От первого лица - Александр Николаевич Житинский

АЛЕКСАНДР ЖИТИНСКИЙ

ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА

О прозе Александра Житинского

Перед читателем — вторая книга прозы Александра Житинского. Первая его книга — «Голоса» — вышла пять лет назад; годом раньше, в 1976 году, был издан первый сборник его стихов. Печатается он лет десять, а пишет — стихи и прозу — давно, со студенческой поры. Житинский родился в Симферополе, в 1941 году, за несколько месяцев до начала войны, в семье военного летчика. С детства не­мало ездил с отцом по стране: в первый класс пошел в Москве, закончил десятилетку во Владивостоке. Потом его жизнь в основном связана с Ленинградом: в 1965 году А. Житинский закончил Ленинградский политехнический институт с дипломом инженера-электрофизика, затем работал младшим научным сотрудником. Тот, кто читал «студенческие» повести Житинского,— шутливую «Сено-солома» или более серьезную и острую, но тоже веселую «Глагол „инженер”», кто знаком с их постоянным героем — Петром Николаевичем Верлухиным (с ним читатель встретится и в этой книге), тот представляет себе среду, которая окружала Житинского в начале его творчества и питала своими впечатлениями.

Молодые люди этой среды и поколения, к которому принадлежит А. Житинский,— люди образованные, горожане. Они владеют своей манерой общения, независимой, чуть ироничной. Они многое знают, о многом догадываются, но понимают и то, что многого они все же не знают, не умеют и не могут (а хотелось бы!). Похоже, что отсюда и идет их самоирония, иногда слегка нервная. Вообще к этому поколению стоит присмотреться. Оно, правда, лишено непосредственного сурового опыта отцов (например, военного), но ему ведомы свои, тоже весьма нелегкие, проблемы.

С этим поколением, его исканиями и вопросами, главным образом связана литературная работа Житинского. Во всех его произведениях мне слышится характерное звучание его собственного голоса, его речи «от первого лица», сливающейся с голосом современного молодого горожанина, «физика» по образованию и профессии, мечтателя, «лирика» по внутренней сути.

Желание понять странный подчас, новый и пестрый мир, в котором живет это поколение, объясняет пристрастие писателя к разного рода сюжетным странностям и экспериментам, фантастическим допущениям и условностям... То это парадокс лестницы, не выпускающей человека из своей власти, пока он не сделает выбора, то это странная способность сниться, которая меняет жизнь героя и других людей. И «Эффект Брумма», и «Арсик», и «Хеопс и Нефертити» построены на подобном «сдвиге», небудничном взгляде на жизнь. Впрочем, фантастика и странности — в традициях большой русской литературы, они помогали увидеть многое в человеке, и у Житинского есть отличные учителя — от Гоголя до Булгакова. В условных формах своей прозы Житинский по-своему обнаруживает жизненную правду, стремится помочь человеку достойно жить в нашем нелегком мире, понять, «что с нами происходит».

Читатель без труда увидит, что наиболее определившиеся герои Житинского — Владимир Пирошников, Петя Верлухин, Снюсь — вылеплены из одного теста (хотя, конечно, каждый из них живет вполне самостоятельной жизнью). Сходны внутренние проблемы, которые встают перед ними. От «легкого» отношения к жизни, от стихийного отношения к своему дару, от беззаботных мечтаний о «великом предназначении», от наивной любви к себе и людям герои приходят к открытию спасительной для них новой, суровой истины. Оказывается, любить людей — совсем не просто. И чтобы узнать это — нужно порою отдать жизнь. Проблемы, как видим, настоящие, серьезные.

При всем при том, как убедится читатель, проза Житинского легка, дыхание ее естественно, часто она занимательна и весела. Без всякого напряжения со стороны писателя его сочинения вызывают нередкую улыбку, и не столько словесным остроумием, сколько светлым интересом к жизни, неханжеским наблюдающим и примечающим взглядом вокруг себя. И слово Житинского ложится легко и естественно, он, кажется, и не знает «мук слова». И герои его — посмотрите: какие это обаятельные, легкие, беспретенциозные люди! Но как трудна — в конце концов — их легкая жизнь! Более того — со временем она становится все труднее. Не знал прежде мучений этот Верлухин,— узнает! Пирошников всей своей безмятежной жизнью, в которой мелкие удачи и малые удовольствия гнали его, как ветром, будет пригнан на лестницу, а там и на край крыши, с которой вот-вот сорвется... А может, все-таки удержится? Но на этом краю человеку нужны усилия чрезвычайные. А Снюсь с его редким и причудливым даром, какой он должен пережить перелом в своей жизни! Ему та­кого и не снилось, хоть он и был специалистом по снам. Так и выходит у персонажей Житинского: кому раньше все давалось само собою, просто падало с неба, тому — потом — должно пахнуть в лицо бездной, и лишь отчаянные усилия тогда помогают человеку выстоять, тем более снова встать на ноги... Понимание того, что человек ответствен за себя, придает серьезность и глубину прозе А. Житинского.

Выход для его героев — в преодолении замкнутости, в отказе от гибельной сосредоточенности на себе. В сущности, вся его проза — это поиски ценностей за пределами только личной, отдельной жизни индивидуума. Замкнутость— это тупик, это путь на «лестницу».

Есть у Житинского люди изначально стойкие. Встретятся они и на страницах этой книги. Это — чистые люди. Их качества вроде бы и не такие редкие: чувство правды и справедливости, острая совесть. Эти качества, делающие возможным правильное, нравственное отношение человека к себе и другим людям, проявляются не в суетной и устремленной к удовольствиям жизни, а в моменты крайние, когда сама жизнь поставлена ребром.

Чувством тревоги, возникающим вначале незаметно, будто сигнализирующим о некоем душевном дискомфорте, а потом беспокоящим все сильнее, уже не дающим смотреть на мир «просто», «легко», «не брать в голову»,— этим все более слышимым внутренним голосом проза Житинского, герои его поколения и круга входят в мир поисков всеобщей, всем необходимой большой правды.

...В «Эффекте Брумма» читатель встретит наивного провинциального самородка Фомича. Чудаковатый и неугомонный, этот человек работает не ради выгоды, а ради одной только истины. «Понимаешь,- говорит Фомич герою, юному младшему научному сотруднику,— что нам с тобой главное? Не то, чтобы людей удивить. И денег нам с тобой не надо. Главное, это когда всей душой устремишься и вдруг сделаешь, что-нибудь. И оно только душою и держится. Вынь душу — пропадет все».

Кроме ясного нравственного смысла этих слов герою-рассказчику еще очень дорого, что Фомич говорит: «н а м  с  т о б о й главное».

Очень ему хочется быть вместе