Леонид Иванов - Глубокая борозда
Павлов с возрастающим интересом слушал Борисова, почувствовал в нем человека думающего, наблюдательного.
В гарантийной оплате Борисов увидел вдруг, как он выразился, «определенное зло»: колхозники стали получать хорошо, но у них еще мало стимулов поднимать общее артельное хозяйство. Если поднимут его даже до уровня средних, то в заработке-то ничего решительно не выиграют, он уже не будет выше теперешнего. Но еще опаснее другое: если производственные показатели их колхоза хуже, то опять же колхозники не пострадают материально, их заработок гарантирован.
— Моральную сторону почему отбрасываешь? — возразил Каштанов.
— Тут надо учитывать конкретную обстановку, — отозвался Борисов. — С моральной-то стороной у нас давно смирились, в передовых не ходили, все в отстающих, к этому уже привыкли. За последние два года у нас дела заметно улучшились, однако все видят: до передовых стало еще дальше.
Доводы Борисова кажутся Павлову убедительными. Если у колхозников утратился интерес к росту общественного производства, то надо что-то менять, как-то иначе воздействовать на психологию людей. А как?
Ответ оказался неожиданным для Павлова.
— Надо переводить наш колхоз на совхозные рельсы.
— Это почему же?
— Я так понимаю, Андрей Михайлович: наверное, к нам приехали сразу два секретаря не для прогулки, а чтобы решить, как нам дальше жить. И потому разговор должен быть совершенно откровенным. Несколько лет уже мы проедаем государственные денежки. На гарантийную оплату кредиты банк дает бесперебойно. Но знаете, сколько мы уже набрали кредитов под эту оплату? Больше трехсот тысяч. Теперь надо рассчитываться, сроки пришли. А чем? Хорошо, что повысили закупочные цены, в этом году мы, может быть, сведем концы с концами, обойдемся без нового кредита. А когда же отдавать долг? Да и трудно хозяйничать, когда банк выдает деньги только на зарплату, а насчет других расходов мудрить каждый раз надо.
Павлов думает: «Борисов управлял фермой в совхозе, Бурмистров тоже совхозник, потому и захотелось им в совхоз».
Борисов словно угадал ход мыслей Павлова.
— Не подумайте, Андрей Михайлович, что мы с Бурмистровым бывшие совхозники и гнем свою линию… Строго-то говоря, мы фактически и здесь как в совхозе, потому что живем за счет государственных средств, на зарплату себе не зарабатываем, а получать ее все равно получаем, благо государство у нас доброе. Так что с этой стороны все ясно. А теперь с другой: в совхозе все же дисциплину легче наладить, в совхозах, вы сами знаете, производительность труда в два раза выше. Нам нужно фермы заново возводить, все равно без кредитов государства ничего серьезного нам не построить. Культурные учреждения тоже надо строить, а денег нет. Выходит, так и так за счет государства, — развел он руками. — Так лучше, сразу встать, на правильную дорогу.
Павлову вспомнился недавний разговор с профессором. Его сюда бы, послушать сибиряков…
Однако сам Павлов попытался перевести разговор в иное русло. Обратил внимание колхозных руководителей на решения последнего Пленума: какие огромные вложения намечены в очередной пятилетке в сельское хозяйство — на механизацию, на новое строительство! И нам надо думать, как эти средства лучше использовать для подъема общественного хозяйства.
— И опять, Андрей Михайлович, все это только для передовых стимулирующие средства. Они еще круче зашагают, еще быстрее будут от нас удаляться, — упорствовал Борисов. — Вот и теперь посмотрите: кто много строит? Передовые! У них деньги есть. Где создаются механизированные комплексы, в каких колхозах? Только в самых передовых. А как же иначе? Все резонно. Но теперь с другой стороны взгляните на дело. Кому строительные колонны да отряды посылают? Конечно, тем, кто много строит, значит, опять же передовым. Мы в прошлом году двор поставить затеяли, поехал я за строительными материалами, а надо мной смеются: просит, мол, на какой-то дворишко! Вот в Кузинском совхозе возводят свиноводческий комплекс, там в пятнадцать раз объем строительных работ больше. Видите, как? Или другой пример. Мы ездили недавно в колхоз «Сибиряк», что в Дронкинском районе. Там Соколов Иван Иванович председателем… Этот для колхозников дом отдыха строит, спортивный зал, и фермы у него, как игрушки. Так и на него строительная колонна работает, ей там есть где развернуться. А кто построит первый механизированный комплекс, тот первым и сливки снимет, прибыль-то расти будет! А с нашими малыми деньгами никуда не сунешься — ни шабашников не подговоришь, ни материалов на стороне не достанешь, ни запчастей к машинам. Нет, Андрей Михайлович, переведите нас на совхоз! — заключил Борисов.
