Константин Станюкович - В мутной воде

Константин Михайлович Станюкович

В мутной воде

В мутной воде

Глава первая

Брак не по любви

В феврале 1877 года, в конце девятого часа вечера, у почтамтской церкви был большой съезд. То и дело подъезжали кареты. В ярко освещенной церкви все было готово для парадной свадьбы; там собралась уже порядочная толпа блестящих, раздушенных дам в бальных нарядах и мужчин в мундирах и фраках, на которых в избытке мелькали звезды.

Ожидали жениха и невесту, а пока, разбившись на группы, тихо смеялись и болтали, взглядывая на двери. Болтали о войне[1], о последних телеграммах, сплетничали друг про друга, говорили о женихе и невесте, и все находили, что «маленькая» Елена Чепелева делает прекрасную партию, выходя замуж за Василия Александровича Борского.

Достаточно было сказать имя Борского, чтобы порадоваться за Елену. Имя Борского начинало приобретать в Петербурге известность. О нем говорили, как о восходящем светиле в мире дельцов, как об умном, образованном и замечательно счастливом человеке. Тут же вы могли бы узнать, если бы раньше не знали, что он поправил расстроившиеся было дела известных братьев Позняковых, с тех пор как стал управлять делами, сделался недавно компаньоном Позняковых, имеет сам несколько предприятий, пользуется блестящею репутацией и связями и, несмотря на то что начал всего года три или четыре, очень богат. Одни говорили, что у него миллион, другие — что больше, но все соглашались на том, что не менее миллиона и что дела его блестящи.

«Дельный, солидный и основательный человек!» — говорили про него обыкновенно мужчины. Дамы к этому прибавляли, что Борский очень интересен.

— Елена должна быть очень счастлива! — тихо заметила молодая брюнетка, жена известного финансового туза, оканчивая рассказ о замечательных словах, сказанных будто бы известным дипломатом. — Борский такой прекрасный человек.

— Говорят, Елена не очень-то желала этой свадьбы… У нее был маленький роман… Она, кажется, любит другого… — отвечала соседка, бойкая барыня с подкрашенным лицом и подведенными бровями…

— Детская шалость?.. — проронила брюнетка.

— Вероятно… Я слышала, что свадьба эта — дело матери. Ведь вы знаете: мадам Чепелева умная женщина… У них ничего нет… Крохи какие-то остались… а долгов пропасть…

— А брат миллионер?

— Он не очень-то их балует… Разве оставит что после смерти… Говорят, он все завещал Елене, но теперь дает только пятьдесят тысяч.

— Только?

— И это еще слава богу! Он ведь такой взбалмошный старик… И эти деньги вымолила мать со слезами… Старик теперь без ума от Бениславской. Эта женщина его совсем опутала…

— Ну, Борскому все равно. Он так богат… Я слышала, он влюблен, как мальчик?

— Говорят… Впрочем, он вообще близок к семейству Чепелевых. Вы, верно, знаете, что он когда-то был у них в доме учителем я что сама мадам Чепелева очень ему нравилась…

Разговор перешел в шепот.

Молоденькая брюнетка, с темными блестящими глазами, жадно слушала чудовищную сплетню, которую подкрашенная барыня рассказывала со всеми подробностями, укорительно покачивая головой…

— Это в ее жанре… Так дочь выходит за любовника матери?

— Что же, это не редкость! — засмеялась дама. — Это бывает!

«И у тебя ведь тоже есть любовник!» — подумала она, продолжая весело болтать с брюнеткой.

Певчие грянули концерт.

Разговоры стихли. В церковь вошел жених.

Это был красивый, плотный господин лет тридцати, с умным и выразительным смуглым лицом. Он обходил группы знакомых, любезно пожимая руки и приятно улыбаясь. Не успел он еще обойти всех, как снова запели певчие и в церковь вошла, об руку с отцом, стариком генералом, невеста.

Стройная, грациозная, небольшого роста, она тихо шла, не оборачивая своей необыкновенно изящной головки. Ее прелестное, с тонкими чертами лицо было серьезно и торжественно. Бледная, она казалась еще бледней в белом подвенечном платье, а большие голубые кроткие глаза ее с каким-то детским испугом глядели вперед…

— Невеста имеет печальный вид! — заметили вокруг.

— Но зато как сияет мать!

И правда: мать сияла. Она весело кивала головой по сторонам, идя под руку с посаженным отцом, высоким седым генералом, хорошо известным в Петербурге и которому мужчины почтительно кланялись.

