Истории, опутанные паутиной - Екатерина Николаева

Вместо предисловия

Я говорю с тобой голосами птиц беззаботных, счастливых, свободных. Я смотрю на тебя глазами канареек, грачей, киви, журавликов – оригами. Я обнимаю тебя огнём, ветром, снегом. Я желаю тебе засыпать в объятиях любимого человека. Поверь мне один только раз и сделай выбор. Пожалуйста, выбери радость, лёгкость и смех. Выбери стать солнцем. Для себя и для всех.

Облака, а можно мне с вами? От края до края, где давно не бывала. А можно с мечтою навстречу умчаться? Напрасно в окошки дождик будет стучаться. Ветер будет тревожно заглядывать за занавеску, в замочную скважину, в чьей-то опустевшей душе завывать отважно.

А можно мне на свободу? С ветром и снегом, солнцем и небом. Можно мне выше, где голоса родные всё тише и тише? Можно мне к горизонту, и вон на ту гору, где неуместны праздные разговоры?

Слышу гулкий и громкий, ясный и звонкий ответ на вопрос: "А можно?" Небо насупилось недовольно. Откашлялось. И отвечает спокойно: "Можно, милая, можно. Было. Пока ты меня не спросила".

Однажды мы прекратим повторяться. Прекратим притворяться, будто мы любим, вроде живём. В череде серых будней, плотно взгляд свой зашторив, чуда какого-то ждём.

Однажды, проснувшись в три тридцать три, ты обнаружишь, что смотришь одни и те же, день ото дня, скучные, звучные, однообразные сны. Что слова, интонации, мимика, жесты заучены до последнего вздоха. Инновациям в жизни по кругу нет ни минутки, свободной, ни места. Суета, суматоха.

Однажды, на одних только лишь морально-волевых, ты посмеешь поглубже вдохнуть, выдохнуть шумно. И снова заметишь: три тридцать три. Удивляешься? Думаешь, только в книгах и фантастических фильмах есть место магии?

Думаешь, это случайно, что последняя булочка с вишнёвой начинкой каждый вечер ждёт тебя на витрине любимого магазина? Что лифт совершенно внезапно всегда на твоём этаже?

Думаешь, источника магии не хватает? Посмотри, одуванчики! Ты же любишь цветы. Совпадение снова? Создатель чудес в любом мире, случайно ли, с умыслом сотворённом, только лишь ты.

История первая, или Как Вселенная избавилась от Страха

В одной большой-большой стране, в одном маленьком-маленьком городе жила одна большая вселенная. Она была простой девчонкой, поэтому и звали её просто – Вселенная. Жила она в прекрасном дворце, который на самом деле был самой обычной однокомнатной квартиркой. И семья у неё была самая обычная: мама Страх, папа Страх и сестра Страшилка. Вселенную все очень любили и берегли от злобного мира. Мама провожала в школу, папа на танцы, сестрёнка встречала после уроков. И никогда, никогда девчонка не ходила одна и в темноте, потому что злые павуканы только и поджидают одиноких маленьких девочек, чтобы захватить их своими огромными мохнатыми лапищами, облепить своей паутиной паучьей, да утащить в тёмный-тёмный подвал. Для чего? Ясно для чего! Высосать душу через глаз, разлить по фонарям, поджечь и осветить этот тёмный городишко. А откуда, вы думали, свет на улицах берётся? Энергосети давно не справляются. А за пределами города и вовсе мрак царит, поэтому кроме своего квартала, Вселенная и не бывал нигде в своей семилетней жизни. Такие страшилки Мама Страх рассказывала дочери.

Так и росла девочка наша, да на родительскую беду, стали ей сниться красочные сны. Где большая вода, берега крутые, птицы громкие-громкие и белые-белые. И летит девочка на спине этой птицы белой, а под ними мир огромный, разноцветный, и тёмный, и светлый. И ходят по земле ногами не злые павуканы, а обычные люди-человеки. Вот птица приближается к земле, а Вселенная оказывается в своей маленькой комнатке и просыпается. И только ночник – лохматый паук подмигивает ей зелёным глазом.

Стала Вселенная у мамы с папой спрашивать, а Страхи пуще прежнего испугались за дочь и вовсе запретили из дому выходить. Тем и занималась Вселенная, что шила куколок шестиглазых, ела, да спала. Видела один и тот же сон. И вот однажды сестра Страшилка принесла тревожные известия: ходят павуканы по домам, стучатся в двери, вешают лапшу на уши, да и выманивают души наивные. Велели Вселенной сидеть тихо и никому дверь не открывать.

Однажды наша девочка вышивала третий глаз на лице двадцать седьмой куклы, как в дверь постучали. Скучала малышка по общению, и так обрадовалась, что забыла все предостережения и открыла дверь не спрося.

– Здравствуй, девочка, а дома ли взрослые? – молвила приятная дама в красном пальто, больше похожая на учительницу, чем на злобного павукана.

– Нет, я одна совсем.

– А в школу ходишь ли ты, милое дитя?

– Хожу, только мне сейчас мама никуда не разрешает. Ой, – испугалась Вселенная, – и с вами мне говорить нельзя.

– Не волнуйся, моя хорошая, я и не думала тебя обижать. Я просто покажу тебе мир.

И обернулась милая дама белой птицей, и понесла Вселенную над широкой рекой, над большими городами, лесами да полями. И захватило дух у Вселенной, и такая радость наполнила сердце, что захотелось обнять всех этих красивых людей, тёплые деревья, пушистые облака. Рассмотреть каждый листик и цветное платьице, и птицу захотелось рассмотреть. И стало у Вселенной восемь мохнатых лап, шесть любопытных глаз. И потянулась она к людям. И согрела души их, опутав паутиной любви, и осветили души весь этот город, каждый дом, каждый мир. И семья Страхов перестали быть страхами, а стали мамой, папой и сестрицей. И тепло стало кругом, и радостно. Только трёхглазая куколка в красном пальто грустила немного, ведь никто её уже не дошьёт. Может быть, оно и к лучшему?

История вторая. Сказка о Буканушках, или как Мама и Папа общий язык находили

Жила в лесу глухом Буканушка. Сосны да ели её воспитали: давали тепло, кров, пищу, защиту. Только одна беда: если и слышали, то в ответ молчали.

Дожила Буканушка до восемнадцати годков, поклонившись в пояс соснам да елям, отправилась в путь, счастья искать.

Долго ли, коротко ли бродила Буканушка по топям, оврагам, буеракам, заросшим тропам, пока не повстречала такого же Буку, в чистом поле взращённого.

Подумали Бука с Буканушкой подумали, да и стали жить вместе, добра наживать. Свадьбу сыграли, детей народили, умных да разумных. И всё бы хорошо, только кричать Буки не переставали. Привыкли, что их не слышат во поле да в глухом лесу.

Стали буканята куксится, ушки свои буканячьи лапищами закрывать. А потом и вовсе залепили уши воском тягучим, чтоб воплей не слышать.

Закручинилась Буканушка, что детки её глухи стали да немы. По лекарям да знахарям всё таскала глухих буканят, и всё кричала, кричала, пока голос не потеряла.

И приснился в немом беспамятстве сон расчудесный, будто нужно кричать не в уши, а говорить сердцу с сердцем. Тогда и ответ получишь, и доверие, и нежность. Поутру Буканушка сердце своё