Уильям Моррис - Лес за Гранью Мира (сборник)

Я надела на ноги свою обувь из козьей шкуры, собрала своих коз, и мы вместе вышли из лощины, оказавшись на широкой равнине. Там старушка спросила: «Ты умеешь определять стороны света по солнцу?» «Умею», – ответила я. «В таком случае, – сказала она, – когда ты захочешь уйти отсюда и прийти в мир людей, о котором я тебе рассказала, направься на северо-запад, и вскоре ты наткнёшься на что-нибудь или кого-нибудь. Но поторопись в тот день. Ты легконогая, поторопись пройти как можно больший путь до того, как твоя госпожа узнает о том, что ты сбежала, потому что она не захочет отпустить на свободу такую невольницу, как ты».

Я поблагодарила старушку, и та ушла куда-то по равнине, а я с моими козами пошла домой так быстро, как только могла. Моя госпожа в тот вечер не обратила на меня никакого внимания и ни словом, ни делом не наказала меня, хотя я и не напряла столько, сколько мне полагалось. На следующий день мне сильно хотелось отправиться в долину, чтобы встретиться со старушкой, но я не осмелилась. И на второй день страх переборол моё желание. Но на третий я так сильно хотела туда пойти, что, казалось, ноги сами ведут меня, и я не заботилась больше о том, что может случиться. После моего недолгого ожидания в долину пришла старушка, села рядом и продолжила учить меня мудрости. Она показала мне буквы и рассказала, что они обозначают, и я училась, словно мальчишка в приходской школе.

С тех пор я совладала со своим страхом перед госпожой и стала ходить в долину каждый день, чтобы учиться у старушки, хотя временами я гадала, когда же моя хозяйка выплеснет на меня свой гнев. Я помнила её угрозу в тот день, когда она приносила в жертву мою белую козочку, и решила, что если она накинется на меня, намереваясь убить, то я приложу все свои силы, чтобы убить её первой. Но она каждый раз смиряла свой гнев и даже почти ничего не говорила, а только хмурилась и уходила, словно сдерживая себя.

Так проходили дни, и мои ноги уже протоптали тропинку к Долине Знаний, май сменился июнем, и даже наступили последние дни этого месяца. В день летнего солнцестояния я шла в ту долину, куда с радостным желанием ходила всё это время, когда, спешно гоня своих коз, увидела, что ко мне по вереску приближается что-то блестящее. Я продолжила идти, потому что теперь ничего не боялась, разве что страх перед моей госпожой ещё теплился в моём сердце. Я видела, что всё новое, встречающееся на моём пути, приносит мне радость. Я заметила, что в мою сторону направляется воин на белом коне. Он подъехал ближе и натянул поводья. Что-то необычное происходило со мной: моё сердце бешено стучало от вида его красоты. Хотя старушка и рассказывала мне, как бывают прекрасны мужчины, это были всего лишь слова, и я не знала, что они означают, а все мужчины, которых я видела, не были ни молоды, ни красивы, как, например, те четверо, лиц которых я почти не разглядела.

Этот же был даже красивее, чем мёртвая женщина, которую я похоронила. Её лицо, как вспоминается мне теперь, было изъедено трудом и беспокойством. Воин был одет в блестящую сверкающую броню, поверх которой он накинул зелёный сюрко, расшитый цветами. На его голове блестел лёгкий шлем. Золотистые локоны струились из-под шлема и падали на плечи. Его лицо было такое же безбородое, как твоё, милый друг, но не тёмное от загара, как у тебя, а светло-розовое, как цветок…

Ральф не выдержал и перебил:

– Наверное, это была женщина.

Его голос зазвучал несколько громко в этом тихом месте. Леди улыбнулась ему, поцеловала и ответила:

– Нет, нет, мой милый защитник, это не так, упокой Господь его душу. Он уже много лет как мёртв.

Ральф удивился:

– Много лет? Что ты имеешь в виду?

– Ах, – вздохнула она, – не бойся. Такой, как я сейчас, я буду для тебя долгое время. Разве не возникал у тебя страх, что я исчезну или стану неприглядной и даже уродливой? Не бойся, говорю. Разве я не женщина? Разве я не твоя?

Леди снова покраснела, а её серые глаза засветились. Она смущённо и робко смотрела на Ральфа.

Он взял её лицо обеими руками, много раз поцеловал, а затем отпустил и ответил:

– Я не боюсь. Продолжай свой рассказ. Твои слова для меня, словно поцелуи, словно прикосновения твоих рук, словно твои объятия. Продолжай, прошу тебя.

Она взяла его руки в свои и продолжила рассказ:

– Друг, возлюбленный навсегда, этот прекрасный молодой рыцарь посмотрела на меня, и его лицо зарделось, как сейчас моё. Сердце у меня в груди готово было выпрыгнуть от радости. Сначала он какое-то время молчал, а потом произнёс: «Прекрасная девушка, ты не знаешь, кто может мне указать дорогу к Источнику на Краю Мира?» А я ответила ему: «Нет. Я слышала это название только один раз в своей жизни. Я не знаю дороги, и мне жаль, что я не могу сделать для тебя то, о чём ты просишь». А затем я добавила, что он ни в коем случае не должен останавливаться в нашем доме. Я описала его, чтобы он смог узнать и проехать мимо. Я сказала: «Даже если тебе придётся возвращаться, не найдя того, что ты ищешь, я прошу тебя, не попадись в эту ловушку».

