Сергей Семенов - По неправедному пути

Сергей Терентьевич Семенов

По неправедному пути

Не только село Закутино, но весь, округ считали Онисима Ильича Головачова первым богачом в околотке. И правда, был богати Головачов: дом у него в 3акутине был первый в селе, земли собственной десятин пятьсот, скота разного и птицы домашней и счету не было; кроме того, у него были две лавки: одна в городе, другая в Закутине; в городе приказчик на отчете был, а в 3акутине торговал сын Головачова, Леонтий.

Caм Онисим Ильич барышничал: ездил по деревням и скупал все все, что под руку попадается.. Хоть и несподручно стало ему это занятие, да очень к нему привык: смолоду он им стад заниматься и под старость расставаться с ним и не хотелось.

3анимался Головачов своим делом лет двадцать. Смолоду Жил он в большой бедности с матерью-старухой: на лето в пастухи нанимался, а зиму дома сидел – чуняки брал плесть да валенки пенькой подковыривать; тем и кормились. Потом взял его закутинский богач-кулак, человек одинокий, к себе в работники. Прожил у него Онисим года три, и умер кулак. Отошел от него Онисим, починил избушку, земли взял, женился и стал крестьянствовать. Летом в поле работал, зимою извозом занимался, в город овес возил, а оттуда кладь захватывал. Потом завел небольшую торговлишку, ґ на какие деньги – никто не знал; Поговаривали только, что получил их у старого хозяина. И стал торговать Головачов мукой, солью, дегтем, сельдями и всякой деревенской мелочью. А там и скот скупать стал. Дальше да больше – разбогател Головачов; разлезся мужик донельзя: всего у него было вволю разве только, как говорится, птичьего молока не было.

Жена у Онисима Ильича умерла, и после нее осталось у него двое детей: сын и дочь.

Сын Леонтий был парень неглупый. Образовал его Головачов хорошо, и торговлю вел парень исправно. Только был за ним порок одни: погулять любил с товарищами … Не нравилось это Головачову шибко, и старался он всячески отучить его от этого: и добром урезонивал, и бить принимался,- ничего не выходило. Махнул рукой старик.

– Ну, пес с ним! – думает- В года взойдет, женю. Авось поумнее будет.

Дочь Головачова, Аннушка, была умница отменная и собою красивая. Любил ее старик – просто души в ней не чаял; думал выдать ее за купца или барина какого.

Исполнилось Леонтию девятнадцать лет, и надумал Головачов женить парня; начал слухи собирать, невесту подходящую искать.

Была в городе мещанка одна, сватовством занималась; услыхала она, что Головачов сына женить собирается, пришла к нему.

– Я,- говорит,- Онисим Ильич, твоему сынку невесту подыскала! Уж такая девка – цены нет: что умна, что красива, да и приданое большое.

– Из каких она? – спрашивает Головачов.

– Купеческая дочь, батюшка. В городу он торгует. Може слыхал, Крышкин, Ефим Григорьевич?

– Знаю маленько.

– Ну так вот! Девка, говорю, хорошая – по всему городу на редкость.

– Что же, попытай, посватай! Может, дело и выйдет.

Принялась сваха за дело, и через неделю на смотрины поехали. Понравилась невеста и Головачову, и Леонтию: недолго думая, и по рукам ударили.

На другой день сговора позвал Головачов сына и говорит ему:

– Ну, Левка, гляди! Вот забочусь о6 тебе, женить тебя хочу. Ежели ты теперь не бросишь глупостей своих, то смотри, парень, милости от меня не жди! Расчет с тобою будет короткий: вот бог, а вот порог! Куда хошь, туда и убирайся.

– Нет, тятенька, будьте покойны! Я, чай, не ребенок малый: небось понимаю.

– То-то смотри! Я своему слову верен буду.

Пошли дни за днями. Леонтий горячее прежнего принялся за дело, хлопочет в лавке до поту весь день – так ходуном и ходит. Поедет куда – живо вернется И исполнит все хорошо и аккуратно.

"Вот,- думает старик – коли бы всегда такой был, пар ню цены бы не было. Може, женатый и всегда такой будет".

За неделю до свадьбы послал Головачов сына в город к приказчику за месячной выручкой, да кстати и для свадьбы кой-чего захватить. Все это Леонтий аккуратно обделал да и зашел перед отъездом чайку попить в трактир. Думал было на скорую руку повернуться, да … застрял надолго.

Попался ему товарищ его закадычный – Митя Ленточкин. Вместе они в училище учились, вместе и кутили не раз. Ленточкин был парень веселый – в один год отцовскому наследству глаза протер. В городе его не любили – на язык востер был, всех осмеивал, а некоторых и облапошивал. При встрече обходили и звали шалопаем.

Встретились, приятели, обрадовались.

– Ба, Лева! Какими судьбами? Сколько лет, сколько зим!

– Здравствуй, Митя! Как поживаешь?

