Пантелеймон Романов - Две пасхи

Романов Пантелеймон Сергеевич

Две пасхи

Пантелеймон Романов

ДВЕ ПАСХИ

I

ОШИБКА

По борьбе с религиозными предрассудками объявлено было уетроение комсомольской пасхи.

В уездном отделе образования с самого утра шла работа: клеили, красили, расчесывали лен на бороду Саваофа, шили сарафан для богородицы.

Каждые пять минут вбегал заведующий и с наивным видом начальника, которому кажется все легко, покрикивал:

- Скорей, скорей, ребята! Что вы копаетесь до сих пор!

Режиссер в закапанных краской штанах и в валенках, с утра ничего не евший, недовольно огрызался и ворчал на каждое замечание:

- Говорили, с факелами пойдем, а сунулся в отдел за керосином, там говорят, где раньше был, перед самым праздником лезешь.

- Что ж святых-то мало сделали? - сказал заведующий.

- А льны на бороды выдали? Что ж мы их, бритыми пустим?

- Из пеньки сделайте, откуда ж я вам льна возьму.

- То-то вот - из пеньки. Устраивай им пропаганду, бога ниспровергай, а тут... ну, какая это, к черту, пародия на Саваофа! - сказал режиссер, отходя и издали глядя на унылого малого с привязанной бородой. - Чертей тоже неизвестно из чего делать. Да народу небось никого не будет.

- Народу тьма будет, - сказал заведующий, - потому что идейная пропаганда. По городу везде расклеено объявление и сказано, что бесплатно всем;

- Ну вот и не пойдет никто. Им раз плюнуть: пришлют из центра постановление, а тут весь избегаешься, прежде чем достанешь, что нужно. Куда богородица-то делась?.. Вот она. Что ты шляешься! С клеем, что ли, за тобой ходить! Где тебе подклеивать?

- Ну, вы поторапливайтесь, правда, а то вовсе ерунда выйдет.. Что ж ты мантию-то наизнанку напяливаешь?! - крикнул режиссер. - Чертова кукла!

- А кто ее знает... - сказал унылый малый.

- "Кто ее знает"... По звездам-то не можешь разобраться?!

Что ж они у тебя под низом будут?

Он стоял перед унылым малым с банкой клея в руках и с раздражением смотрел на него.

- А держава где у тебя?

- Вот ламповый шар дали из читальни.

- Опять - ослы!.. Что ж ты впотьмах с ламповым шаромто будешь? Раскокаешь его, а там и читать не с чем. И так одна лампа на всю читальню осталась. А плакаты готовы?

- Черт их знает, - сказал помощник заведующего и пошел в соседнюю комнату, где на полу и на столах ребята рисовали краской плакаты.

Один лохматый малый, со светлыми, совсем белыми волосами, обтер кисть о подол рубахи и оглянулся, на других, как оглядывается в мастерской живописец, меняя кисти, чтобы дать себе отдых. Буквы у него в конце каждой строчки уменьшались и загибались книзу.

- Что ж ты не мог рассчитать наперед-то, балда! - крикнул ему помощник заведующего. - И потом: что же ты пишешь?

"Нам не нужны небесные дядки"... Мягкий знак-то проглотил?

Ведь тебе же написано, дураку. Одной строчки грамотно списать не можешь!

Малый только посмотрел на образец и на свое писание, потом немного погодя проворчал:

- Нешто за кажной буквой угоняешься...

- Иван Митрич, - сказал с раздражением подошедший режиссер, - что же это за хвосты чертям выдали, посмотрите, пожалуйста. Я просил толстых веревок, а они прислали сахарной бечевки. Что они смеются, что ли, над нами?!

- Ну, скрутите в несколько раз, только и всего. А Будда китайский сделан?

- Сделали. Это самый трудный. Уж с чайницы скопировали.

- Ну и ладно, Только, Будда, ты ведь должен на корточках сидеть. Где он? Слышишь, Будда, ты на.корточках сиди.

- Ну, готовы? - крикнул заведующий. - Я вам подводу велел приготовить. До монастыря на ней ступайте. А то погода такая, что не дай бог. Чертям-то пока накинуть бы что-нибудь дали. А то замерзнут.

Все стали выходить.

- Стой, стой! Оторвешь! - раздался испуганный голос в темноте.

- Что оторвешь? Чего стал? Проходи.

- На хвост наступил. Пусти, говорят!

- А ты распускай больше. На руку-то не мог перекинуть?..

У подъезда стояла телега, на передке которой бочком сидела, нахохлившись, какая-то фигура, держа вожжи в руках.

- Плакаты взяли?

- Взяли... Какой тут черт плакаты - зги божией не видать.

- Нуг трогай! Будда, на корточках сиди, пожалуйста.

- Едем, а зачем едем - никому не известно, - говорил режиссер, - носу своего не видно, а мы с плакатами и в гриме.

- Не надо было про идейное говорить, шшто не придет, - сказал помощник заведующего, - особливо, когда первый раз устраиваешь.

- Пожалуй...