На некоторое время все примолкли. Заговорил Бурмистров:
— Сложно все это, Андрей Михайлович… Но вот что надо учесть: не только передовые хозяйства решают задачи, поставленные перед деревней. И наша продукция играет свою роль. А нас, отстающих, немало, к сожалению. Да и середняков порядочно. И вот о чем приходится задумываться: все — и передовые, и отстающие — выполняют одну общую задачу, а дороги у них теперь разные. Одни уже по асфальту покатили вперед, да на новейших машинах, а другие все еще по бездорожью тянутся. Вины передовых тут нет, это мы понимаем. Но и винить отстающих… Конечно, вина есть, — спохватился Бурмистров. — Отстающие есть отстающие. Но всю вину перекладывать на плечи колхозников, которые еще остались и работают в артели, — тоже вроде бы не очень правильно. Не век же им рассчитываться за грехи прежних руководителей, которых часто не они себе и выбирали. И вот с этих позиций что-то надо делать.
Он переждал, достал папиросу, но, увидев, что никто не курит, спрятал ее обратно, продолжал рассуждать:
— Вы думаете, почему Борисов о совхозе заговорил? Наши колхозники видят: прирезали к Коршуну отстающий колхоз, он там за пять лет все производство перекроил, заново все отстроил, бывшие колхозники только радуются. От нас за последний год восемь семей уехали и все на ту ферму, что была отстающим колхозом. Пример-то наглядный, как говорится.
— Так это уже другое дело! — воскликнул Павлов. — Борисов поднял вопрос, а Бурмистров подсказал его правильное решение! Следует проявить особую заботу об отстающих хозяйствах. Только на передовиках, конечно, не выедешь. Но ведь в наших силах преодолеть отставание хотя бы и вашего колхоза!
Но Борисов стоял на своем:
— Сильно ушли от нас передовики, Андрей Михайлович. Пусть их не очень много, не большинство, как говорят, но эти хозяйства для отстающих вон какой пример: в ту сторону колхозники все время посматривают и если не в город уезжают, то к передовикам. Да что сравнивать, — взмахнул он рукой. — Смотрите, что получилось со школой. У нас в двух бригадах теперь стали эти трехлетки — три класса. И что же? Девчонке или мальчишке десять лет, а родители должны отрывать их от дома — в другую школу, в другую деревню посылают. До восьмого класса еще хоть в своем колхозе, а затем — в райцентр, в среднюю школу, а там еще дальше. Словом, с десяти лет в наших бригадах колхозники своих ребятишек в глаза, считай, не видят. Разве это привьет любовь к родным местам? И думать нечего! Почему наши подались к Коршуну? Там средняя школа на месте, больница лучше, чем в райцентре, дворец тоже лучше районного.
Павлов и сам часто раздумывал обо всех этих проблемах, искал выхода из заколдованного круга. И вот теперь, как ему казалось, он нашел его. Конечно же, надо все силы бросить на помощь отстающим. Почему бы в некоторых отстающих не возвести механизированные комплексы? И сделать это с помощью государственных средств. Почему бы к отстающим в первую очередь не направить механизированные строительные отряды и колонны, лучших шефов из города. И тем самым вдохнуть, что называется, жизнь в сердца людей, помочь созданию того самого настроя, о котором говорил Борисов.
Выслушав горячую речь Павлова, Борисов словно бы потеплел, оттаял, заулыбался:
— Если бы все так, Андрей Михайлович, тогда и разговор другой. Тогда было бы у нас с Бурмистровым с чем выступить перед своими колхозниками. А то читаем в газетах: там-то уже разработан план социально-культурных мероприятий, там-то санатории свои. А наши говорят: разве для государства мы другие? Почему где-то колхозники в свои санатории ездят, а мы и слово-то это только из газет знаем. Разве там совсем другие колхозники? И поверьте, Андрей Михайлович, я и сам над этим задумываюсь. Или в печати так подбирают факты, что все про плавательные бассейны да про санатории колхозные пишут, или так оно и есть. Вот потому я и сказал вам про совхоз. Нельзя же так: звание одинаковое — колхозник, а жизнь очень уж разная.
Заговорил опять Бурмистров:
— И все же, Андрей Михайлович, надо прямо сказать: сибирскому колхознику, да и совхознику, конечно, почету много меньше, чем… — Он замялся. — Но и дразнить сибирского селянина соблазнами Юга, как это делается у нас в печати, — не очень умно, я бы сказал. Читаешь о богатстве колхозов, и руки опускаются.
