Данте Алигьери - Божественная комедия. Чистилище
1374
Сличи Чистилища I, 63.
1375
Пред Виргилием, Ада II, 116 и Чистилища XXVII, 137.
1376
«Пай», в подлиннике: scotto, собственно плата (в таверне за еду), le payement, ce quel'on donne pour racheter une faute (Бланк, Vocab. Dantesco); я перевел словом пай, доля, часть в каком-нибудь общем деле или общине. Смысл: он не может испить вод забвения без слез покаяния, Данте хотя и находится теперь в земном раю, тем не менее, должен подвергнуться новому покаянию, прежде чем увидит Беатриче без покрывала и почувствует себя чистым и готовым вознестись к звездам. Хотя он и свободен от семи грехов (Р), на нем все еще остаются грехи, которые не очищаются ни в преддверии, ни в семи кругах чистилища. Какие же это грехи?
1377
Эта песнь, вместе с первыми 12 стихами следующей и песнями IX и XXVII чистилища, составляет третье основное место для развития всей Божественной Комедии, так сказать настоящий центр ее, вокруг которого вращается как все предшествовавшее, так и последующее. Теперь значение этого центра, при непосредственной связи с заключительным примечанием к XXVII песни Чистилища (стран. 371), можно охарактеризовать легко и просто. Дело идет, сказали мы там, – об окончательном освящении очистившегося уже человека для вступления в райское состояние и для перехода отсюда к абсолютному блаженству, достигающему в богопознании до созерцания (III часть Божественной Комедии – Рай). Это последнее освящение, представляющее вместе с тем и восприятие в недра невидимой церкви, совершается Беатриче, этим жизненным началом ее, восседающим на колеснице, – при помощи трех актов: 1) она приемлет последнюю, как бы все в себе сосредоточивающую, но очевидно часто личную, общую исповедь от поэта (стихи 1-90); 2) она позволяет Матильде погрузить поэта в Лете и напоить его (род крещения чрез погружение, истинное, духовное крещение), как символ уничтожения самомалейшего болезненного воспоминания в его душе об отпущенных уже грехах (стихи 92-102), и позволяет той же Матильде приобщить его к хороводу четырех внешних добродетелей, наконец, подвесть его к Грифону, Христу (стихи 103–123). Вместе с тем совершается и переход через поток. Все эти символы приличествуют Матильде, как символу практической стороны христианского совершенства, на высоту которого Данте теперь становится (сличи XXVII, 100; XXVIII, 40). Только позднее – очевидно, из одних поэтических соображений, но в теснейшей связи с погружением в Лету, – должна Матильда погрузить поэта и в воды Эвноэ (XXXIII, в конце). Как эти два потока в сущности составляют лишь один поток, так точно здесь является одно и то же действие, окончание освящения, лишь разделенное на два акта, из которых первый более отрицательного свойства, второй же более положительного характера, как воспоминание доброго, проявление стремления к добру. 3) Наконец, Беатриче сбрасывает с себя покрывало, не возбраняя более вполне созерцать себя (ст. 124 – XXXII, 6), и тем самым символизирует полное соединение Данте с ней, как со всетворящею, восполняющею благостью свыше во Христе и, вместе с тем, как с животворящим богопознанием в самом духе (христианское совершенство с созерцательной стороны. Чистилища XXVIII, 40 и XXXII, 9), и это совершенство продолжается теперь в небе, в paю, до самых крайних пределов созерцания Бога, где и кончается Божественная Комедия. – Таким образом здесь подтверждается высказанное уже выше (Ада I, прим. 79–81; 122; II, 53; 70) воззрение на символическое значение Беатриче. Здесь же уместно показать читателю, что действительно (конечно, совершенно идеальная) юношеская любовь поэта легла в основу символической Беатриче; что воссоединение их обоих празднует здесь свой триумф, апофеоз возлюбленных, и что вместе с тем пред очами поэта носится духовное поднятие человека к Богу, и что Данте, как здесь, так и вообще во всей своей поэме, достигает той тройственной цели, которая вообще составляет смысл всей Божественной Комедии, a именно, на основании своей собственной житейской опытности предложить путь спасения для всего человечества вообще и в частности для своего времени. – Напоминанию этого последнего – церковно-политического смысла и цели Божественной Комедии – очевидно и назидательно посвящено видение и предсказание об истории церкви, которую Беатриче разоблачает перед Данте, после всего сказанного в XXXI песни, в XXXII и XXXIII песнях, с настойчивым, неоднократным повелением возвестить земле им виденное. – Впрочем, нельзя здесь не заметить в кратких словах, что такое воззрение на тройственный смысл Божественной Комедии отнюдь не исключает того, чтобы в отдельных местах поэмы то или другое из этих отношений не выступало на первый или не отступало на задний план – это нередко случается и даже требуется основным характером сочинения, как свободной поэмы. – Мы почли наиудобнейшим предпослать здесь все вышесказанное в одной общей связи, для того, чтобы читатель мог более быстрым ходом читать последние и, в особенности предстоящую, песни и был бы в состоянии оценить их в общей, высокой красоте». Флейдерер.