– Помаленьку, брат. Живем не мотаем: чужого не хватаем и своего не даем. Кое-как свожу концы с концами. Что долго не видать тебя?

– Да все дела, брат! Слышал, чай, женюсь я?

Удивился Ленточкин.

– Что ты? Вот так штука! Не слыхал. Когда свадьба?

– Через недельку.

– А невесту где высватал?

– Здесь, городскую. Крышкина дочь.

– Знаю, знаю … Значит, отгулял молодчик!. Жалко. Ну, стало, выпить нужно! .

– Нет, Митя, не могу! Сейчас домой ехать.

– Вот пустяк! По единой только и пропустим. Нет, уволь! Лучше когда в другой раз.

– Когда тут в другой раз? Женишься – и не поймаешь тебя. Сейчас давай, благо попался!

Как ни отговаривался Леонтий, не смог отговориться; пристал Ленточкин, как с ножом к горлу,- согласился Леонтий.

Выпили сперва по одной, потом по другой. Сделались навеселе; расхрабрился Леонтий.

– Пить так пить! – говорит.

Потребовали еще вина, нашлись еще товарищи, и пошла кутежка на славу.

Поздно вечером поехали кататься приятели. Объехали весь город и остановились перед домом Крышкина. Пьян был Леонтий. Вылез из тарантаса, подошел к воротам. Ворота заперты. Стал стучаться Леонтий, вышел сторож.

– Кто там такой? – спрашивает.

– Хозяин дома? Хозяина нам надо! – говорит Леонтий, сам покачивается.

– Спит хозяин. Завтра приезжайте. Охмелитесь и приезжайте. Сегодня поздно, да и не в своем вы виде.

Вскипятился Леонтий.

– Как ты смеешь говорить так, дурак:? Я тебе знаешь что сделаю? Прогнать велю хозяину.

– Ну, ладно, завтра и скажете! А теперь садитесь-ка да поезжайте с богом, пока целы.

Взвизгнул Леонтий – не понравились ему слова сторожа. Размахнулся, да и бац его по лицу.

– Так ты драться? Ну, так вот же тебе!

И хватил сторож Леонтия по шее.

Услыхал Ленточкин, какая каша заварилась, подошел на помощь товарищу, и схватились они вдвоем со сторожем. Услыхал Крышкин, испугался: думал, пожар Выскочил он к воротам и узнал нареченного зятька своего.

– Что ты тут Леонтий Онисимыч, никак скандалы заводишь? Стыдно, брат! – сказал с упреком Крышкин.

– Ефим Григорьич … тестюшка нареченный… я … видишь ли … то есть … хотел … вот тут товарищ мой ну и хотел я познакомить … то есть товарища моего … с невестой-то моей. А он, скотина, не пускает.

– Не время, брат! – сказал Крышкин. Да и не в таком ты виде. А товарищ-то твой кто? Никак Ленточкин?

– Он самый … прошу любить да жаловать.

– Ну друг, не ждал я, чтобы ты с такими товарищами водился да в полночь честных людей тревожил, скандалы заводил. Спасибо, брат, что показал себя! Не то я про тебя думал; а ты – вот каков. Ладно, будем знать.

– Ефим Григорьич! А все-таки можно видеть-то ее … невесту мою? А? Пусти, мы только одну минуточку.

– Нет, брат, поезжай своей дорогой, а нас не тревожь. В таком виде да в полночь мы гостей не принимаем. Прощай.

И Крышкин отвернулся от Леонтия и хлопнул калиткой. Ушел и сторож.

– Вот те клюква! – сказал Леонтий и развел руками.

– Ну и черт с ним! – пробормотал JIенточкин.- Поедем, брат.

– Поедем.

Поджидал Онисим Ильич парня с нетерпением, расхаживал по горнице и посматривал в окна.

"Что это он запропастился? – раздумывал старик.ґ Уж давно бы пора приехать а его нет! Должно, у тестя задержали, а то, кажись и застрять-то больше негде … Уж не закрутил ли парень?"

Сжалось сердце у старика, и заныла душа. Шибче зашагал он по горнице, как пчелы зароились мысли в голове. Не найдет себе покоя Головачов – то по горнице пройдется, то на двор выйдет. Сердитый стал: увидал что-то на дворе, придрался к работнику, разругал его и опять ушел в дом.

Перед обедом по дороге из города показалась повозка.

Не утерпел Головачов – выбежал на крыльцо. Однако не Леонтий ехал, ехал Крышкин.

– Батюшка, Ефим Григорьич! Какими судьбами?

– Да дельце есть, Онисим Ильич, вот и приехал.

– Добро жаловать, добро жаловать – рад я тебе! Ну, войди в дом-то; я сейчас самоварчик велю схлопотать.

– Не трудись, Онисим Ильич! Я на минутку.

– Что так? Посиди. Аль торопишься куда?

– Торопиться-то не тороплюсь … Признаться, нарочно к тебе приехал … Поговорить надо.

– Изволь, друг! Готов тебя послушать завсегда.