Несмотря на свои сорок лет и, пожалуй, с хвостиком, Чепелева была еще видная, полная брюнетка с блестящими подведенными глазами. Она весело улыбалась, открывая ряд чудных белых зубов, и вся сияла торжеством и счастием…

Дяди-миллионера не было в церкви, и все это заметили.

Начался обряд венчания.

Священник венчал долго и торжественно, так что, когда обряд был кончен и все присутствующие успели основательно познакомиться с биографией молодых и с разными пикантными подробностями насчет Чепелевых, невеста едва стояла на ногах. Борский взял молодую жену под руку и торопливо повел ее из церкви.

Из церкви все поехали на Английскую набережную к молодым. О роскоши нового жилища давно ходили толки, и действительно квартира была роскошная. Везде ковры, бронза, цветы, картины. Дамы с любопытством и завистью рассматривали будуар, отделка которого, как говорили, стоила до двадцати тысяч. Всем чувствовалось как-то особенно приятно среди этого комфорта и роскоши, и все с каким-то особенным уважением смотрели на Борского, умевшего так мило устроить уютное гнездышко.

Лакеи разносили шампанское, фрукты и чай. Все поздравляли молодых и желали им счастья. Дамы целовали Елену и находили, что она прелестна. Елена успела уже оправиться и благодарила за эти фальшивые ласки и пожелания с улыбкой на устах. В гостиных шли разговоры, и главною темою, разумеется, была война. Молодежь находила, что война будет веселою прогулкой до Константинополя, и тут же кто-то рассказывал, как смешон был какой-то старый генерал, который доказывал, что нужна армия в триста тысяч. Все полагали, что война кончится очень скоро, в несколько недель. Дамы рассказывали, какие чудные вагоны устроены для раненых и как будет хорошо «нашим славным солдатам». Слушая, как им будет хорошо и как все эти милые дамы будут заботиться о них, оставалось только желать, чтобы было больше раненых. Все находили, что турки заслуживали урока и чем скорее дан будет им урок, тем лучше…

В маленькой гостиной около важного седого генерала сидело несколько генеральских эполет и звезд на фраках. Ожидали, что генерал скажет какую-нибудь новость, но он никакой новости не сказал, а вспоминал с Чепелевым о службе на Кавказе. Все почтительно слушали и смеялись, когда улыбался седой генерал. Борский был тут же и умел выждать время, когда генерал заговорил с ним. Борский незаметно навел разговор о трудности продовольствия армии и говорил по этому поводу толково и основательно, так что генерал слушал его со вниманием.

— Вы, видно, изучали этот вопрос! — тихо проговорил он, вставая, и прибавил: — Если вздумаете иметь с нами дело — пожалуйста…

Вслед за тем он уехал, а за ним стали разъезжаться и другие гости. Только в одной группе шел оживленный разговор. Плотный, плечистый, с большими выпученными глазами адмирал рассказывал о том, как недавно один молодой мичман просился у него на простои шлюпке взорвать турецкий монитор на Дунае.

— Воодушевление у моряков необыкновенное… — закончил он, — и турецкому флоту несдобровать…

— А что будут делать поповки?..

Адмирал сулил им большие дела и стал тут же доказывать, что если бы были у нас одни поповки, то было бы лучше.

Однако надо было уезжать. Адмирал не успел докончить лекции о круглых судах и, круто повернувшись, пошел прощаться.

Высокий худой господин со звездой, прощаясь с Борским, спросил:

— Говорили с генералом?

— Говорил… Кажется, он будет согласен…

— Это хорошо, а все-таки вам лучше съездить к Наталье Кириловне и с ней еще переговорить… Она… ну, да вы сами знаете… На днях побывайте у меня.

Скоро все гости разъехались. Остались одни Чепелевы.

Старик отец нежно глядел на Елену, держал ее за руку и тихо с нею разговаривал.

Чепелева у окна говорила с Борским.

— Каков дядя?! И на свадьбу не мог приехать… Это просто срам… Я у него была сегодня утром: говорит, болен и никого не принимает… Дать своей наследнице каких-нибудь пятьдесят тысяч… Я этого не ожидала.

— Он серьезно болен?..

— Однако выезжает и целые дни проводит у Бениславской… Это становится скандалезным… в его лета и с его болезнью!

— Я знал эту барыню. Это энергичная женщина… Вы, Александра Матвеевна, вместо того чтобы понапрасну бранить их, узнайте-ка завтра получше, как там дела… Дело может кончиться серьезнее, чем мы с вами думали…