Телега, подскакивая на обтаявших, камнях, ехала вниз по улипе. В густо нависшем тумане, из которого падали редкие капли дождя, едва заметно, мутно светились кое-где окошки домов да на углах улиц редкие фонари.

- Да, напрасно про идейное объявили... - сказал кто-то еще раз.

- Не буду я больше сидеть на корточках, какого черта! - сказал Будда.

- Э, ну тебя совсем, сиди, как хочешь.

Черти уже начинали мерзнуть и стучать зубами. Когда подъехали к монастырю, там все было темно. Лошадь отправили обратно и, выбрав посуше местечко, стали подпрыгивать, чтобы согреть ноги.

- Ну, конечно, ни один черт не пришел, - сказал с раздражением режиссер. - Теперь грим от дождя расползется - все на чертей будем похожи.

- И как это черт его надоумил про идейное написать...

- Да... Теперь вот что: подождем, когда будут сходиться к заутрене, тогда и начнем.

- Хоть бы поскорей утреня начиналась, - сказал Саваоф, пряча от холода то одну, то другую руку в карманы, в которых он держал ламповый шар. - Вот этого черта навязали еще. Все руки об него обморозил...

Все стояли на пустой темной площади перед монастырем и приплясывали от холода. Из калитки дома напротив вышла было какая-то тень, но сейчас же шарахнулась обратно.

- Когда- ж заутреня-то начнется? Уж половина двенадцатого.

- Через полчаса. На пасху всегда в двенадцать начинается.

- Погреться бы куда-нибудь пойти, да неловко. Пойди у церковного сторожа спроси, когда начнется, а то что-то странно: полчаса до начала, а там еще никого нет.

Один из чертей, придерживая хвост, побежал к сторожке, постучал в окошечко, что-то поговорил через стекло, стараясь не попадать в полосу света, и вернулся.

- Вот это так угодили. Это получше идейного: утренято по-старому в двенадцать, а по-новому - в два часа начинается!..

- Тьфу!.. Ведь это околеешь тут до двух часов. Лошадь как на грех еще отпустили. Ноги вдребезги промокли. Пойдемте в сарай, что ли, погреться, там все-таки не так мокро.

Все, пробравшись в ворота стоявшего на площади сарая, отыскали ощупью впотьмах сваленную в углу прошлогоднюю солому и присели на корточках, сбившись для тепла в кучу.

- Вот как хозяин заглянет сюда с вилами... - сказал режиссер, - вот тебе будет представление!..

- Ах, черт! Вот устряпаДи штуку. Хоть бы один дьявол вышел. А ведь объявление небось все читали.

По площади кто-то проехал на телеге. Слышно было, как разбрызгивалась грязь, смешавшаяся со снегом. Потом телега вернулась обратно.

- Ребята, где вы? - послышался голос заведующего,

- Здесь...

- Утреня, оказывается, в два часа...

- То-то вот - оказывается...

- А я езжу по всей площади, ищу вас. Чтой-то вы сюда забились?

- Забьешься...

- Ах, черт, вот маху дали. Никто не пришел?

- Ни одной души. Тут нужно было музыку пропустить сначала, потом ребят накрасить всеми цветами, тоже Пропустить.

И чтоб места - ограниченное количество.

- Это верно",. Замерзли небось?

- Еще бы не замерзли. Мокрые все, как собаки.

- Ну, садитесь скорей, нынче уж не стоит. Черти небось закоченели совсем. Будда, садись как следует, что ты все на корточках!

- Озяб очень...

Все стали молча рассаживаться на телеге. Вдруг послышался звон разбитого стекла. Кто-то плюнул и скаэайз

- Так!.. Чтоб тебя черти взяли!

- Что там?

- Державу разбил.

- Эх, тюря! Последний абажур..,

- Ну садитесь, садитесь. Ой, черт, что это мокрое попало под сиденье?

- Это мой хвост, - сказал один из чертей.

- Так оторви его к дьяволу, что ж ты распускаешь его, когда и без того все мокрые.

Обратно ехали все молча. Только заведующий покачал головой и сказал:

- И как это меня черт угораздил, же понимаю.

- Что?

- Да вот ошибку эту допустил: про идейное-то упомянул.

II

ПУСТЫЕ ГОЛОВЫ

Вечером, накануне пасхи, когда в пригородном селе допекались последние куличи, около Народного дома толкался какой-то народ, подставляли лестницы, что-то устраивали. А потом на фронтоне дома ярко вспыхнули красные электрические звезды.

- Что там такое? - спрашивали друг у друга редкие прохожие.

- Э, пустые головы... ребята все пропаганду свою устраивают против бога. Люди в церковь собираются, а они - чертте что.

- Наши мужики грозились, что ежели они будут безобразничать, то соберутся и искблотят всех.

- Ну, да слава богу, на нее, на пропаганду-то эту, внимапия никто не обращает: в прошедшем году ни одного человека не было; поездили, поездили да так и вернулись ни с чем. Хотели было перед церковью безобразие устроить.