Матрикария - Саша Левин

Саша Левин

Матрикария

Дома было ужасно душно. Антон вышел на балкон, чтобы открыть окно и посмотрел вдаль. Перед ним раскинулся город, утопающий в летней зелени. Начало июня в этом году выдалось сухим и теплым. Единственное, что омрачало картину, так это постоянные облака, скрывающие солнце и не дающие его лучам коснуться земли.

Он открыл окно и впустил в квартиру свежий летний воздух, вдохнул полной грудью, а затем выглянул на улицу. Город жил своей жизнью. Крики детей во дворе, гул машин, пение птиц, шелест крон — все это складывалось в одну прекрасную и законченную мелодию, которая вызывала у Антона только боль.

— В отличие от меня — ты звучишь естественно, — со вздохом проговорил он и вернулся в квартиру.

Вот уже три года, как Антон не мог понять кто же он такой, не мог отыскать свое Я. Просто в один из дней, он проснулся в палате, а вокруг него были незнакомые лица. Родители, друзья, знакомые, в тот момент, все они для него были просто — люди.

Он видел боль в глазах женщины, что представилась его матерью, видел ожидание чуда в глазах мужчины-отца. Незнакомцы-друзья всячески пытались шутить и рассказывать случаи из его прошлой жизни, но для него все это было пустым звуком. Он просто смотрел на них, не понимая, что от него хотят все эти люди. Для чего они пытаются пробудить в нем чужие воспоминания.

— Полная амнезия. Такое бывает при столь сложных операциях с низким процентом успеха. Возможно, так подействовал наркоз, а может, роль сыграли другие факторы и это защитная реакция организма. Возможно, со временем память восстановится, но для этого не надо давить на пациента, — вынес вердикт, находящийся здесь врач.

После этих слов, женщина, что представилась матерью, уронила голову на грудь мужчины-отца и заплакала, и он — Антон, впервые ощутил страх, поскольку тот другой, что был до него, хотел обнять и утешить ее, прижаться к ней, заверив, что все будет хорошо. И все это было против его воли, на уровне инстинктов, которые он подавил, боясь потерять свое Я.

Каждый день Антон учился заново жить. Со временем он понял, что обожает свежесваренный кофе, чей вкус и аромат нес успокоение и покой. В ситуациях, когда он думал, что теряет свое Я, Антон просто занимался приготовлением любимого напитка, и это помогало ему собраться с мыслями.

В один из дней он осознал, что все его знания, полученные им в прошлой жизни, были вместе с ним. Просто они спали до тех пор, пока Антон не начинал то или иное дело. Со временем это стало своего рода игрой. Он начинал что-то делать, а тело само подсказывало, как ему действовать.

Неожиданно для себя, он узнал, что хорошо разбирается в математике, экономике, любит читать и, самое забавное, умеет играть на гитаре, чего от себя никак не ожидал.

С другой стороны, Антон чувствовал, что каждое такое открытие постепенно стирает его самого, заменяя тем, предыдущим Антоном, которым он был до операции, и это было по-настоящему страшно. Он не хотел терять себя настоящего.

Постепенно он привык к родителям, друзьям, завел новых знакомых, а самое главное, научился понимать, кто из людей хочет воспользоваться его амнезией в своих корыстных целях и просто использует его. Как он понял, предыдущий Антон плохо разбирался в людях. И это тоже для него было удивительно.

Время шло, а поиск настоящего себя, так никуда его и не привел. Антон постоянно натыкался на плотину, которую не мог преодолеть, а возможно, просто не хотел, из-за накопившихся в нем сомнений и противоречий, которые несли с собой ежедневные познания самого себя.

Иногда ему снились сны. Он видел предыдущего себя счастливым, полным жизни в кругу знакомых и близких людей, большинство из которых стали настоящему ему — никем. Та жизнь казалась ему чужой, а эти сны неправильными, как будто его заставляли украдкой подсматривать за чужим счастьем и тем, чего он лишился.

Единственное, что вызывало в нем трепет и душевный покой, был сон о ромашковом поле, раскинувшееся белоснежным ковром до самого горизонта, что было освещено теплыми лучами летнего солнца. И там он был не один. Кто-то такой знакомый, неизменно сопровождал его во сне, но при попытке обернуться и увидеть его лицо, Антон сразу просыпался с чувством утраты.

От мрачных мыслей его отвлек телефонный звонок. На экране смартфона высветилось "Мама".

— Привет, мам.

— Привет, дорогой, — раздался голос полный нежности и любви.

За три года Антон привык к родителям, порой даже ездил к ним с ночевкой и мог обсудить многие проблемы. Вот только иногда, в их глазах он видел ожидание того, другого Антона, которого они знали до той операции. Он знал, что родители любят и поддерживают его, но от этого ему было только больнее. Ему казалось, что он лишил их единственного сына.

— Что-то случилось? — искренне поинтересовался Антон.

— Нет, у нас все хорошо. Просто ты не звонил несколько дней, — раздался взволнованный голос матери.

— Извини. У нас была крупная сделка, постоянные встречи, переговоры. Просто закружился. Сегодня первый спокойный день, — успокоил ее Антон, ощущая вину.

— Ты когда приедешь? — спросила она, переводя тему разговора.

— Планировал на этих выходных. А еще, мам, ты не знаешь, где я раньше мог отдыхать за городом? — неожиданно для себя, спросил Антон.

Мама замолчала. Она была удивлена и даже растерялась. Это было первый раз, когда он сам спросил ее о своем прошлом. Обычно эта тема у них была под негласным запретом, чтобы лишний раз не давить на него, как и советовал доктор.

— Перед операцией, — голос мамы сел, но потом она взяла себя в руки и продолжила, — когда тебе надо было принято какое-то важное решение или побыть наедине с собой, то ты обычно ездил на какое-то озеро, что находится недалеко от города. Ты еще говорил, что там недалеко от него небольшой поселок.

— Спасибо. Ты мне очень помогла. Завтра я обязательно позвоню. А в выходные приеду к вам. Пока, — с благодарностью в голосе проговорил Антон.

— Ждем тебя. Рада, что смогла помочь. Пока, — нежно сказала мама.

Антон прекратил разговор. Он чувствовал, что мама хотела спросить его что-то еще, но уважая его чувства, не стала этого делать и приберегла вопросы на потом.

Антон задумался, почему во время разговора, ему вдруг вспомнилось поле ромашек. Скорее всего, ему просто захотелось