Кис, приезжай - Ольга Сергеевна Зимина

Ольга Зимина

Кис, приезжай

(рассказ написан для конкурса на сайте "Литгалактика", в нём спрятаны слова "Когда мы были другими")

Дача на майских — святое.

Нина подмигнула своему отражению — рыжеволосой ведьмочке с метлой, в старом рабочем плаще. Вышла на участок — и взгляд её немедленно упёрся в большой кувшин, висящий на кривом сучке старой яблони.

— Когда же я его наконец сниму? — спросила она сама себя, усердно подметая оттаявшие дорожки.

Двор, ещё вчера покрытый несокрушимым панцирем льда, за одну ночь приобрёл грязновато-радостный весенний вид.

Кувшин прочно угнездился на яблоне, вызывая сложные чувства: смесь тоски, чувства вины и — удивительно! — лёгкой бессмысленной радости; он служил Нине постоянным напоминанием: её ждут.

Мечтают о встрече — если не ежесекундно, то, как минимум, каждый вечер перед сном.

Любой женщине, будь ей хоть девяносто, приятно иметь обезумевшего от страсти поклонника, — а Нине стукнуло всего-то сорок семь.

— Мы красотки — на загляденье, сейчас всю улицу подметём! — пропела Нина чуть хрипловато на мотив Хабанеры из оперы "Кармен".

Занятая делом, она вспоминала своего болгарского жениха — Тодора Атанасова. Тоше.

Познакомились они где-то в соцсетях — и впоследствии не способны были толком вспомнить, как это произошло. Впрочем, Нина прекрасно знала, что написала первая — но признаваться, естественно, не собиралась.

Тодор мастерил из щепок и лесного мха чудесные сувениры — избушки на курьих ножках, а Нина — с недавних пор — коллекционировала предметы, связанные с миром колдовских сказок. Изготавливать поделки она не умела, зато называла себя — уже пятнадцатый год — начинающей поэтессой. После развода с мужем Нина принципиально притворялась ведьмой. Сочиняла, например, такие стихи:

— Вам принцессу?

Увы, вы ошиблись адресом!

Здесь Яга проживает,

Глядите: в углу — помело.

Есть отныне у вас

Веский повод для радости:

Выметайтесь живым.

Я сегодня сыта.

Повезло!

Болгарский мастер знал русский язык почти в совершенстве — по его словам, учил в школе, затем всю жизнь смотрел старые советские комедии. Говорил с акцентом, но очень красиво и грамотно. "Как это у него выходит? Мне бы так с английским!" — думала Нина.

Сначала они созвонились, чтобы обсудить приобретение чудесных Тодоровских сувениров. О цене и доставке поговорить забыли — увлеклись другими темами. В первой же беседе по видео, затянувшейся на два часа, Тоше предложил:

— Кис, приезжай в Болгарию! Поживёшь здесь со мной, отдохнёшь.

— Кто Кис? Это я — Кис? — засмеялась Нина, не забывая призывно блестеть в экран смартфона новенькими, неестественно белыми зубами. — Я не киса, я собачка! Белая болонка!

— Ты — Киса, я так решил, — ответил Тоше, сурово сдвинув чёрные и густые — истинно болгарские — брови. — А я — лев по гороскопу. Но это всё фигня, я в гороскопы не верю. Я просто — лев.

Нина дала согласие приехать к Тодору в Болгарию — на весь летний отпуск. А чего тянуть — в их-то прекрасном возрасте?

И прилетела.

Роста Тодор был небольшого — даже чуть ниже Нины. При встрече в аэропорту он усмехнулся:

— Ты, Кис, длинная, а я — бешеный!

— В каком смысле — бешеный? — не поняла Нина. Она была немного разочарована — всю жизнь предпочитала кавалеров повыше.

— Увидишь, — ответил Тодор коротко.

Тоше жил на краю села. По скайпу он привиделся Нине благородным бедным художником, а оказался вполне зажиточным работягой-фермером: по утрам выгонял из огромного покосившегося сарая на горное пастбище жалобно бебекающих кучерявых овец; позади увитого виноградными лозами двухэтажного дома возделывал плантацию одуряюще сладкой жёлтой сортовой малины.

Два дня Нина пребывала в раю. Замучила взрослую дочь потоками снимков — затянутые синей дымкой горы, капли росы на лепестках садовых лилий. Обнималась с ягнятами, купалась в прозрачном бездонном озере. Тоше кормил её с ложечки грубоватыми деревенскими салатами — помидоры, брынза, домашние яйца. На закате пили домашнее вино…

На третий день Нина вышла на крыльцо, сладко потягиваясь. Раздвинула края антимоскитной сетки, да так и оставила дверной проём открытым — торопилась пробежать босиком по росистой траве.

Далеко не ушла: услышала за спиной адский рёв. Тоше мчался за ней, красный от гнева, выкрикивая что-то по-болгарски.

— Что случилось, Тоше? — Нина от испуга попятилась и чуть не упала.

— Ты… Я… Я так больше не могу!!! Ты пустила в дом мух! Сколько можно? Ты совсем идиотка, да?!!

Тодор неистово размахивал руками. Нине казалось, что ей пришёл конец — она беспомощно застыла на месте, закрывая лицо ладонями. Из глаз текли слёзы.

Тодор утих минут через десять — наорался и ушёл в овечий хлев, злобно пиная по пути попавшиеся под ноги булыжники. Нина, не веря, что осталась цела, ринулась собирать вещи. Через полчаса она уже бежала к автобусной остановке, волоча по неровному шоссе розовый чемодан на колёсиках…

Домой вернулась опустошённая. Решила: хватит приключений, к Тодору больше — ни ногой!

А через день заскучала. "Может, я не права? — думала она, — он не злой, просто болгары все темпераментные! Надо было потерпеть. Упустила, дура, последний шанс на личную жизнь!"

Тоше позвонил через день.

— Кис, — сказал он жалобно, — я жить без тебя не могу, — приезжай, а?

— Нет уж, теперь ты приезжай, — сказала Нина.

Тодор приехал на попутной машине со знакомыми болгарами. Привёз Нине в подарок самодельный шедевр — большой глиняный кувшин.

— О, Тошечка, как здорово! — радовалась Нина, — в жизни такой красоты не видела!

— Это ты — красота, Киса, — ответил Тоше торжественно, — люблю тебя безумно!

Три дня они рыскали по дачным грибным местам — знакомиться с шедеврами архитектуры Петербурга Тоше наотрез отказался.

— Что я там не видел, Кис? — спросил он, — мне не пять лет, чтобы по музеям ходить.

На четвёртый день Нина решила перед сном почитать — дольше прожить без книг не могла. Тоше сидел с ноутбуком — объяснял по-болгарски помощнику, как ухаживать за приболевшей овцой. Нина краем уха слушала — и что-то даже ухитрялась понять. Тоше косился в её сторону неодобрительно. Закончив разговор, он резко вскочил с места и заорал:

— Ты меня пригласила к себе, чтобы издеваться?!

— В чём дело, Тоше, что случилось? — Нина уронила книгу, вжалась в стенку и машинально прикрыла уши ладонями.

— Ты читаешь и читаешь, не обращаешь на меня внимания!!! Я спрашиваю: для чего я сюда ехал три тысячи километров?!!

Он вскочил с дивана, схватил с подоконника свой кувшин и унёсся с ним на улицу — в беспощадно