Он какое-то время неподвижно сидел в седле, пристально глядя на меня, а я смотрела на него. Затем он поблагодарил меня, но так неуклюже, что я подумала, не рассердился ли он. Рыцарь тронул поводья и быстро поскакал прочь. Я некоторое время смотрела ему в спину, а потом пошла вперёд. Но не успела я далеко уйти, как услышала за спиной топот копыт. Я обернулась и увидела возвращающегося рыцаря. Я остановилась, чтобы подождать его. Когда же он подъехал ко мне, он спрыгнул с коня, встал передо мной и произнёс: «Я должен был увидеть тебя снова».

Я стояла перед ним и дрожала, желая притронуться к нему. Он снова заговорил, запыхавшись, словно от долгого бега: «Я должен ехать, поскольку у меня есть важное дело, но я ощущаю такое сильное желание – прикоснуться к тебе, поцеловать тебя. Если ты воспротивишься, я не сделаю этого». Я посмотрела на него и ответила: «Я не воспротивлюсь». Он подошёл ко мне близко-близко, положил руку на моё плечо и поцеловал меня в щёку, но я поцеловала его в губы. Он поднял меня в воздух, поцеловал, а потом обнял. Там, на том месте, спустя какое-то время мы любили друг друга.

Но вскоре он сказал мне: «Я должен идти, поскольку я один из тех, за кем гонится Мститель Крови. Сейчас я подарю тебе вот это, но скорее не как подарок, а как знак того, что мы встретились в этой глуши». С этими словами он протянул руку к шее и снял ожерелье (оно и сейчас на мне), и я увидела, что оно такое же, как то, которое моя госпожа сняла с шеи мёртвой женщины. Не меньше оно похоже и на то, что носишь ты, Ральф.

Я взяла его подарок и плакала из-за того, что не могла помочь рыцарю. Он сказал: «Вряд ли мы встретимся снова, но это ожерелье будет доказательством того, что я всегда, до самой своей смерти, с нетерпением жду тебя. Хоть я и сын короля, это самое дорогое из того, чем я владею». Я ответила: «Мы оба молоды. Возможно, мы ещё встретимся, но ты должен знать, что я всего лишь невольница, козья пастушка». Из рассказов старушки я знала о могуществе земных королей. «Да, – сказал он и улыбнулся самым нежным образом, – я понял это, и всё же, если я останусь в живых, хотя это вряд ли случится, ты будешь сидеть там, где великие люди преклонят колени перед тобой, но не так, как преклоняю их перед тобой я, из-за любви, чтобы целовать твои колени и ноги, а потому что они должны будут почитать тебя и преклоняться перед тобой».

С этими словами он поднялся на ноги, вскочил на коня и быстро уехал, а я вместе с козами пошла своей дорогой в Долину Знаний, где меня уже ждала старушка. Она подошла ко мне, коснулась меня рукой, дотронулась до ожерелья, которое я надела на шею, и сказала: «Милое моё дитя, тебе не нужно рассказывать, что с тобой произошло, потому что я видела рыцаря, но если ты хочешь носить это ожерелье, я должна подарить тебе к нему ещё кое-что. Но сначала посиди немного со старушкой и поговори с ней, так как, мне кажется, совсем скоро ты покинешь этот Богом забытый уголок и эти леса предгорья».

Я села рядом с ней и, хотя она не просила меня, рассказала всё, что произошло между мной и сыном короля, поскольку чувства переполняли меня, и я не могла сдержать их. Время от времени старушка кивала головой, но ничего не говорила до тех пор, пока я не закончила рассказ, а потом она начала объяснять мне что-то, что могло мне пригодиться. Впрочем, сегодня она встала раньше, чем обычно. Когда же мы расставались на тропинке, которую я вытоптала к Долине, она сказала: «Теперь я подарю тебе то, что обещала. Я думаю, ты найдёшь ему применение в самое ближайшее время». С этими словами она достала из дорожной сумки острый длинный нож, вытащила его из ножен и повернула так, что он заблестел на послеполуденном солнце. Затем она отдала его мне. Я засунула его за пазуху и поблагодарила её. Мне казалось, я поняла, чем он может мне помочь. Я быстро погнала своих коз домой, так что солнце только-только успело сесть до того, как я вернулась в наш сад. Я боялась чего-то, и боялась больше, чем свою госпожу. Она же стояла в дверях дома, внимательно смотря на сад и лес за ним, словно ждала меня. А когда она меня увидела, она взвыла, обнажив зубы и яростно сжав кулаки. В руках у неё ничего не было. Она была высокой и сильной женщиной, хотя к тому времени уже немного постарела, я же достала подарок старушки из ножен ещё до того, как вошла в сад и теперь держала его за спиной левой рукой.