Уильям Моррис - Лес за Гранью Мира (сборник)
Это случилось совсем близко от королевства отца моего принца. Позже я неоднократно встречалась с бароном. Он стал одним из непримиримых моих врагов.
Более того, тот молодой рыцарь, который первым выступил в нашу защиту, продолжал ехать с нами, когда остальные уже нас оставили. Вскоре я поняла, что ему сложно оторвать от меня взгляд. Понял это и мой принц, и настал момент, когда они оба собрались обнажить мечи. Рыцарь не был подлецом, напротив, он был добрым и верным человеком, и я сильно жалела его. Но как я могла помочь ему, кроме как позволить быть со мной?
Видишь, мой друг, так зарождалось это зло, длящееся так долго, эти семена несчастий, посеянные на поле моей новой жизни ещё до того, как оно было вспахано.
И вот мы прибыли в страну моего возлюбленного. В те дни это была богатая и красивая страна, свободная от бед и войн, – счастливое место для живущих там. Король узнал, что вернулся его сын и выслал навстречу рыцарей и баронов, снаряжённых богато, по традиции тех мест. Я была смущена такой пышностью и умоляла принца позволить мне отстать от процессии. Он вполне мог позже вернуться за мной. Но он не соглашался. Он хотел, чтобы я, ставшая частью его жизни, ехала по правую руку от него, чтобы мои друзья стали его друзьями, а мои враги – его врагами.
Вот тогда-то вдруг я прозрела и увидела, что нежное и чистое счастье моей новой жизни омрачилось и превращается в нечто иное. Мне открылись боль борьбы и горечь крушения надежд. Но я не была неженкой, наоборот, с юных лет вынужденная терпеть напасти и горести, я не смутилась, а только ожесточила своё сердце перед лицом того, что происходило. Мой возлюбленный тоже становился суровее, и я сказала себе, что если я половина его жизни, то он для меня не меньше, чем вся моя жизнь.
Помню всё, как вчера, мой друг. Вот мы, держа на поводу лошадей, стоим на просторном лугу в кольце знатных лордов, облачённых в золото и сверкающую сталь. Вокруг пасутся стада, и крестьяне возделывают землю и ухаживают за всходами. И вдруг эта прекрасная и величественная картина меняется. Я замечаю, что глаза всех лордов с интересом устремлены на меня. Тогда мне придавали сил любовь моего принца и только что обретённое осознание собственной красоты, но кольцо придворных разомкнулось, и вперёд, к нам, вышел король. Это был высокий мужчина крупного телосложения пятидесяти пяти лет отроду. Они с принцем были очень похожи внешне. Король протянул к сыну руки, поцеловал и обнял его, а затем, немного отстранившись, произнёс: «Что ж, сын, нашёл ли ты Источник на Краю Мира?» «Да», – ответил принц и, взяв мою руку, поднёс её к губам и поцеловал. Я посмотрела королю в глаза, и хотя его взгляд и был направлен в мою сторону, смотрел он как будто сквозь меня. На это король лишь сказал: «Хорошо, сын мой, возвращайся теперь домой к своей матери и к своему народу».
Тогда мой принц повернулся ко мне и, так как ни король, ни кто-либо ещё не двинулся с места, сам помог мне сесть в седло. Когда же он подошёл к своему коню, из круга дворян вышел пышно одетый человек и, низко поклонившись, взял стремя принца, но тот сам легко вспрыгнул в седло. Подобрав поводья моего коня, он поехал рядом с королём, а все бароны и их люди последовали за нами, с криками подбрасывая копья и мечи. Так мы покинули этот луг и въехали в столичный город. Там находились дворец и замок, где исстари жили короли той страны со своими родичами.
Глава VII
О раздоре и горестях, случившихся после прибытия леди в страну принца
– Когда все прибыли во дворец, мой принц отправился с отцом в зал, где среди придворных дам сидела его мать. Она была красивой женщиной, но скорее смиренной, чем благородной. Принц вместе со мной подошёл к ней, и она долго обнимала, целовала и ласкала его, а затем повернулась ко мне, собираясь заговорить, но король, стоявший за нами, бросил на неё сердитый взгляд, и она промолчала. Впрочем, когда королева смотрела на меня, взгляд её был добрым, но в то же время слегка испуганным.
День подходил к концу, и принц посадил меня рядом с собой на пиру, устроенном в большой зале. Я ела и пила с ним, удивляясь пышности всего, что было приготовлено для моего возлюбленного. В то же время из-за страха перед королём никто не шевельнулся, чтобы помочь мне или, наоборот, воспрепятствовать в чем-либо. И тем не менее я заметила множество пар глаз, с жадностью любующихся моей красотой. Когда наступила ночь, принц отвёл меня в свою спальню и в свою постель, словно новобрачную. Как будто не было ничего на траве долины и в лесном папоротнике. Затем, наконец, он заговорил со мной о том, что происходит с нами. Он просил меня не бояться, так как его друзья дежурили при оружии в ближайшей галерее. На следующее утро, когда я вышла из его спальни, они всё ещё были там, все в сверкающих доспехах. Среди них находился и тот молодой рыцарь, который спас меня от подлого барона. Он с такой грустью посмотрел на меня, что мне стало жаль его.
