспитания.
Изображается пожар. Целая толпа взрослых ребят увидела дым. Что эти ребята делают?
"Началась паника. Кто-то из малышей заплакал трусливо..." (Читает.) Ни один из воспитанников не бросился туда, а бросилась женщина. "Минут через 5 в дверь постучали..." (Читает.) Женщина спасает забытого на пожаре мальчика. Чем кончилось дело? "Всех ребят перевели в дворецкую". А что за пожар, кто тушил пожар - неизвестно.
Такое воспитание нам не нужно. Я не могу себе представить, чтобы в моем детского коллективе во время пожара я бросился кого-нибудь спасать. Я должен сидеть в центре и спокойно разговаривать по телефону. Все сделают ребята - и спасут, и потушат, и придут доложить, что все кончено. Иначе в советском детском коллективе быть не может.
