Двое - Петр Немировский

Петр Немировский

ДВОЕ

Рассказ

Несмотря на раннее утро, солнце уже пригревало. Яков Петрович и Лидия Адамовна шли к станции метро. Яков Петрович, любитель быстрой ходьбы, вынужден был подстраиваться под супругу и замедлял шаг – у Лидии Адамовны больные ноги. В руках у него – лопата и сумка, Лидия Адамовна тоже несла сумку.

– Хорошая погода сегодня, слава Богу, нет дождя, – сказала она и, тяжело вздохнув, добавила: – Жаль, что нет детей с нами. Надо будет им обязательно написать, что мы сегодня были на кладбище.

– Напишем, – буркнул он. 

– Хватит злиться. Они ни в чем не виноваты. 

Яков Петрович и Лидия Адамовна остались одни – дети жили от них далеко.

Вначале в Америку с мужем и дочкой уехала дочь Света. Звонила, писала родителям письма, подбадривала, уверяла, что скоро заберет их к себе. Родители первое время надеялись, но по различным причинам отъезд откладывался. То возникла какая-то неразбериха в Вашингтонском иммиграционном центре; то вдруг обнаружилось, что не хватает некоторых важных справок, а оформлять эти бумаги у дочери пока нет времени, то еще что-то. Постепенно родители смирились с мыслью, что в ближайшее время в Америку не попадут. Догадывались, что Света уже и сама не очень-то хочет, чтобы они приехали. Переписывались, звонили друг другу, но речь об отъезде заводили все реже. Дочка иногда присылала доллары и посылки с вещами, а внучка – нарисованные ею картинки: «лес», «море», «птица», и в подписях к картинкам все чаще встречались английские буквы.       

Потом в Голландию уехал сын Вадим. Он был отличным программистом и, подписав контракт с голландской фирмой, отправился на два года в Амстердам. Контракт продлили, Вадим остался еще на год, потом еще. Вдруг родители получили конверт, в котором лежала цветная фотография – Вадим стоял в обнимку с молодой женой. Писал, что Гретхен – замечательная девушка, работает в престижной фирме по выращиванию тюльпанов. Они планируют купить свой дом и… ждут ребенка – Гретхен на четвертом месяце беременности. Обещал приехать в гости, уладив прежде кое-какие дела. Может, приедут вместе – Гретхен давно хотела побывать в России.

Родители отправили молодым поздравление.

В гости, тем более с молодой женой, Вадим не приехал. Зато прислал фотографию новорожденного сына. Позвонил, сказал, что счастлив, что очень занят.

Так и случилось, что на старости лет Яков Петрович и Лидия Адамовна остались одни. Когда в душе вскипала досада, он говорил, что хорошие дети так не поступают: «Мы их растили, воспитывали, а они… Эгоисты, что сказать!» Лидия Адамовна шикала на мужа: «Это ты – эгоист, переживаешь только за себя. Думаешь, им там легко?» По ночам она частенько плакала, особенно после телефонных разговоров с детьми. Он же, зная, какая рана на сердце у жены, злился на детей еще больше...  

Спустившись в метро, прошли через турникеты. У эскалатора он остановился, подождал жену: сама она побаивается стать на движущиеся ступеньки, потому что страдает близорукостью, а очки ей подобрать никак не могут.

Подъехал поезд.  

– Яша, не забудь лопату. Если потеряем, соседка будет ругаться. Ты же ее знаешь.  

Пока ехали в поезде, он порою вздыхал и цокал языком. По всему было видно, что переживает, вспоминает что-то. Ах, как досадно… А вспоминал он своего двоюродного брата Григория, который умер восемь месяцев назад, – сгорел от водки. 

Григорий когда-то работал фрезеровщиком на том же заводе, что и Яков Петрович. Дважды неудачно женился, дважды развелся. Третья жена работала ювелиром, имела связи. Настояла, чтобы Григорий ушел с завода, и пристроила мужа в какую-то коммерческую фирму. Купили новую квартиру, роскошно ее обставили. Поездки на моря, курорты, рестораны. Рос сын. Все бы хорошо, да была одна трещинка – Григорий крепко любил прикладываться к бутылке.  

С двоюродным братом и его женой Григорий виделся редко. Это и понятно: зачем иметь дело с такими людьми, как Яков Петрович и Лидия Адамовна? Что с них возьмешь? Яков Петрович работал до пенсии на заводе кладовщиком, Лидия Адамовна в прошлом – самая заурядная няня в детском саду. Люди они маленькие, простецкие, как говорится, ни то ни сё.  

Но случилось так, что жена Григория скоропостижно скончалась, как свидетельствовало заключение медэкспертизы, – от рака. Хотя на похоронах слышался шепоток: дескать, никакого рака не было, она отравилась, не в силах больше мучиться с мужем-пропойцей. Как бы то ни было, ее похоронили, и Григорий остался с пятнадцатилетним сыном. Запил сильнее прежнего и вскоре превратился в законченного алкоголика. Сын же его связался со шпаной, начал потихоньку таскать из дома все нажитое родителями.

Узнав, что с Григорием беда, Яков Петрович поспешил к брату. Долго топтался у дверей, наконец, позвонил. Вошел – и застыл, пораженный: Григорий, мертвецки пьяный, валялся на полу, а его сын резался с дружками в карты. Шкафы и сервант – нараспашку, ящики выдвинуты, словом, кавардак. Яков Петрович набрался духу и в каком-то истерическом негодовании прогнал шпану. Вызвал брату «скорую».

Вернувшись из нарколечебницы, Григорий некоторое время продержался. Но в годовщину смерти жены пригубил рюмку и… снова запил.

Яков Петрович ухаживал за братом, который, кстати сказать, нередко выгонял «опекуна», когда тот отказывался принести ему водку. Обижался, уходил, давая себе слово больше не возвращаться в тот дом. Но через несколько дней снова появлялся.

А Григорию становилось все хуже, приезжала одна «скорая» за другой, ставили капельницы, делали уколы. Сын тем временем продавал и проигрывал в карты то, что не успел пропить отец. Пропали и мебель, и шубы, и хрусталь. В конце октября Григорий, посеревший и распухший от цирроза печени, умер. Его кремировали, урну с прахом Яков Петрович забрал домой.  

Вскоре после смерти отца в милицию угодил сын – участвовал в ограблении. Его судили и отправили в