Тогда же я узнала, что король намеревался расправиться со мной, чтобы я не мешала его сыну, и уже отдал приказ заколоть меня.
Так прошло несколько ночей, а на седьмую ночь, когда мы вошли в спальню принца, такую прекрасную, какой она могла бы быть и на небесах, он заговорил со мной шёпотом и попросил меня не снимать своей одежды: «Потому, – сказал он, – что этой ночью мы должны бежать из города. Иначе завтра же нас схватят и бросят в тюрьму. Таково намерение моего отца».
Я поцеловала его и крепко к нему прижалась. Он был ласков со мной. Когда же наступила глухая ночь, мы по завязанной узлами, заранее подготовленной верёвке выбрались через окно. Внизу была городская стена. Неподалёку стоял отряд рыцарей, среди которых был тот юноша (он сторожил подземный выход из города*). Они ждали нас с оружием и хорошими лошадьми. Мы выбрались на открытую местность и тронулись в путь, надеясь достичь замка на холме, принадлежащего одному из этих молодых баронов. Там мы могли бы укрыться от короля. Но король был таким же предусмотрительным, как мы, и не менее скорым, чем мы. Могучий и ловкий воин, он сам последовал за нами так быстро, как мог, с лучшими из своих воинов. Они настигли нас, когда мы отдыхали на опушке уже неподалёку от нашего убежища. Король стоял и наблюдал за битвой. Меч его был в ножнах, поскольку, хотя наши друзья отважно сражались, они все были убиты или ранены его людьми. Лишь некоторые спаслись. Тот юноша, который с такой тоской любил меня, подполз ко мне, тяжело раненный. Я думала, что он скоро умрёт, поэтому поцеловала его лицо, и кровь его испачкала мне рукав и запястье. Но он не умер тогда, а жил и был моим дорогим другом ещё долгое время.
Итак, нас, моего принца и меня, привели назад, в город. Его посадили под арест, а меня, закованную в цепи, бросили в темницу, где морили голодом и били плётками. Король хотел, чтобы я лежала там до самой смерти, чтобы я была полностью забыта, но некоторые из его рыцарей были недовольны этим решением и не хотели меня забывать. Он был вынужден привести меня на суд епископов и открыто обвинить в колдовстве, заявляя, что я очаровала его сына. Для меня это было долгой историей, но я расскажу её тебе покороче. Как и предполагалось, меня признали виновной и приказали сжечь на Большой площади через три дня.
Нет, друг мой, не стоит так беспокоиться, ты же видишь, что меня не сожгли. Это то же самое тело, которое привязали к столбу на рыночной площади королевского города много лет назад.
Друзья принца, по большей части юноши, а также многие охотно к ним присоединившиеся, надели доспехи и освободили принца из-под ареста. Все вместе они направились на Большую площадь, где я уже стояла на куче дров, полунагая, только в нижней сорочке. Я вдруг увидела, как люди шерифа подались назад, а вокруг поднялся шум и гам. Затем народ, толпившийся вокруг меня, разбежался, и я услышала топот копыт множества лошадей. Площадь наполнилась вооружёнными всадниками, которые кричали: «Жизнь за госпожу нашего повелителя!» Через минуту я была уже на свободе и в объятиях своего принца. Ко мне подвели лошадь и помогли на неё сесть. Нам пришлось тут же бежать, чтобы не произошло самое худшее, и я стала свидетельницей многого из того, что происходило в тот день. Я видела, как невооружённый народ и те зеваки, которые пришли на площадь, чтобы поглазеть на казнь, разбежались, а за нашей спиной выросла целая толпа народа с дрекольем и луками, которая кричала: «Жизнь за госпожу!» А вот перед нами не было никого, кроме всадников шерифа и отряда рыцарей и пеших воинов примерно в таком же количестве, как и у нас. Зато впереди них в полном вооружении стоял король. Лицо его закрывал шлем, а поверх кольчуги был надет королевский сюрко с вышитым на нём гербом: серебряная башня на фоне голубого неба, усеянного звёздами.
Я поняла, что король и его воины собираются атаковать, и их не остановит вооружённая толпа позади нас. По правде говоря, в сердце моём почти не было страха. Моей храбрости даже хватило на то, чтобы пожалеть, что у меня нет меча, которым можно нанести хотя бы один удар за жизнь и любовь. Король поднял свой меч, трубач приложил к губам трубу, но в этот момент мы услышали пение и увидели епископа и аббата монастыря святого апостола Петра, а также монахов, крестоносцев*, чтецов и других духовных служителей. Как я потом узнала, епископ нёс в руках Пречистое Тело Христово, накрытое золотой тканью. Он встал между двумя армиями, обратившись лицом к королю, а его люди, остановившиеся рядом, продолжали громко и мелодично петь.