1378
До сих пор Беатриче говорила с ангелами, не прямо (как бы лезвием меча) касаясь Данте, теперь она обращается (острием, концом) непосредственно к нему. Здесь опять метафора меча, как и в XXX, 57, см. прим.
1379
«В реке», т. е. в реке забвения, в Лете, еще не истребилась память о твоих грехах.
1380
«Смущение вследствие стыда и страх заслуженного за грехи наказания». Бути.
1381
Т. е. сказанное столь тихим голосом, что о нем можно бы было заключить лишь глазом, по движению губ.
1382
«Т. е. как арбалет или самострел, чрезмерно сильно натянутый, при выстреле повреждается в дуге и тетиве, причем стрела летит медленнее и слабее ударяет в цель». Бути. Ландино.
1383
Сличи Виргилия, Энеиды XI, 150, 151:
. . haeret lacrimansque genieusqueEt via vix tandem voci laxata dolorest.
1384
«О Благе», т. e. о Боге, высшем благе: «Dio è nostra beatitudine somma». Conv. tr. IV, c. 22. – «Deum rerum omnium principem bonum esse communis humanorum conceptio probat animorum; nam cum nihil Deo melius excogitari queat, id quo melius nihil est bonum esse quis dubitet?» etc. Боеций. Phil. Cons. lib. III, pr. 10.
1385
«Овраги» и» чем был скован», т. е. препятствия вообще. Здесь разумеются рвы, какими окружались средневековые замки, крепости, мосты и дороги.
1386
Место довольно темное в подлиннике и различно истолкованное комментаторами. В переводе Лонгфелло:
And what allurements or what vantagesUpon the forehead of the others showed,That thou ahouldst turn thy footsteps unto them?
1387
Виргилий. Энеида I, 371: Suspirans imoque trahens a pectore vocem.
1388
Здесь суд Божий сравнивается с колесом точильного камня. «Покаяние притупляет силу греха, подобно тому, как колеса точильного камня, вращаясь против острия ножа, притупляют его». Ландино. – Ибо чистосердечное покаяние есть свидетельство истинной скорби и раскаяния. – «Наш суд» (nostra corte), по-видимому, сказано в противоположность суду Миноса, пред которым каждый грешник, по непреоборимой силе совести, моментально высказывает свой грех, не получая за то никакого смягчения в своей казни (Ада V, 4 и далее и примеч.). Здесь же сознание греха – только действие могущественно пробудившегося в грешнике до сих пор позабываемого божества; если же кто-нибудь внемлет в надлежащее время предостережениям божественного голоса, то ему немедленно содействует в этом его же свободная воля (XVI, 77 и др.; XXVII, 140); поэтому-то суд небесный, в противоположность адскому, так кроток и милостив». Ноттер.
1389
Не надо забывать, что поэт является здесь лишь путником, и должен снова вернуться на землю.
1390
«Сирен» (сличи Чистилища XIX, 19 и примеч.), т. е. мирских прелестей и удовольствий, символом которых служат Сирены.
1391
«Источник слез», в подлиннике: il seme del piangere, семя слез или плача, выражение спорное у комментаторов, заимствованное, может быть, из Псалма СXXИ, 5: «Сеявшие со слезами будут пожинать с радостью».
1392
«В святой предел», т. е. на небо, когда я стала небожительницей.
1393
«Прах ты и в прах возвратишься». Бытия III, 19. Сличи Рая XXV, 124.
1394
Т. е. после того, как ты впервые убедился в ложности этих благ и был уязвлен ими, как стрелою.
1395
«Женских глаз» зараза, в подлиннике: pargoletta, девочка, девчонка, – слово, подавшее повод к нескончаемым спорам между комментаторами о том, кого именно разумеет здесь Беатриче. Но из контекста речи видно, что 1) Беатриче говорит не об одних отвлеченных, но разумеет действительные личности, и 2) что она не говорить здесь специально о какой-нибудь личности в особенности, но вообще о молодых девушках.
1396
Метафора, заимствованная из книг Соломона: «В глазах всех птиц напрасно расставляется сеть». Притчи Солом. I, 17. – «И нашел я, что горче смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце ее – силки», Екклез. VII, 26. – «Горькая утрата, которую ты испытал, говорит Беатриче, должна бы была получше научить тебя непостоянству земных благ. Ибо позволила ли бы уже окрылившаяся птица поймать себя или застрелить, если перед ее глазами расстилали бы сети, или натягивали лук?» Филалет.
